Раз Джорданов нет, возможно, его отец значится под другими инициалами. Я заглядываю в самое начало списка Джонсов, но там чересчур много всяких «Д». Прижимая справочник к груди, бегу вверх, искать копировальную машину.
Библиотекарь разменивает доллар на десять десятицентовых монеток, и я раскладываю справочник на гладком стекле копира. Потом опускаю крышку, скармливаю машине монетку и, услышав тихий металлический звон внутри, запускаю копирование.
22://Джош
Я сижу свесив ноги на верху хафпайпа на заднем дворе Криса Маккеллара. Тайсон катается туда-сюда, вверх-вниз. Крис закончил школу еще в прошлом году, но его родители позволяют нам пользоваться рампой. Как обычно, все остальные скейтбордисты на хафпайпе старше нас, но они не возражают против нашего присутствия: мы всегда приносим пиццу.
Сидящий рядом со мной парень не катается, и у него куча вопросов.
– Слушай, почему вы называете эту штуку «хафпайп», то есть «полутруба»?
– Ты что, правда не знаешь? – спрашиваю я.
– По-моему, это похоже на подковообразный пандус.
Он сонно кивает в такт своим словам, и я задаюсь вопросом, сколько же травки он сегодня уже выкурил. Но почему-то мне хочется объяснить ему, в чем дело:
– Если ты возьмешь еще один такой хафпайп, перевернешь вверх дном и поставишь на этот, то получится труба. Хотя, наверное, это больше похоже на овал.
Он слушает меня и говорит с совершенно серь- езным видом:
– Знаешь, как вам надо было назвать эту штуку в таком случае? Полуовал.
Меня так и подмывает соскользнуть с края трубы, взять рюкзак и добавить этого типа в мой список «Что случится с…», в котором уже тридцать семь имен. Первым идет Тайсон, потом – мои родители и так далее, а последним пока значится парень из моего класса по имени Фрэнк Уилер, который однажды заявил, что если к тридцати годам он не будет миллионером, то просто бросится под автобус.
Тайсон взлетает по скату прямо рядом со мной, выталкивает передний трак на платформу, зависает на секунду и катится вниз. На другом краю трубы подружка типа, сидящего рядом со мной, подтягивает ремешки на шлеме. Она появилась здесь примерно месяц назад, и сначала никто даже смотреть на нее не хотел. Но потом выяснилось, что она катается так, как многим из нас и не снилось.
– Ты бы попросил свою девчонку научить тебя кататься, – говорю я.
– Ну уж нет, – заявляет он. – Тут нужно отличное чувство равновесия.
Тайсон опять взлетает наверх, цепляет передний трак и протягивает руку, чтобы я помог ему выбраться на платформу.
– Ты готов? – спрашивает он. – А то мне нужно еще на работу и подготовиться к вечеринке.
Интересно, будет ли Тайсон хозяином своей пиццерии через пятнадцать лет? Совсем неплохая работа, как мне кажется, и всю жизнь можно бесплатно есть пиццу. В дни рождения Сидни и я водили бы туда своих детишек.
Я спрыгиваю в трубу и соскальзываю на коленях на дно.
– А во сколько вечеринка? – спрашиваю я у Тайсона, когда мы выходим за ворота.
– В пять тридцать, – отвечает он. – Но я обещал Келлан встретиться с ней за пару минут до начала. Она хочет со мной поговорить.
Я постукиваю хвостом доски по бордюру.
– А о чем она хочет поговорить?
– Понятия не имею, – говорит он. – Наверное, разозлилась на меня за что-то. Что я ни сделаю, ей все не так.
Когда мы останавливаемся на перекрестке, Тайсон с ухмылкой поворачивается ко мне.
– Но ей идет, когда она злится.
Мы переходим улицу, и Тайсон кивком указывает на аллею, ведущую в сторону кладбища:
– Зайдем на минутку?
Прислонив доски к воротам, мы направляемся внутрь по посыпанной гравием извилистой дорожке. Как-то странно думать, что наш с Эммой раздор начался совсем неподалеку отсюда, рядом с могилами Кларенса и Миллисент. Вечер тогда выдался холодный, и она прижалась ко мне. Она и раньше так делала, но в тот раз мне показалось, что она прильнула ко мне как-то иначе. Она спросила что-то о предстоящей вечеринке в школе и собирался ли я туда. Вообще-то, я не собирался, но сказал, что, если ее никто не пригласил, может, мы могли бы пойти вместе. Я еще слегка улыбнулся, чтобы она могла принять мои слова за шутку, если ей так захотелось бы. Она долго молчала, пока мы шли через тени, отбрасываемые надгробиями, а потом тихо сказала:
– Может быть, и так.
Я был рад этому «может быть». Представил ее в сверкающем голубом платье, которое она мне показала после их с мамой поездки в Питтсбург, то, как танцую с ней медленный танец. Я как раз думал об этом, когда сказал ей, что она мне нравится. Сердце у меня колотилось, и я наклонился, чтобы поцеловать ее, – мне так давно хотелось это сделать.
Но Эмма отстранилась:
– Что ты делаешь?
– Я подумал, что, может быть…
Она покачала головой:
– Нет.
– Я думал, мы…
– Нет, – сказала она. – Я не могу. Ты для меня… Джош.
Вот тогда все и изменилось.
С того вечера прошло полгода, и, похоже, все опять меняется. Причем так, как мне бы и в голову не пришло…
Неужели она?..
Когда после школы я забирал свой скейт из ее машины, что-то явно было не так. Она старалась не встречаться со мной взглядом и сказала, что ей нужно было что-то проверить в библиотеке. Обычно Эмма выражается куда точнее. Раз она хотела что-то утаить, это могло быть только одно – ее будущее.
Если Эмма потихоньку решила поменять свое будущее, она случайно может поменять и мое. А мне нравится мое будущее! Но один крошечный всплеск сегодня может превратиться через пятнадцать лет в настоящий тайфун.
Я оглядываюсь на Тайсона, который смотрит на надгробный камень:
Линда Элизабет Овермайер
Возлюбленная жена Уильяма
Возлюбленная мать Тайсона Джеймса
25 ноября 1955 – 15 августа 1982
– Мне надо идти, – говорю я. – Извини, я просто забыл, что мне нужно кое-что проверить. Постараюсь заглянуть в пиццерию попозже.
– Да нормально, – кивает Тайсон. – Я еще немного побуду здесь.
Я бегу обратно по гравийной дорожке. Добежав до заасфальтированной парковки, кидаю скейт перед собой и впрыгиваю на доску. Доехав до тротуара, чуть сгибаю колени, делаю резкий поворот и несусь по улице, мысленно вспоминая кратчайший путь к библиотеке.
23://Эмма
Запихнув скопированные страницы в рюкзак, я спешу к машине. Теперь нужно купить телефонную карту и постараться попасть домой как можно скорее, чтобы проверить номера в списке.
