– Ты разве ничего не помнишь? – поинтересовался Джуд. – Или ты пробыл там всего ничего и поэтому не хочешь об этом говорить – потому что нечего сказать?
– Закрой-ка лучше рот, – посоветовал Толстяк.
– Да брось, – заныл Джуд. – Если бы она хоть чем-то с нами поделилась…
– Что?! – взорвалась я. – Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказала? Хочешь услышать, как нас связывали, словно животных, чтобы перевезти в лагерь… или, эй! Или как насчет того, когда СППшник так шарахнул по голове девочку, что та реально лишилась глаза? Хочешь знать, каково это – все лето пить гнилую воду, пока наконец-то не привезут новые трубы? Или как я просыпалась в страхе и засыпала в ужасе каждый день на протяжении шести лет? Ради всего святого, оставь меня в покое! Почему ты все докапываешься и докапываешься, если знаешь, что я не хочу об этом говорить?
Я сразу же пожалела об этом взрыве эмоций, но предательский поток воспоминаний уже было невозможно остановить: одно горькое слово сменялось другим. Толстяк только взглянул на светящиеся синие часы, а потом опять перевел взгляд на мокрую зимнюю дорогу. Джуд притих на заднем сиденье – так же беззвучно падающий снег встречается с землей, его рот открывался и закрывался, как будто мальчишка пробовал языком ожоги, оставленные его словами на губах.
– Не знаю, как остальные, но я бы послушала про одноглазую телку, – пожала плечами Вайда.
– Ты худшая из тех, кого я когда-либо встречал, – заявил Толстяк.
– А ради таких, как ты, природа наградила нас средними пальцами.
– Ребята… – начала было я.
Давным-давно Кейт сказала мне, что единственный способ пережить свое прошлое – найти способ закрыть его за собой, закрыть эту дверь, прежде чем распахнуть другую в более светлую комнату. Я боялась. Это было правдой. Я боялась вины и стыда, что обрушатся на меня, когда я вернусь по своим следам назад, поверну ключ и обнаружу за дверью девочку, от которой отреклась. Я не хотела видеть, что сделала с нею тьма, и узнала бы она себя, взглянув мне в лицо.
Я не хотела знать, что подумает обо мне Толстяк, когда ему станет известно, что я делала для Лиги.
Не хотела знать, что Лиам подумает обо мне или о запахе дыма в моих волосах, который, сколько бы я их ни мыла, казалось, въелся в них навсегда.
– Хотя бы расскажи нам, как получилось, что вы с Лиамом расстались, – попросил Джуд. – Если вы, ребята, путешествовали вместе, почему… хм, перестали? Кейт приехала за тобой, когда ты нажала аварийную кнопку, это я знаю. Лиам к тому времени уже ушел? А как насчет него? – Мальчишка указал на Толстяка.
Эти воспоминания оставались такими же болезненными, но сейчас они были важны.
– Хорошо, – сдалась я. – Ты знаешь, что мы путешествовали вместе: Лиам, Толстяк, Зу и я. Но не знаешь, что за место мы искали: безопасную гавань под названием Ист-Ривер. И чтобы стало понятно, почему я сделала то, что сделала, и почему Лиам в конечном итоге остался один, нужно начать оттуда.
– Отлично, – кивнула Вайда, откидываясь на спинку сиденья и переводя взгляд на окно, за которым заплясали первые снежинки, засыпавшие дорогу, которая гудела и ревела под колесами нашей машины.
Я рассказала об Ист-Ривер: о том, как это место сначала походило на прекрасный сон, пока мы не проснулись и не поняли, что попали в кошмар. О Клэнси: эта часть далась мне гораздо труднее, чем я ожидала. О том, как мы сбежали и Толстяка ранили и как на конспиративной квартире остались только мы двое. Джуд начал перебивать меня, в его глазах засветилось то ли нетерпение, то ли смущение – я не понимала. Я почувствовала, словно сердце поднимается все выше, выше и выше по горлу, пока я не сглотнула его, чтобы снова пройти через события, которые произошли дальше. Мое решение и сделка с Кейт. Увиденное в памяти Коула, и его собственное объяснение событий.
Каким-то непостижимым образом эти признания заставили меня ощутить себя ближе к Лиаму. В моих мыслях он был живым и полным энергии. Лиам в солнечных очках, теплый, осязаемый, с солнечными зайчиками в волосах, напевающий любимую мелодию. Казалось, стоит только поднять взгляд, и я увижу его за рулем.
Все молчали. Я не могла заставить себя оглянуться, кожей ощущая, как противоречивые эмоции Джуда и Вайды накрывают меня.
Кто-то мягко коснулся моего плеча. Я медленно повернулась и увидела Джуда, выдергивающего палец из решетки. Его нижняя губа, зажатая между зубами, побелела. Но он смотрел на меня без страха и его отвратительных родственничков. Просто с глубокой, искренней печалью.
Он по-прежнему мог на меня смотреть.
– Ру, – прошептал мальчик. – Мне так жаль.
– Можно задать всего один вопрос? – произнес Толстяк. После того как я закончила свой рассказ, он с трудом выталкивал из себя слова. – Что ты собираешься делать с этой флешкой?
– Вернуть Коулу, – ответила я. – У нас с ним сделка: если я верну ему инфу, этого будет достаточно, чтобы сместить приоритеты Лиги обратно на освобождение детей из лагерей и на разоблачение лжи правительства.
Толстяк потер лоб.
– И ты ему веришь? Лиам рассказывал, что его брат, когда не мог добиться своего, поджигал свои игрушки. Но это, пожалуй, и все.
– Я ему верю, – возразила я. – Он нас не тронет. Коул – один из немногих, кто не хочет, чтобы мы исчезли с лица земли.
– Исчезли? – встревоженно переспросил Толстяк.
На этот раз в объяснения пустился Джуд: его без конца прерывающееся, иногда бессвязное бормотание было наполнено скорбью, сделавшей рассказ еще страшнее.
– Нет, нет, нет, нет, нет, – пробормотал Толстяк. – и вы собираете вернуться, надеясь, что им удастся отделить все зерна от плевел?
– Не говори так! – воскликнул Джуд. – Все наладится. С Робом все кончено, верно? И Кейт даст нам знать, когда это будет безопасно.
– У вас с Лиамом будет все в порядке. Во всяком случае, Лига вас не достанет, – объяснила я Толстяку. – За тобой никто не придет. Улавливаешь, да? Ты понимаешь, почему я согласилась на это?
– Конечно. «Улавливаю», – повторил парень таким ледяным тоном, что у меня даже кровь в жилах замерзла. И я снова прочитала в его глазах вопрос, который прозвучал беззвучно в той тишине, которая заполнила пространство между нами. Я знала, чтó он хочет спросить, потому что та же мысль давно не давала покоя мне.
Если информация так важна, почему ты собираешься передать ее Лиге?
Никакие тренировки, операции и организованные Лигой взрывы, свидетелем которых мне выпало несчастье оказаться, не были и вполовину так драматичны, как захватывающая история спасения Толстяка.
Для ночевки мы выбрали старую площадку для кемпинга недалеко от городка под названием Эшвилл, в западной части Северной Каролины. Практически все пять часов, что мы ехали, я говорила не переставая, и это меня совершенно измотало. И когда Толстяк с Джудом упомянули о привале, я не стала сопротивляться.
