Потом он замолчал, подошел и обнял меня.
Глава девятая
Беда в том, что, начав плакать, я уже не могла остановиться. Я прижалась к Толстяку всем телом – мне нужны были доказательства, что он не был бесплотным, что сердце, бьющееся около моего уха, – его сердце. Я уткнулась в его куртку и продолжала реветь, а парень неуклюже хлопал меня по спине.
– Как? – всхлипнула я. – Почему ты здесь?
Я даже не расслышала шуршание веток за нами, но Толстяк поднял взгляд.
– Ох, да ладно, Ли… – позвал он. – Я знаю, ты тоже хочешь обняться.
Все произошло слишком быстро, и я не успела его предупредить… остановить. Толстяк выпустил меня только для того, чтобы задвинуть себе за спину, окончательно сбивая с толку. И я решила, что это игры моего воображения, когда Толстяк вроде как вытащил из-за ремня длинный охотничий нож, а Вайда, как мне показалось, сняв с предохранителя, навела прямо на него пистолет.
– Это… – начала я, чувствуя, как он сжимает мою руку. – Толстяк…
– А ты, блин, кто? – требовательно спросил он.
– Уж точно не тот, кто выставил нож против пистолета, – фыркнула Вайда, махнув для большего эффекта рукой, в которой было зажато оружие.
– Стойте! Стойте! Стойте! – выкрикнул Джуд, выскакивая из-за дерева. Скользя ногами по грязи, он съехал вниз по холму и встал между ними. – Не Лиам, – сказал он, указывая на себя, потом ткнул пальцем в Вайду. – Тоже не Лиам. – Джуд повернулся к Толстяку, его густые брови сошлись на переносице, когда он кивнул в нашу сторону. – Тоже не Лиам?..
Вайда повернулась и уставилась на него:
– Интересно, в какой такой вселенной этого удода можно принять за Лиама Стюарта?
– Я не знаю! – принялся оправдываться Джуд тонким от волнения голосом. – Может, он брат от другой мамы? Еще есть такая штука, как усыновление…
Толстяк опустил нож. Я видела по глазам, как напряженно работает его мозг, перескакивая с одного ужасного предположения на другое, когда он сложил вместе незнакомцев, мои слезы и отсутствие Лиама.
– О боже, – пробормотал парень, и лицо его посерело. Он прижал кулак к животу, словно ему стало вдруг плохо. – О боже.
– Нет, нет, – поспешно залепетала я. – Он не мертв!
«Да что ты об этом знаешь», – шепнул внутренний голос.
– Почему тогда вы не вместе? – Казалось, теперь он сам готов разрыдаться.
Обычно аккуратно стриженные волосы Толстяка отросли, из-за массивной, серебристой, оправы очков лицо казалось гораздо старше. Передо мной стоял незнакомец. И только сейчас, когда он был расстроен и напуган, я узнала в нем прежнего Толстяка, который всегда обо всем волновался.
– Он бы никогда тебя не бросил, никогда!
Я отвела взгляд, уставившись на свои ноги, утопавшие в мягкой грязи, и на лужицы вокруг них. Стараясь не смотреть на Вайду и Джуда, которые молча наблюдали за происходящим.
– Руби? – напряженным голосом начал Толстяк. – Что произошло?
Я затрясла головой, закрывая заледеневшими руками лицо.
– Это ты его бросила? – догадался он. – Вы поссорились? Разбежались на пару дней?
Когда я шепотом призналась в том, что сделала, я надеялась, что правда прозвучит не столь омерзительно. Но я обманулась. Толстяк ошеломленно отшатнулся от меня, его глаза светились ужасом.
– Нет, ты этого не сделала! – воскликнул он, хватая меня за плечи. – Я думал, что вы двое останетесь вместе! И только потому надеялся, что с вами все будет в порядке.
– И что я должна была сделать?! – набросилась я на парня, не замечая того, что голос мой повысился до крика. – Ты был… ты был мертв, и нас забрали, и я заключила сделку, потому что знала, знала: иначе бы он не ушел! Что, черт возьми, я должна была сделать?!
Толстяк покачал головой.
– А эти детишки, они из Лиги? Ты с ними?
– Они… – начала было я.
– …все еще стоят здесь, ожидая объяснений, кто, блин, это такой, – недовольным тоном отрезала Вайда.
Мой мозг наконец-то заработал снова, и меня захлестнул страх.
Вайда была здесь. Вайда, которая упорно нас искала, чтобы вернуть в Лигу. Вайда, которая увидела Толстяка и теперь, если что, могла дать его описание Лиге. Которая даже могла попытаться его захватить.
Я толкнула друга назад, пытаясь прикрыть собой.
– Он – никто, – заявила я. – Это вообще не твое дело.
– Еще, блин, как мое, если он собирается вместе с нами искать Стюарта, – пробормотала Вайда.
– Что ты сказала?
– Напряги свои пустые извилины, – закатила глаза Вайда. – Я здесь не для того, чтобы тащить вас обратно, а чтобы вам помочь. – Она повернулась к Джуду. – А ты, маленький засранец, еще заплатишь за то, что меня шарахнул.
– Если ты была с «Бетой» и Бартоном не для того, чтобы забрать нас в Штаб, тогда зачем?
Вайда возвела глаза к небу, но в конечном счете ответила – с самым самодовольным из возможных взглядом:
– Узнала о вашем небольшом романтичном квесте. Единственным способом увязаться за вами, не вызвав подозрений, было притвориться, что я иду по следу ваших тупых задниц, потому что якобы хорошо изучила ваши дерьмовые личности.
– А что с командой «Бета»? – спросил Джуд.
– Их отозвали обратно в Штаб. Приказ: вернуть Роба или что-то вроде того… вы, двое милашек, типа спровоцировали дома хренов бунт своим зажигательным выступлением в эфире. – Девушка отбросила волосы назад. – Албан дал мне две недели, чтобы вас найти. Так что давайте-ка начнем это шоу ужасов на дороге.
Я уставилась на нее, качая головой.
– Ну и откуда такая уверенность. Думаешь, мы просто свалим с тобою в закат?
– Нет, – ответила Вайда. – Я ожидаю, что вы, блин, помчитесь и сделаете это с улыбкой и без долбаного скулежа, или Коул не выполнит своей части вашей тупой сделки и не заставит Лигу освобождать лагеря.
Это была правда, значит… Вайда говорила правду и о том, что шла за нами, чтобы помочь. Иначе Коул не стал бы ее во все это посвящать. Ставка была слишком высока. Но гордость моя была уязвлена, что Коул решил, будто я не смогу закончить операцию в одиночку. Что мне нужна подстраховка.
Джуд обернулся, чтобы уставиться на меня растерянным взглядом.
– Оʼкей, тогда валим отсюда! – хлопнув в ладоши, заторопилась Вайда. – Если хотите осмотреть дом, давайте сделаем это по-быстрому.
– Я с тобой никуда не пойду, – отрезал Толстяк. Я знала это выражение его лица – сколько раз видела его, когда остальные меня уже приняли, а парень все никак не мог смирился с тем, что я остаюсь с ними. Толстяк никогда не скрывал своих чувств, будь то гнев, страх или подозрение. Думаю, просто не видел смысла притворяться.
