Идти не хотелось. Пробуждение на чужом диване вспоминалось хуже ночного кошмара. У шефа хватило такта выйти из номера, пока она бестолково возилась в ванной. Пришлось надеть чужой, пахнущий мужским одеколоном халат, волосы никак не хотели складываться привычным узлом, ускользая из-под пальцев, пятно на щеке пылало, словно след от пощечины. Кофе, заказанный шефом, не лез в горло. Пьер Вандаль, проявив милосердие, молчал и смотрел в окно.
А если она еще и храпела ночью?
Жить не хотелось, но жить было надо. Экипаж «Вспышки» ждал внизу, на стоянке машин. Выезд через два часа, вторая попытка.
* * *
– Рад вас видеть, мадемуазель Шапталь! Знаете, начинаю к вам привыкать.
Шеф вновь наклеил улыбку на лицо, ту самую, искреннюю, домашнюю, но Мод не обманывалась. Девушки в номере Пьера Вандаля наверняка ночевали, но едва ли столь оригинально. Экспрессионизм в чистом виде.
– У меня к вам большая просьба. Не уклоняйтесь в сторону от маршрута. А если я пришлю телеграмму, примите ее, пожалуйста, к сведению.
Мод покорно кивнула, представив, как выглядят со стороны ее покрасневшие уши. Теперь она понимала, что чувствует сигарета, когда ее вдавливают в пепельницу.
– У вас есть вопросы?
Таковых не полагалось, ей давали последний шанс. Но просто так уйти эксперт Шапталь не могла. Шеф во всем прав, это совершенно ясно. Но и Марек-нидерландец не бросал слов на ветер.
«Сейчас у вас есть выбор. Самое разумное – отказаться от сотрудничества…»
– Я кругом виновата, шеф, можно не намекать. Но у меня действительно есть вопрос.
Запнулась на миг, мысленно проведя еще одну черту поперек жизни. Пути назад не будет.
– Я могу быть уверена в том, что мои сотрудники не пострадают? Имею в виду не поездку, шеф, а то, что случится после. Ваша выставка – это политика, вы сами сказали. А в политике первым делом сшибают с доски пешек. Мсье Бониса и мсье Кампо не арестуют, допустим, за шпионаж?
– Наша выставка, – мягко поправил Пьер Вандаль. – Или вы хотите уволиться, мадемуазель?
Улыбка оставалась все той же, искренней, сердечной. Добрый человек с добрыми глазами…
– Хочу, но не уволюсь. Почему – мое дело, шеф. Можете считать, исключительно из симпатии лично к вам. Я спрашиваю не про себя.
Шеф кивнул, словно ничего иного не ожидая.
– Ценю ваши чувства, мадемуазель. По поводу же вами помянутых… Мсье Кампо, насколько мне известно, скоро отбывает за границу. Он иностранец, французские дела его не коснутся. Мсье Бонис – шофер. Какие могут быть претензии к шоферу? В шпионаже их не обвинят, говорю точно. А по поводу симпатии… Знаете, мадемуазель, она целиком взаимна. Вы настолько последовательно пытаетесь меня разоблачить, что всякое сердце растает. В связи с этим вопрос есть и у меня.
Поглядел в глаза и… Подмигнул? Да, именно подмигнул.
– У вас есть в родне немцы? Я, уж извините, навел справки по поводу вашей бабушки…
Мод сглотнула.
– Н-немцы? Какие-то были, поэтому ее и назвали Матильдой…
Опомнилась, хотела переспросить, но вспомнила вчерашний разговор в мансарде.
– По-моему, у шпионов это называется вербовкой. Хотите, шеф, чтобы я поработала на Фатерланд? На Адольфа Гитлера?
– Нет, – очень спокойно ответил Пьер Вандаль. – На меня лично. И против Гитлера.
* * *
Машины шли по шоссе в четыре ряда, и «Вспышка» не без труда втиснулась между автобусом, обклеенным рекламными плакатами, и стареньким «Рено». Приходилось терпеть, с габаритами кемпера на обгон не пойдешь.
– Так до самого Осера будет, – не без сожаления констатировал Жорж Бонис. – Ничего, потом наверстаем. Хорошо, хоть не сезон отпусков, тогда бы вообще ползли не быстрее черепахи. А у этих ребят в Монсальвате такие леталки имеются, прямо завидно. Куда там нашим самолетам! Мне фотографии показали, между прочим, цветные. За полчаса бы до Лиона добрались.
– Это если бы только у нас леталка была, – лениво откликнулся красавчик Кампо. – А если бы у каждого? В воздухе такое бы началось, что даже регулировщик с крыльями не справился.
Ехать в кемпере черноголовый не захотел и устроился на заднем сиденье, прихватив с собой внушительных размеров кулинарную книгу. Ее и листал, время от времени вступая в разговор.
Мод сидела на командорском месте справа от усача и честно старалась бодриться. Они снова на маршруте, значит, все проблемы можно отложить на потом. Если не все, то по крайней мере личные. Сперва надо закончить работу.
– Я, кстати, поваренные книги пролистал, – сообщил Арман, откладывая в сторону тяжелый том. – Очень интересно! Мясо на их планете самое обычное, а вот овощи совсем другие. Я, правда, все до конца не понял, на Клеменции говорят и пишут на старофранцузском. Жаль, не добрался до учебника истории!
Эксперт Шапталь посмотрела на бесконечный ряд окутанных чадом машин, прикидывая, не пресечь ли опасный разговор. Раздумала. Красавчик и усач – люди взрослые и прекрасно понимают, с кем можно и с кем нельзя говорить о случившемся. Скоро они расстанутся, и тогда уже придется молчать.
– Учебник я видел, – откликнулся Бонис. – Детский, с картинками. Там все просто. Миром правят Бог и Дьявол, Бог больше на небе, а супостат на Земле. Христос пришел, но его очень плохо слушали. После Крестовых походов почти вся Европа к Дьяволу подалась, даже Папа Римский не устоял.
Мод пожалела о том, что была столь нелюбопытной. Но кого расспрашивать? Синеглазой Оршич не до экскурсов в старину.
– Тогда все праведники собрались в Провансе и Северной Италии и там решили жить по своим законам.
– Альбигойцы и катары, – вставил черноволосый. – Учебника я не видел, но догадаться несложно. Когда начался Альбигойский крестовый поход, кто-то им здорово помог. Сначала переправил в Пиренеи, в Монсальват – не тот, что летает, а наш, земной. А потом каким-то образом открыл дорогу на Клеменцию.
Усач хмыкнул:
– Ангел! Регулировщик с крыльями. Там даже отдельная картинка имеется. Стоит такой с перышками и мечом – и на мост в небесах пальцем указует. А как на самом деле все случилось, не только детям, но и взрослым не говорят. Сплошная поповщина, даже противно. Между прочим, когда у нас Бастилию взяли, многие аристократы на Клеменцию подались. Неудивительно, что они к нам так относятся!
– Но почему – Гитлер? – не выдержала Мод.
Бонис промолчал, лишь дернул широкими плечами. Откликнулся Кампо.
– У них другая логика. Если в мире существует Дьявол, приходится с ним считаться. Типичное манихейство! Враг рода человеческого воцарился на Земле, и час войны с ним еще не пробил. Значит, надо сотрудничать, чтобы умягчить зло и спасти праведных. На Клеменции уверены, что война с Гитлером уничтожит Европу. Как ни странно, я с ними в целом согласен.
