Когда надо, он умел быть очень и очень убедительным.
* * *
– Это нечестно, солдатик! Почему я должна подчиняться какому-то рядовому? Со мной, между прочим, уже беседу провели насчет польско-французских отношений и морального облика. Там все из-за тебя кругами забегали, никогда такого не видела. Ты кто вообще такой, Август?
– Попадем на место, узнаешь, сержант Агнешка. Должен же я чем-то тебя заинтересовать? Заодно и повидаем отца Лоренцо. Без его благословения я ничего не смогу тебе предложить. Не имею права.
– Зато наше командование имеет. По документам мы с тобой будем мужем и женой. Ясно, солдатик? Для начала придется выучить хотя бы дюжину польских слов. Хотя разведчик из тебя…
– Никакой, сержант Агнешка. Всего-то и требовалось – попасть в Германию, проехаться без всякой спешки по нескольким адресам, кое-кого уговорить – и заглянуть на один летний праздник. Все завалил! Но… Не жалею!
– Твои хитрости, Август, в рогоже спрятаны. Сейчас скажешь: «Потому что встретил тебя».
– Потому что встретил тебя, Агнешка. А еще сумел понять, чего действительно стою. Результат, признаться, не слишком радует, но цирковой всегда доводит номер до конца. Прожектора включены, вот-вот вступит оркестр, публика жевать перестала…
– А ты не готов?
– Абсолютно.
7
Хорошо, догадалась – надела свитер. Красавчик Кампо в своем сером пиджаке через дюжину шагов принялся стучать зубами. Жорж Бонис, напротив, держался бодро. Улыбался, поглаживал густые усы.
– Жорж! – не выдержал черноволосый, когда кемпер утонул в густой ночной мгле. – Зачем нам куда-то идти? Вы же не шпион, в конце концов. Зарезать нас можно прямо на месте!
– Не скажите, – загадочно молвил усач. – Мне умные люди объяснили так. В нашей «Вспышке» наверняка ухо оставлено. А слух у них, у штукарей, хороший, за сотню метров все учуют… Ну, вроде пришли.
Остановился, достал из-за пояса фонарик.
– Два длинных, два коротких строго в зенит. Пробуем!
Белый луч ударил в черное небо. Исчез, появился снова, еще, еще…
– А теперь и перекурить можно. Сигарету, когда горит, издалека видно. Стало быть, включаем маяк.
Мод решила ни о чем не спрашивать. Удивляться – так на полную катушку. Достала из сумочки синюю пачку с пляшущей цыганкой, принялась искать куда-то исчезнувшую зажигалку…
Легкий стук… Сигареты упали на землю и в тот же миг с небес беззвучно обрушились черные тени. Мод вскрикнула, рука Кампо скользнула под пиджак.
– Не надо, Арман! – улыбнулся усатый Бонис. – Это свои!
Своих оказалось двое, один повыше, второй невысокий, эксперту Шапталь вровень. Но рост гостей она оценила потом, вначале увидела глаза – огромные, стрекозьи. То, что это очки, поняла лишь когда разглядела шлемы. А еще ремни, плоские ранцы за спиной, несколько коробочек на широких поясах. Все прочее не рассмотреть, темно.
– Добрый вечер, демуазель! Добрый вечер, синьоры!..
Поздоровался тот, что повыше. Голос показался знакомым, когда же гость снял очки, девушка без труда вспомнила. Белый коридор, стражи у дверей. И старшой – тот, что устроил концерт в часовне.
Второй держался подальше. Очки не снял и не подал голоса.
– Вы… Вы прямо так? Из космоса? – растерянно проговорил Кампо. Гости негромко рассмеялись.
– Нет, конечно, – пояснил старшой, подходя ближе. – Мы шлюпку в стороне посадили, чтобы с дороги не было заметно. Это обычные ранцы. У вас на Земле они уже есть, но не для каждого. Генералы наверняка для войны придержали.
Мод невольно кивнула. Еще одно стеклышко в мозаику.
«– У вас, Вероника, были крылья?
– Красноречиво молчу…»
– Мы ненадолго, – продолжал небесный гость. – У моего товарища поручение к демуазель Шапталь. Извините, представить его не могу, он у нас секретный.
«Секретный» молча развел руками. Затем поглядел на девушку, кивнул и шагнул в темноту.
Арман Кампо выразительно вздохнул и отвернулся.
Отошли недалеко, шагов на двадцать. «Секретный» остановился, оглянулся по сторонам.
– Можно здесь. Извините, демуазель, плохо говорю французским современным.
«На Клеменции говорят и пишут на старофранцузском», – вспомнила Мод.
– Прежде всего, некая вещь. Украшение. Оно оставлено вам быть с целью. Датчик, сигнал нахождения.
Эксперт Шапталь улыбнулась.
– Уже нет. Роза из слоновой кости, редкая пошлость. Никак не могла вспомнить, откуда она у меня – и на всякий случай выбросила.
– Это есть разумно весьма, – кивнул «секретный». – Дело мое такое быть, демуазель. Я из Цеха подмастерьев. Подполье, секретная работа. Демуазель Оршич знать имеет, что вы тоже подполье. Руководство ищет возможные связи с друзьями на Старой Земле. Очень нужно!
Мод лишь вздохнула. За ложь приходится платить. Но тут же вспомнила мансарду – и сероглазую Анну. Она уж точно «секретная работа» во плоти.
– И второе по счету. Имею послание к вам, демуазель. Нужно слушать, а потом стереть без следа.
На ладони – маленькая черная коробка. Красная лампочка, неяркий огонек.
– Кнопку сбоку нажать извольте. Я отойду.
Ей почему-то подумалось, что неведомее устройство будет очень горячим. Ошиблась, в руку словно вложили кусок льда.
* * *
«Здравствуйте! Извините, что не обращаюсь по имени. Если перехватят, пусть теряются в догадках, у меня, к счастью, много друзей. Новости такие. Был трибунал, меня приговорили к пожизненному заключению без права помилования. Но не это важно. Передайте друзьям в Германии вот что… Меня бы приговорили к смерти, но внезапно вмешался лично Герман Геринг. Почему, не знаю, но он ничего не делает без согласия своего главного. Значит, что-то идет неправильно, где-то измена. Предупредите пока не поздно! За меня не волнуйтесь, справлюсь. Будьте счастливы – и вспоминайте!»
Голос Вероники Оршич умолк. Мод нажала кнопку и поглядела вверх, в бездонное ночное небо.
Глава 11
Август
Макс-Йозеф-плац. – Песня для овернца. – «Scrutinium». – Швейцария. – Да здравствует Король! – Фрибурские Альпы. – Канатная дорога. – Стальной шарик.
1
Он не вышел – выбежал из огромных дверей Главного почтамта, на миг остановившись на первой ступеньке мраморной лестницы. До сих пор не верилось, новый мир не устоялся, контуры размыты и смутны. Но глаза не лгали: площадь, вымощенная булыжником с берегов Изара, Национальный театр, резиденция монархов, памятник первому баварскому королю Максу I Йозефу при жезле и лавровом венке. Лонжа даже без труда вспомнил фамилию скульптора: Иоганн Баптист Штигльмайер. Все настоящее, реальное, залитое лучами горячего летнего солнца. И все равно в сердце, на самом донышке, плескался страх. Еще шаг, и мир исчезнет, скрывшись за густым лесным туманом, подернется пороховой гарью, обернется глухими стенами барака с цифрой «5» на стене. Слишком все невероятно.
