Я затрясла головой.
– Руби, пусть идут они, – проговорила Вайда, беря меня за руку. – Пойдем.
Коул испустил резкий, злой стон, пихая брату в руки светящуюся палочку.
– У вас есть час, и не секундой больше. Не успеете – уйдем без вас.
Лиам посмотрел на Толстяка, кивая в сторону двери.
Глава тридцать вторая
Они не вернулись ни через час, ни даже через два.
Я пыталась угадать, за сколько мы прошли туннель в первый раз – за полчаса? Дольше? Тогда время казалось вечностью.
Мы с Вайдой сидели по обе стороны от прохода, прислонившись к стене. Вытянув ноги, она скрестила руки на груди. Время от времени ее пальцы глубоко впивались в кожу руки, а ступни беспокойно дергались.
Коул с остальными в третий раз спорили о разделении группы. Многих детей свалил сон, хотя они и пытались сопротивляться. Они свернулись в тени или прислонились друг к другу спинами. Время от времени ветер доносил до нас шепот, в котором звучало имя Джуда в одном ряду с именами детей, убитых при первом взрыве.
Восемь из них погибли мгновенно. Почти половина нашей группы.
Звук шагов я услышала первой, вскочила. Вайда осталась сидеть. И что бы девушка ни думала в этот момент, она продолжала молчать. Прищурившись, я всматривалась в черноту. И когда они двинулись вверх по лестнице, я могла пересчитать их по размытым темным очертаниям. Один… двое…
Двое.
Двое.
Вышедший первым Лиам молча протянул мне руку. Я позволила ему увести меня дальше по набережной, на солнечный свет, прочь от остальных. Оглянувшись один раз, я увидела, как Толстяк опускается на землю рядом с Вайдой.
– Я знаю, – хрипло проговорила она. – Не парься.
Я снова повернулась к Лиаму, на его лице сменилось множество эмоций. Значит, они его не нашли. Теперь моя очередь попробовать. Я знала Джуда лучше других… там, должно быть, километры и километры туннелей под городом, но я быстрее догадаюсь…
Лиам взял мою ладонь и вложил в нее что-то гладкое. Сейчас его глаза были светло-голубыми, цвета утреннего неба. Когда парень опустил взгляд, мой последовал за ним. Вниз по его разорванной рубашке и испачканным запястьям к погнутым искореженным останкам маленького серебристого компаса.
Мир словно перестал существовать. Не было больше ни слов, ни мыслей, я забыла, что нужно дышать. И в тот момент, когда сердце готово было разорваться, я почувствовала, как губы мои разомкнулись.
– Нет. – Пальцы сжались вокруг компаса – это не он сейчас лежал в моей руке, Лиам не мог его найти. Стекло разбилось, исчезла красная стрелка, от удара корпус сплющился. Нет. Всего одно слово, но его оказалось достаточно, чтобы пламя яростного отрицания запылало во мне. – Нет!
– Мы прошли обратно той же дорогой, – говорил Лиам, не отпуская моей руки, будто она удерживала его точно якорь. – До самого входа. Насколько позволяли обломки… и…
– Нет, – взмолилась я. – «Не говори мне этого».
– Я не… – его голос оборвался. – Не знаю, что точно произошло. Я и тела его почти не видел, но там был… Я видел его ботинок. Мы нашли только это, и все… Толстяк ничего не смог сделать. Джуд был уже мертв, мы больше ничего не могли. Он шел сзади – взрыв, наверное, просто его накрыл…
Я швырнула компас в Лиама, но промахнулась. Тогда я набросилась на него с кулаками, замолотив ими по его плечам. Ли поймал мои ладони и прижал обе мои руки к своей груди.
Он врет. Это невозможно. Я видела, как Джуд выбрался наружу, как он уставился в небо. Я слышала его, видела его, чувствовала его.
Колени у меня подогнулись, и я почувствовала, что падаю. Лиам успел меня подхватить и не дал рухнуть на землю, но он тоже был практически без сил. Удивительно, что ему удалось удержать нас обоих.
– Мы должны забрать его, – сказала я. – Мы не можем просто… Не можем оставить его там; он не любит темноту; не выносит тишины; он не должен быть один…
– Руби, – тихо проговорил Лиам. – Там нет ничего, что можно забрать. И я думаю, ты это знаешь.
Я резко отпрянула, пытаясь оттолкнуть его, отгородиться от правды. Но этот взрыв эмоций стал последним. Слезы обжигали щеки; смешивались с грязью, катились по губам, капали на подбородок.
Лиам вытирал мои слезы, а я чувствовала его собственные у себя на волосах.
– Я н-не могу, – выговорила я. – Не могу…
И я только сейчас догадалась: он не хотел брать меня с собой не потому, что боялся не найти Джуда, а потому, что боялся найти.
– Он был один, – рыдала я. – И никого рядом… ему, наверное, было так страшно. А я обещала ему, что мы будем держаться вместе.
Перед глазами всплыло лица Джуда, его нелепые торчащие уши, которые так не сочетались с остальными частями тела. Что я сказала ему последним? Держись поближе? Пошевеливайся? А он что ответил? Все, что я помнила, это его бледное лицо в слабом свете желтой светящейся палочки Коула.
Слушайся Командира. Он слушался меня, и вот куда я его привела. Вот что сделала с ним.
– Ли! – позвал Толстяк, и снова, громче, когда никто из нас не шевельнулся.
В небе низко летел самолет, сбрасывая что-то, напоминающее красный газ. Лиам поднял руки, прикрывая наши головы, когда ветер понес в нашу сторону тысячи трепещущих листовок.
Дети и агенты вышли из-под безопасного прикрытия моста, пытаясь их поймать. Я успела схватить одну. Лиам перегнулся через мое плечо, и я повернула листовку так, чтобы мы оба могли ее прочитать.
Наверху по центру стояли печать президента, американский флаг и эмблема Министерства обороны.
После покушения, совершенного психически больным пси-ребенком, президент Грей был доставлен в больницу и обследован. Поскольку во время нападения на нем был бронежилет, он отделался кровоподтеками в области живота и двумя сломанными ребрами. Сразу же после выписки президент опубликовал следующее заявление:
«Сегодня мы получили подтверждение двух тревожных сообщений разведки, в которые я до последнего отказывался верить. Во-первых, Федеральная коалиция и ее сторонники находятся под влиянием террористической организации, Детской лиги, и вместе разработали программу, которая делает из ваших детей – тех самых, которых они похитили из спасительных реабилитационных лагерей, – солдат. Их готовят драться и убивать со свирепостью, столь же нечеловеческой, как и их способности. Не видя никакого иного выхода, я незамедлительно распорядился провести воздушный налет на логова этих организаций в Лос-Анджелесе.
Это были точечные удары, призванные минимизировать ущерб гражданским лицам. Не стоит сожалеть об этих недостойных людях. Не первый раз в истории человечеству нужен огонь, чтобы выжечь коварную инфекцию. Настали такие времена. Это единственный способ возродить нашу страну и сделать ее сильнее, чем раньше».
