Но если Коди через столько лет все еще цитирует этот фильм, а я хочу, чтобы наши отношения как-то развивались, мне нужно поскорее достать кассету с фильмом.
* * *
– «Мир Уэйна»? – переспрашивает женщина за прилавком в видеопрокате. – Его как раз только что вернули.
Она показывает в сторону секции с комедиями. Я быстро нахожу кассету, возвращаюсь к прилавку и протягиваю ей мою клиентскую карту.
– Она будет моей, – говорит она, печатая мое имя с карты. – О да, она будет моей.
Я понятия не имею, о чем она говорит.
– Простите?
Она вопросительно наклоняет голову:
– Ты что, никогда не видела «Мир Уэйна»?
– Видела когда-то в кинотеатре, но не… – Тут до меня доходит, что она сказала. – Это же цитата из фильма! Не помню, кто это сказал: Уэйн или Гарт?
– Кажется, Уэйн. Мой друг постоянно твердит эту фразу.
– Серьезно? То есть некоторые думают, что это смешно?
Она смотрит на меня так, словно я сумасшедшая.
– Кассету надо вернуть через два дня.
Я благодарю ее и быстро иду домой.
49://Джош
Мы сидим в маленькой комнате отдыха для персонала пиццерии, и отец Тайсона приносит нам две бумажных тарелки, на которых лежит по куску пиццы пепперони.
– Помню, вы сказали, что не хотите есть. – Он ставит тарелку рядом с моим учебником истории. – Но для одного кусочка место всегда найдется.
Мне нравится папа Тайсона. Видимо, из-за того, что ему пришлось растить Тайсона одному, с ним куда проще разговаривать, чем с большинством других отцов. Когда я заявился в пиццерию час назад и сказал, что мне нужно место, чтобы позаниматься, он ни о чем меня не спросил, хотя вряд ли кто приходит в «Как в старину» за тишиной и покоем. Он просто убрал газеты со стола в глубине комнаты и поинтересовался, не голоден ли я.
– Телевизор тебе не помешает? – спрашивает он, усаживаясь на складной стул напротив меня.
– Нет, все нормально. – Я переворачиваю страницу и откусываю пиццу.
Папа Тайсона наклоняется и включает телевизор. На экране два диктора CNN спорят о президенте Клинтоне и сексе.
– По-моему, когда я заглянул сюда в прошлый раз, они уже говорили об этом, – комментирует отец Тайсона.
Я улыбаюсь:
– Думаю, они скоро закончат.
Когда Сидни отвезла меня домой, я попробовал позаниматься дома, одним глазом поглядывая в сторону дома Эммы. Не собираюсь позволить ей демонстративно игнорировать меня еще один день. Это было бы нечестно по отношению друг к другу. Нам нужно поговорить о том, что произошло вчера.
Но когда Эмма вернулась с тренировки, я продолжал сидеть неподвижно, глядя, как она идет в дом. Вскоре она вышла, села в машину и куда-то опять уехала. Тогда я схватил рюкзак, прыгнул на скейт и покатил в пиццерию.
– А про что ты сейчас читаешь? – спрашивает отец Тайсона.
– Про Вьетнам. – Я откусываю еще кусок пиццы и вытираю руки салфеткой. – На экзаменах надо будет сдать эссе на тему теории домино.
– Я помню теорию домино, – замечает он, продолжая смотреть на спорящих на экране дикторов. – Насколько помню, смысл в том, что если не предотвратить что-то плохое, то зло продолжит распространяться, и в конце концов с этим почти невозможно будет справиться.
– Да, именно так.
– Даже сейчас, когда мы можем посмотреть на эту войну с высоты накопленного опыта, – продолжает он, – невозможно с уверенностью сказать, что мы потеряли, а что сохранили. Но так всегда бывает. История может быть настоящей стервой, особенно когда живешь в самый разгар событий.
Тайсон входит в комнату и прислоняет свой скейт к стене.
– Как дела, мистер Миллз? – приветствует он меня. – Пап, я правильно услышал: ты только что назвал историю стервой?
– Мы говорили об эссе Джоша, – отвечает его отец. – Кстати, если уж говорить о домашнем задании, где тебя носило?
Тайсон загадочно улыбается:
– Встречался тут кое с кем. С каких это пор ты следишь за каждым моим движением?
Отец кидает в Тайсона скомканной салфеткой.
– Сделай домашнее задание, Ти, а потом нужно будет помочь в зале. Джош, ты тоже можешь помочь. Отрабатывай свой хлеб.
В пиццерии желтые стены и оранжевые столики с той стороны, где ресторан, а галерея – с другой. Но в самом центре находится то, из-за чего вся малышня предпочитает день рождения праздновать здесь. По трем пластиковым трубам можно соскользнуть в бассейн, до краев наполненный разноцветными пластиковыми шарами.
Раз в несколько недель эти шары нужно вынимать и проводить санитарную обработку. Сегодня я присоединяюсь к работе. Тайсон протискивается через специальную прорезь в сетке, окружающей бассейн, и тут же тонет в шариках по самые колени. Он зачерпывает шары белым пластиковым ведром и пропихивает его через сетку. Я подставляю большой черный мешок для мусора, и Тайсон опрокидывает туда ведро разноцветных шариков.
– То есть сегодня, когда ты встречался с Сидни, ничего не случилось? – Тайсон зачерпывает еще одно ведро. – Может, приведешь ее завтра на ланч? Я посмотрю, что можно сделать, чтобы ускорить процесс.
Остальные работники пиццерии чистят столики, пылесосят пол и опорожняют емкости для жетонов в игровых автоматах. Вряд ли они могут слышать нас из-за громкой музыки, но я все равно чувствую себя неловко, обсуждая эту тему.
– Еще очень рано, – тихо отвечаю. – Мы же едва знаем друг друга.
Тайсон опрокидывает в мешок следующее ведро.
– Эй, она же тебя сегодня с уроков вытащила. По-моему, ей хочется узнать тебя поближе.
– Может, и так, – отвечаю я, отставляя полный мешок в сторону. – Но возможно, я еще не готов к этому.
Тайсон просовывает руку сквозь сетку и метко запускает зеленый шарик прямо мне в лоб:
– Так готовься побыстрее! Мы же говорим о самой Сидни Миллз! Я, можно сказать, всю жизнь мечтал дружить с парнем, с которым она будет встречаться.
Я встряхиваю новый мешок, чтобы открыть его.
– Разве ты не хотел бы сам быть этим парнем?
Минуту Тайсон обдумывает вопрос.
– Нет, слишком много людей будет болтать о тебе.
Я поднимаю зеленый шарик и кидаю его в мешок.
– Кстати, у меня такое впечатление, что вы с Келлан снова пара.
Он не отвечает.
– Не беспокойся, – продолжаю я, – пусть Келлан сама скажет Эмме, если она пока не решилась. Но ты лучше заранее приготовься, что Эмма захочет прочитать тебе лекцию о…
– О том, чтобы я снова не причинил боль Келлан.
