Краем глаза я видела, что Эван восхищенно смотрит на меня, поглощенный происходящим. Он сидел тихо, пока мое контральто — чуть-чуть пронзительное, но чистое и мелодичное — звенело в комнате.
— «Твое тело не как у Венеры, и не самый красивый рот. И когда открываешь его, то не очень умно говоришь. Не меняй ничего, если любишь меня. Будь такой, как ты есть. И тогда каждый день будет праздник для нас».
Последняя нота повисла в воздухе. «Недурно», как говаривала моя мама, если находилась в хорошем расположении духа.
Эван потянул меня за подол свободной белой блузки и снова усадил рядом с собой. Затем зааплодировал.
— Здорово! — воскликнул он. — Ты удивительная, ты-то сама об этом знаешь?
— Во мне нет ничего удивительного, — возразила я и снова залилась краской.
— Ты просто дурью маешься, вот в чем дело, — с чувством продолжил он. — Почему ты не ходишь на прослушивания, не поешь с какой-нибудь группой? Ты изучала музыку в колледже?
— Я не настолько хороша.
— Просто не могу поверить, что ты так поешь. Не верится, что ты… — Он постучал меня по груди, прямо над сердцем, — что ты носишь это в себе.
— Ну вот, — сказала я, надеясь, что он не видит, как я краснею. — Теперь твоя очередь. Колись.
Ему вдруг стало очень интересно крутить в руках и рассматривать очки в роговой оправе, которые он снял, чтобы надеть на глаз мою повязку.
— Вообще-то это секрет.
— Наркотики?
— Нет, ничего противозаконного. Я занят неполный рабочий день. Занимаюсь расследованиями. Ну, например, кто-то подает в суд и хочет получить компенсацию за несчастный случай на производстве, а компания считает, что они просто жулики. И тогда я несколько дней хожу за этими ребятами, смотрю, чем они занимаются — действительно ли носят этот воротник на шее целый день или встречаются с девушками в клубе латино. Или супружеские проблемы. Брачные контракты, с кем остаются дети, всякое такое.
— Серьезно?
Разумеется, это объясняет и его странные исчезновения, и таинственные разговоры по телефону.
— А еще я управляю маленьким инвестиционным портфолио, — добавил Эван.
— Значит, у тебя все-таки есть трастовый фонд!
— Не совсем так, — замялся он. — Я выиграл немного денег на телевидении.
— И что ты там делал?
Эван пробормотал ответ, закрыв лицо пледом:
— «Самое смешное домашнее видео Америки». Только не говори Мишель, что я сказал тебе. Она думает, что это не очень круто. Хочет, чтобы я всем хвастался, будто выиграл на «Поле чудес».
Меня разобрал смех, я просто не могла остановиться.
— «Самое смешное домашнее видео Америки»? Шоу, где кому-нибудь обязательно бьют по яйцам клюшкой для гольфа?
— Кейти, Кейт, Кейт, — промолвил Эван, покачивая головой. — Ты несправедлива. Иногда по яйцам попадают бейсбольной битой.
— И тем не менее, яйца там обязательны. Так все-таки там врезали тебе или это ты бил?
— Мне просто посчастливилось сидеть в первом ряду на свадьбе своей сестрицы, когда ее бульдог вцепился в ногу священника.
— Ты шутишь?
— Какие шутки! Можешь легко найти, называется «Бульдог взбесился». Кстати, священник полностью этого заслуживал. Он очень доставал мою сестру, только потому, что в колледже она была лесбиянкой.
— Он вел у нее какой-то предмет? — успела спросить я, и тут дверь распахнулась, и в комнату ворвалась полоса нежеланного света.
— Эван?
Я увидела острую верхушку ведьминской шляпы Мишель.
— А, привет, детка, — сказал он так тепло, что сердце мое сжалось, как комочек скомканной фольги.
Она погрозила ему пальцем и надула губки.
— Что ты здесь прячешься? Все уже танцуют.
— Появлюсь через минуту.
— Жду.
Она закрыла дверь, оставив нас в полутьме.
— Ну вот, — вздохнул он.
— Ну вот, — повторила я. — Назад, к элементарным частицам. И не волнуйся, твоя тайна в надежных руках.
— Я принесу тебе поесть. Или учебник физики.
Эван снова натянул повязку мне на глаз.
— Желаю хорошо повеселиться, — произнесла я.
— И тебе того же, — ответил он и тихо закрыл за собой дверь.
Глава 12
— Кошмар! — воскликнул Филипп Кавано.
Он полулежал в кресле посреди своей гостиной, заполненной белыми цветочными композициями и липким запахом лилий. Я смотрела на него, а он медленно поднял руку и указательным пальцем коснулся губ. Потом рука проплыла обратно, миновала чашку с кофе и опустилась на колени.
Я позвонила Джейни, как только вышла из кафе после своей неудачной встречи с Лайзой де Анджелис.
— Трахает няню! — завопила Джейни, перекрывая хор Сэма, Джека и Софи, распевающих «Пять маленьких мартышек». — Отвратительная банальность! И что теперь?
— Позвонить в полицию, — произнесла я.
— Почему бы сначала не поговорить с веселым вдовцом?
— Боюсь, я не одета для визита с соболезнованиями. — Я критически осмотрела себя.
— Наоборот, ты поднимешь ему настроение. У меня тут все под контролем. — Она помолчала. — Дети все еще спят днем?
— Да.
Я подумала, что нехорошо являться в дом вдовца с пустыми руками, поэтому заехала в магазин и купила яблочный пирог и кухонное полотенце в клеточку.
Вернувшись в машину, я освободила пирог от упаковки, завернула его в полотенце и направилась к месту преступления. Надо было бы, конечно, вернуться домой, разогреть его, чтобы придать ему вид изготовленного собственными руками, но кто-то — может, я сама — оставил в духовке пластиковую кухонную доску.
Месяц назад я включила духовку и не подозревала, что происходит, пока не сработала пожарная сигнализация. Когда я открыла дверцу, внутри оказалась дымящаяся, растаявшая, тягучая гадость. После этого я два раза запускала цикл самоочистки, однако, что бы я ни жарила там, все имело слабый привкус горелой пластмассы, включая жаркое, приготовленное по случаю визита брата Бена с девушкой.
Когда я взялась за медный дверной молоток, мои ноги начали предательски подгибаться.
Вступительное слово, которое должно было помочь мне попасть в дом, было тщательно продумано: «Я просто хочу выразить свое сочувствие лично, такая трагедия, такой ужас!»
Но когда Филипп Кавано открыл входную дверь, я настолько глубоко ушла в воспоминания о том ужасном дне, что не смогла выговорить ни слова. Да это было и не нужно: он кивнул, взял пирог и провел меня в гостиную.
