— Я всегда верила в твою добропорядочность. Верила в тебя.
— Он сказал, что это было с согласия потерпевшего лица, — устало произнес Бен.
Когда он закрыл глаза, стали заметны синяки под глазами.
— Он душил ее! — возразила я. — О каком согласии может идти речь?
— Это она так говорила. Свидетельских показаний не было. Полицейского расследования не было. Медицинского освидетельствования не было.
— И ты считаешь, что эта женщина… эта Сандра Уиллис все придумала? Врала?
Бен задрал голову и посмотрел на потолок, словно лепной карниз вдруг обрел способность говорить.
— Я думаю, что бы ни случилось тогда, все это было давно. Существует такое понятие, как ошибки молодости.
Я удивленно уставилась на него.
— Ты шутишь? Ошибка молодости — это когда Сэм забудет убрать «Лего»! Ошибка молодости не означает, что, когда тебе двадцать лет, можно изнасиловать сокурсницу в Вассаре,
[36] а потом твоему отцу придется всем заплатить, чтобы история не попала в газеты.
— Остановись! — загремел Бен. — Замолчи сейчас же, Кейт! Ты не все знаешь.
— Что же я не знаю? Что там еще может быть? Продолжение?
Его губы так побелели, что стали практически невидимы, а голос зазвучал сдержанно:
— Эдвард Фитч — герой войны. Его работа в качестве генерального прокурора безупречна, и когда его выберут сенатором, он будет служить населению Нью-Йорка с честью.
— Еще бы, — усмехнулась я, тыкая вилкой в яичницу. — Только держите его подальше от Покипси. А жена его об этом знает?
— Понятия не имею. Хочешь позвонить и просветить ее?
Бен поднял трубку переносного телефона и швырнул мне на колени.
— Почему бы и нет?
Он заговорил писклявым хамским сюсюкающим голосом, произнося фразы с вопросительной интонацией:
— Привет, вы меня не знаете? Меня зовут Кейт Кляйн, мой муж работает на вашего мужа. Неважно, я была в городе, ходила по магазинам. И случайно оказалась неподалеку от офиса моего мужа. — Он понизил голос. — Кстати, я удивлен, что ты смогла отыскать его.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что ты не самая внимательная супруга, когда дело касается моей профессиональной жизни.
— Мы сейчас говорим не об этом.
— Другие жены заглядывают к мужьям на работу. Они интересуются. Жена Эла даже приносит ему ужин, когда он задерживается допоздна.
— Эл живет в Трайбеке. А у его жены было столько подтяжек, что глаза уже на затылок переехали.
— Это к делу не относится! — рявкнул Бен. — Она приносит ему ужин.
— Ах, прости, пожалуйста, что я не мчусь, как молния, на Манхэттен, чтобы принести тебе проклятый пирог с мясом!
Я встала из-за стола, грохнула тарелку в раковину и включила воду.
— Итак, допустим, что ты явилась ко мне в офис не для того, чтобы принести мясной пирог. А что ты там делала? Откуда этот внезапный интерес к Теду Фитчу?
Я поставила грязную сковородку на сушилку.
— Тед Фитч и Китти Кавано были знакомы.
Бен оттолкнул свой стул от стола.
— Великолепно, — усмехнулся он. — Просто великолепно. Тебе недостаточно того, что ты носишься по городу, наводя справки у наших соседей, так теперь ты собираешься преследовать и моих клиентов?
— Сьюки Сазерленд видела, что они разговаривали в баре перед тем, как ее убили. Китти плакала.
Я помахала пачкой листов перед его носом.
— Спорим, я знаю почему?
Его костяшки пальцев побелели, когда он ухватился за край кухонного стола.
— Кейт, ты серьезно?
— У него есть алиби?
Бен поднял подбородок.
— Я не собираюсь даже удостаивать это заявление ответом.
— Прекрасно, — сказала я и пинком закрыла посудомойку. — Я сама это выясню.
Я схватила телефон и запищала фальцетом, передразнивая голос, который он использовал так эффективно:
— Привет, это Кейт Кляйн! Принимая во внимание вашу привычку душить женщин, которые не хотят заниматься с вами сексом, я подумала, а где же вы были в тот самый день, когда убили Китти Кавано?
Пальцы Бена впились мне в руку повыше локтя.
— Если ты скажешь хотя бы одно слово моему клиенту, — прорычал он, — хотя бы одно слово, кроме «Здравствуйте», «До свидания» и «Поздравляю, сенатор»…
— То что? — Я высвободила руку. — Изнасилуешь меня?
— Кейт!
Я собрала бумаги и сунула в сумку.
— Ложись спать в комнате для гостей, — произнесла я.
Наверху я захлопнула дверь спальни, сбросила одежду, натянула ночную рубашку и нырнула под одеяло со своими распечатками, посвященными увлекательному жизнеописанию Эдварда Фитча, пятидесяти семи лет, выпускника Йеля и юридического факультета Гарварда, награжденного «Бронзовой звездой» во Вьетнаме, помощника окружного прокурора, окружного прокурора, главного прокурора штата и, если мой муж добьется своего, будущего сенатора от демократов штата Нью-Йорк.
«Он сделал это?» — подумала я, глядя на лицо, подготовленное к съемке, рядом со статьей в «Таймс», сообщавшей, что он выставил свою кандидатуру. Он воткнул нож в спину Китти Кавано? Неужели Бен постарается выяснить это для меня? Да ему безразлично, какой будет ответ, до тех пор, пока это не влияет на его шансы быть избранным.
Я укрылась одеялом до самых ушей и слушала, как сначала хлопнула дверца машины, потом боковая дверь в дом, и как мой муж и лучшая подруга укладывали детей спать.
— Мамочка, — хныкала Софи. — Хочу к маме.
В девять часов Джейни тихо постучала в мою дверь.
— Все в порядке? — прошептала она.
Я открыла дверь и рухнула на постель, лицом в подушки.
— Да. Нет. Не знаю.
— Ну ладно, — вздохнула подруга и плюхнулась рядом со мной.
Ее мелированные волосы были затянуты в «хвостик», она позаимствовала мои брюки, свободно висевшие у нее на талии.
— Хорошо, что хоть это ясно.
Я протянула ей папку с бумагами Фитча и изложила пятнадцатисекундный синопсис. Глаза Джейни открывались все шире и шире.
— Ого! — воскликнула она. — Ничего себе! И что теперь?
— Мы выясним, есть ли алиби у Теда Финча.
Я перевернулась на спину, думая: «А потом я попытаюсь понять, как же это я оказалась замужем за человеком, который работает на такого типа».
