– Что? – бросил он, обогнув внедорожник и подходя ко мне. Ботинки парня скользили по снегу, тормозя на темной поверхности дороги. Его дыхание обжигало гневом. Белое и липкое, оно обдувало мои щеки, которые щипало от мороза.
– Что это было?! – воскликнула я. – Ты действительно собирался идти напролом?
То, как он пожал плечами, словно ничего особенного не произошло, привело меня в ярость.
– Да этого просто не может быть! – завопила я. – Проснись! Проснись! Это не ты!
– Мне не пришлось бы ничего такого делать, если бы ты не приклеилась ко мне с этими тупыми детьми. Я бы махнул кое-какими бумагами, и мы были бы уже там! – Толстяк взъерошил темные волосы. – И знаешь что? Если бы ты не помешала, нас бы не поймали. Если по-честному, разве это не вы с Ли твердили: чтобы чего-нибудь добиться, надо рисковать?
– Ты что… – Я даже говорить не могла. – Ты что, серьезно? Рисковать? Где твоя голова? Которая всегда отлично работала!
Разве важно, что я орала или что он изо всех сил старался нависать надо мной с высоты своего роста? Разве важно, что двое других наблюдали за нами через лобовое стекло?
– Конечно, мы бы прорвали оцепление, возможно, проехали бы десяток километров, но что, если бы твои номера запомнили и о нас бы сообщили? Что, если дальше по дороге нам бы встретился еще один пост и там бы нас уже ждали?! Что бы ты сделал?! У тебя у единственного есть документы; с тобой бы все было в порядке – но если бы взяли меня? Или Джуда, или Вайду? Как бы ты с этим жил?!
– А как насчет Лиама?! – заорал в ответ Толстяк. – Того, кому ты решила прожарить мозг? Того, который потерялся, или умер, или скоро умрет, потому что ты решила его кинуть? Помнишь еще такого?
Я словно закоченела, а моя кожа покрылась инеем, как эти ветки деревьев у нас над головой.
– Ты считаешь, что это я виновата.
– А кто же еще?! – снова взорвался он. – Да, блин, это ты виновата! И как ты теперь себя ведешь? Словно эти сопляки тебе важнее, чем мы?! Да, мне пришлось внести кое-какие коррективы. И что? Мне кажется, это нормально – принимать свои собственные решения. Ты продолжаешь вести себя так, словно я по-прежнему истекаю кровью у тебя на руках, но я в порядке. Лучше, чем в порядке! И это ты не права! Ты…
Я даже не услышала, как дверь открылась, но рядом со мной внезапно появилась Вайда и встала рядом плечо к плечу.
– Пошел. Вон. – Я почувствовала ее руку возле своего запястья. – Не нравимся тебе, тупозадый клоун? Отлично. Мы уходим.
Джуд с побелевшим лицом обежал машину сзади, прижимая к груди наши более чем скромные пожитки.
– Я готов, – сообщил он, и в голосе подростка не было ни капли страха, который наполнил его глаза. – Двинули.
Я взяла кожаную куртку, которую протянул мне Джуд, мысли не успевали за происходящим. Пальцы Толстяка вцепились в грубую ткань его куртки.
– Что вы собираетесь делать?
– Полагаю… – Лицо мое словно онемело. – Полагаю, это была плохая идея.
«Нет, – верещал мой внутренний голос, – нет, нет, нет!»
– Руби! – изумленно пробормотал парень. – Скажи мне, что ты не… Руби!
– Думаешь, мы ни на что не годимся? Хочешь доказать, какой ты чертовски храбрый?! – крикнула в ответ Вайда. – Валяй, подставляй свою тупую задницу под пули. Еще посмотрим, кто найдет Стюарта первым.
Вайда впилась мне в руку и потащила к обочине, в сторону заснеженного леса – густого, темного и прекрасного. Он простирался далеко-далеко.
– Вот придурок, – пробормотала Вайда. – Черт бы его побрал, ненавижу его тупозадую рожу и как он тупозадо водит и ведет себя так, словно мы не лучше грязи. Придурок!
Джуду приходилось бежать, чтобы не отстать от нас. Ветки хлестали меня по лицу, цеплялись за волосы. Вспышки солнечного света сквозь кроны деревьев, ослепляя то красным, то оранжевым, мешали сосредоточиться, в голову лезли мысли о пламени.
Перед глазами стояло лицо Толстяка, когда мы цеплялись друг за друга под причалом в Ист-Ривер, пока над нами горел весь мир.
Я почувствовала, как до меня кто-то дотронулся, и остановилась. Сил идти больше не было. Ноги подогнулись, и я едва успела уцепиться за дерево, прежде чем шлепнулась на землю.
«Что ты творишь? – пронеслось у меня в голове. – Это Толстяк. Все тот же Толстяк».
Несколько мучительных минут я не слышала ничего, кроме собственного отрывистого дыхания. Меня затошнило.
«Это Толстяк. Который всегда сожалеет о своих словах, даже если в них все – правда. Который всегда злится и орет, особенно если ему страшно. А ты бросила его, ты уходишь. Это Толстяк, и ты его бросила».
И тут кто-то дернул меня за руку. Рядом со мной стоял Джуд в смятой фельшерской куртке.
– Я думаю, вы оба не правы, – тихо сказал мальчик. – В том, что произошло с Лиамом, Толстяк не тебя винит, а себя. А ведет себя так, потому что дошел до той точки, когда на что угодно готов, лишь бы все исправить.
– И откуда он взял, будто именно он в чем-то виноват? – спросила я.
– Да он с цепи сорвался, – сказала Вайда, оглянувшись на нас. – В него стреляли, а он выжил. Теперь ему кажется, что он неуязвим, что может совершать глупые ошибки и выходить сухим из воды. Есть столько способов перемещаться из точки в точку, но этот предпочел следовать долбаным инстинктам. И если это не потому, что он отчаялся или возненавидел себя, то он реально просто чертов идиот.
– Вы, ребята, его совсем не знаете, – начала было я.
– Нет, – осторожно согласился Джуд, – но мы знаем тебя.
– И, если ты думаешь, что последние шесть месяцев не вела себя точно так же, значит, ты тоже – чертова идиотка. – Вайда развернула меня обратно в сторону дороги и пихнула вперед. – Иди за ним. Если через пять минут не вернешься, мы идем искать Стюарта одни. Ты говорила, что тебе пришлось присоединиться к Лиге, потому что выбора не было. Что ж, поздрав-блин-ляю. Теперь есть. Вернешься ты или нет, но я абсолютно в состоянии выполнить эту операцию без всех этих ваших порядком надоевших воплей.
Сообщение было получено.
– Я вернусь, – проговорила я. – Вернусь, обещаю.
Покачнувшись, я сделала шаг вперед, не спуская глаз с наших отпечатков на снегу, стараясь не думать о тех, кто смотрел мне вслед.
«Я не могу их бросить». Никого из них. Ни Вайду, слишком упрямую, чтобы подумать о самой себе. Ни Джуда, который не выносит тишину и темноту. Ни Толстяка, не после всего, что мы прошли с ним вместе.
Криво припаркованный внедорожник все еще стоял у обочины. Толстяк, упав головой на руль, сидел на водительском сиденье. Я обошла автомобиль сзади, сначала осмотрев дорогу – удостовериться, что за нами никто не увязался, для уверенности плотнее кутаясь в куртку Лиама.
