Чарльз произнес:
— Пойду посмотрю… — и вышел в холл. Подошел к лестнице и крикнул: — Эй, Флоренс! Скажи мисс Беллами, что мы готовы и все ее ждут, хорошо? — И тут же вернулся назад. — Флоренс ей скажет, — пояснил он.
Настала долгая томительная пауза. Гэнтри со свистом втянул воздух сквозь зубы.
— Пойду скажу ей сам, — бросил Чарльз и снова направился к двери.
Но не успел выйти, как где-то наверху громко хлопнула дверь, и кто-то торопливо побежал по лестнице. Гости облегченно выдохнули. Послышались смешки.
— Впервые в жизни Мэри пропустила свой выход, — тихо заметил кто-то.
Вот быстрые шаги уже в холле. Несколько гостей робко и нестройно зааплодировали, но тут же перестали.
В дверях возникла фигура. Остановилась.
Но то была не Мэри Беллами, а Флоренс.
— Флоренс! Где мисс Мэри? — спросил Чарльз.
Та запыхалась и еле слышно пролепетала:
— Она не придет.
— О, Господи! — воскликнул Чарльз. — Когда же это закончится?
И тут, придавая сцене особую драматичность, Флоренс пронзительно взвизгнула:
— Врача! Ради бога! Быстро! Есть в этом доме врач или нет?
Глава 4
Катастрофа
Бытует несколько спорное утверждение о том, что разница между истинной трагедией и мелодрамой заключается в том, что последняя более правдоподобна. И что все люди, даже те, чья жизнь неразрывно связана с театром, склонны в особо напряженные критические моменты говорить не запоминающимися или неожиданными фразами, но использовать клише.
Так было и теперь, когда вошла Флоренс. Два или три голоса при ее появлении воскликнули:
— Боже, что случилось?
Берти Сарацин дико взвизгнул:
— Это что, она про Мэри?
А один, так и оставшийся неузнанным мужчина прогудел повелительным голосом:
— А ну, тихо все! Нет причин для паники, — словно Флоренс просила срочно вызвать пожарных, а не врача.
Единственным человеком, на которого ее появление впечатления не произвело, был доктор Харкнесс — в этот момент он рассказывал какую-то длинную пьяную историю Монти Марчанту, и его голос до неприличия отчетливо доносился из дальнего конца комнаты.
Флоренс протянула трясущуюся руку к Чарльзу Темплтону.
— О, ради бога, сэр, — пробормотала она. — Ради всего святого, идите сюда, скорее!
— … и тут этот парень говорит тому, другому парню, — продолжал бубнить доктор Харкнесс.
— Господи боже, — пробормотал Чарльз, — да что случилось? Неужели с…
— С ней, сэр. Да идемте же скорее!
Чарльз отодвинул Флоренс в сторону, выбежал из комнаты и помчался по лестнице наверх.
— Доктор! — кричала Флоренс. — Господи, доктора сюда!
Именно Марчанту удалось наконец вывести доктора на середину комнаты.
— Вы нужны там, — сказал он. — Наверху. Мэри.
— А? Что такое? — растерянно осведомился Харкнесс.
— Что-то случилось с Мэри.
Таймон Гэнтри строго произнес:
— Да соберитесь же наконец, Харкнесс! У вас пациент.
Улыбка еще не сошла с лица доктора Харкнесса, однако он уже начал понемногу приходить в себя.
— Пациент? — переспросил он. — Где? Это Чарльз, да?
— Да нет, наверху. Это Мэри.
— Господи Иисусе, — пробормотал доктор. — Так, очень хорошо. Уже иду. — Но он продолжал стоять на месте, слегка пошатываясь.
Морис Уорендер спросил Флоренс:
— Что-то серьезное?
Та прижала ладонь к губам и закивала, точно китайская игрушка.
Уорендер зачерпнул пригоршню льда из ведерка с шампанским и запихнул за воротник Харкнессу.
— Пошли, — велел он.
Харкнесс громко взвизгнул. Потом резко отшатнулся, потерял равновесие и растянулся на полу.
Флоренс вскрикнула.
— Я в порядке, — заверил доктор, все еще лежа на полу. — Просто споткнулся. Глупо вышло!
Уорендер и Гэнтри помогли ему подняться на ноги.
— Я в порядке! — сердито повторил врач. — Дайте воды попить.
Гэнтри налил воды из того же ведерка в стакан. Доктор Харкнесс громко и жадно выпил ее и передернулся.
— Что за гадость! — проворчал он. — Ну, где пациент?
Чарльз каким-то совершенно неузнаваемым голосом окликнул его с лестничной площадки:
— Харкнесс! Харкнесс!
— Уже идет, — откликнулся Уорендер. И Харкнесса вывели из комнаты.
Флоренс как-то дико взглянула на застывшую в полном молчании компанию, заломила руки и тоже выбежала из комнаты.
Таймон Гэнтри проговорил:
— Может понадобиться еще лед. — Подхватил ведерко и поспешил следом.
Оставшиеся молча переглядывались.
Все окна в спальне Мэри Беллами были распахнуты настежь. Вечерний ветер колыхал шторы и стебли тюльпанов. Доктор Харкнесс опустился на колени перед облаком алого шифона на полу, из-под которого торчали две ноги в туфлях на высоких каблуках и две обнаженные руки. Пальца были сжаты в кулаки и сверкали бриллиантами. Бриллианты также украшали грудь в низком вырезе платья, блистали и переливались в растрепанных волосах. Полоска красного шифона прикрывала часть груди и лицо, что избавляло от печального зрелища.
Доктор Харкнесс скинул пиджак. Рубашка промокла от растаявшего льда и липла к спине. Он отодвинул край алого шифона и прижался ухом к груди.
Потом выпрямился, всмотрелся в лицо пострадавшей, снова прикрыл его шифоном и поднялся на ноги.
— Боюсь, ей уже ничем нельзя помочь, — пробормотал он.
— Должен быть какой-то способ, — возразил Чарльз. — Должен быть! Вы просто не знаете. Постарайтесь! Постарайтесь сделать хоть что-нибудь! Ради бога, умоляю!
Широкоплечий Уорендер неуклюже протиснулся поближе, подошел к Харкнессу и какое-то время смотрел вниз, на неподвижное тело.
— Да, ничего хорошего, — проговорил он. — Придется с этим смириться. Но что…
Чарльз сел на кровать. Провел веснушчатой ладонью по губам.
— Поверить не могу, что это случилось, — пробормотал он. — Но это… это произошло… А я до сих пор не могу поверить.
Флоренс громко разрыдалась.
Доктор Харкнесс обернулся к ней.
— Вы, — сказал он. — Вы ведь Флоренс, да? Не надо так убиваться. Успокойтесь, будьте умницей. Лучше скажите, это вы ее нашли?
Флоренс закивала и пробормотала нечто нечленораздельное.
