— Я тебя слушаю.
Бен повернулся ко мне, положив руку мне на плечо.
— Зря я так насел на тебя в этом деле с Китти Кавано. Тебе не хватает нагрузки для ума, нечем ум занять. Я понимаю.
— Мне нравится быть матерью, — промолвила я.
— Но дети — это дети.
Он сжал мое плечо.
— Разговор с четырехлетним ребенком мало что даст.
Я затаила дыхание, когда муж потерся носом о мою щеку.
— И вот что я надумал, — сказал он. — Как насчет того, чтобы поработать у меня на неполный день?
— Я…
Я высвободилась из объятий Бена и удивленно уставилась на него.
— Что? Что я буду делать? По-моему, Теду Фитчу я особой любви к себе не внушила. И я ничего не понимаю в политике.
— Ну, это не ракеты строить, — усмехнулся он. — Ты могла бы отвечать на телефонные звонки, разбирать почту…
— Разбирать почту… То есть работать секретарем?
— Нет, ты будешь присутствовать на важных совещаниях, сотрудничать со средствами массовой информации…
— Ах, как же мне повезло! А кофе мне тоже нужно будет подавать или это кто-то другой будет делать?
Бен отвернулся и вздохнул.
— Кейт, я пытаюсь помочь тебе. Пытаюсь помочь нам обоим.
— Не думаю, что это такая уж удачная идея — работать на тебя. Кроме того, политика — это все-таки не мое.
— А что твое? Мертвые знаменитости?
— Нет, всего лишь их бородавки.
— Ну ладно, — холодно произнес Бен. — Почему бы тебе не пойти прилечь? Расслабься. Вздремни.
Я аккуратно закрыла дверь в спальню, легла на бирюзово-розовое покрывало и закрыла глаза. Пятнадцать минут спустя, когда Бен лег рядом, я старалась дышать медленно и ровно.
— Я люблю тебя, Кейт, — прошептал он.
В ответ я пробормотала какую-то невнятицу.
Казалось, расстояние между нами растет, пока оно не стало таким же огромным, как океан за нашими окнами. Я не шевелилась, пока не услышала, как Бен вздохнул и встал с постели. После того как он закрыл дверь, я досчитала до ста, прежде чем вытащить из кармана мобильник и отправиться на цыпочках в ванную комнату.
— Ну что, чудо ты в перьях, я тебя совсем не слышу, — проговорила Джейни.
— Да, — сказала я. — Здесь паршивый прием. Можешь кое-что для меня проверить? — И я рассказала ей все, что услышала от Бонни. Сообщила о Джудит Медейрос, назвала год ее смерти. — У тебя ведь есть друзья в полицейском управлении?
— Еще бы, — усмехнулась Джейни. — Все основные полицейские участки у меня схвачены. Дай-ка угадаю: ты хочешь выяснить, была ли ее случайная смерть действительно случайной?
— Я хочу выяснить хоть что-нибудь. А ты свободна в понедельник утром?
— Ты знаешь, я не люблю понедельники. И утро.
— Доверься мне, — прошептала я. — Это во имя благой цели.
Глава 39
Вечером за столом Бен подозрительно потыкал вилкой в свою тарелку, намотав лапшу на зубцы.
— Размороженное?
Я кивнула. Он вздохнул, добавив, вероятно, еще одну черную метку к растущему списку под моим именем: «Не слушает. Толстая. Подвергает детей опасности. После тяжелого дня в офисе кормит магазинным фетуччини».
Я посмотрела на него. У него были усталые глаза, полоска лапши прилипла к подбородку.
— Неплохо, — сказал Бен.
Он потянулся через стол, чтобы взять меня за руку, но опрокинул молоко Софи.
— Папа! — воскликнула она, нахмурив бровки.
Я взяла бумажное полотенце. Джейни бросила мне губку. Бен налил Софи молока, а потом помог мне вытереть пол. Близнецы хихикали, наблюдая, как родители трут пол, стоя на четвереньках. И вылили молоко из своих стаканов тоже.
— Мальчики! — возмутилась я.
Я выпрямилась и ударилась головой о край стола, опрокинув диетическую колу Джейни прямо себе на голову.
— Ну, блин!
— Мама сказала слово на букву «б»! — объявила Софи.
— Кейт, с тобой все в порядке? — Джейни наклонилась ко мне с губкой в руках.
— И как только люди это пьют? — вздохнула я, поднимая с пола пустую банку и вспоминая первого человека, которого интервьюировала: Лору Линн Бэйд, ее хилую лапку, просунувшуюся через дверь, исхудавшую фигуру и сухие волосы, ведерко со льдом и фотографию в серебряной рамке, стоявшую на книжной полке в гостиной. Портрет ее отца.
— «Цветы на чердаке»,
[41] — произнесла я. — Боже мой.
— Что, Кейт? Что такое? — поинтересовалась Джейни.
— Не брат, а сестра, — пробормотала я. — Помнишь Бо Бэйда?
— Он был в списке Китти, — сказала подруга, не хотевшая упоминать имя Эвана при моем муже.
Я вскочила.
— И Тара Сингх сказала мне, что ходили слухи о нервном срыве у Лоры Линн Бэйд после смерти отца!
Бен показал мне три пальца и спросил, сколько пальцев я вижу.
— Бо Бэйд! — воскликнула я и рванула мимо него к своему ноутбуку, оставленному включенным в укромном уголке на время завтрака.
— Бен, до тебя доходили какие-нибудь слухи о нем и внебрачном ребенке? Или о том, что он принимал наркотики? Героин?
— Что?
Муж ходил за мной, все еще держа в руках пакет с молоком.
— Кейт, помедленнее! Кто такая Тара Сингх?
— Он умер в номере отеля в Бостоне с другой женщиной, так?
— Может, «Скорую» вызвать? У тебя в глазах не двоится?
Я оторвалась от клавиатуры, чтобы бросить на него свирепый взгляд.
— У меня с головой все в порядке. И я задала тебе вопрос!
Он поставил молоко на стол и начал говорить сухим тоном, как лектор первокурсникам:
— Бо Бэйд славился своими амурными похождениями, но я никогда ничего не слышал о незаконнорожденных детях и героине. А теперь объясни мне, о чем речь? Или я вызываю врача.
— Она сводная сестра Китти, — пробормотала я.
Все стало понятным.
Китти не просто писала за Лору Линн Бэйд, она являлась ее сводной сестрой и, следовательно, обличителем того, за что ратовали два поколения консерваторов. Она была незаконнорожденной сестрой женщины, которая думала, будто матери-одиночки означают конец западной цивилизации. Ну и, плюс к тому, она была коллега-писательница, с законным притязанием на огромный аванс за книгу.
Я схватила с барной стойки ключи и сумку.
