– Эй, подруга, – сквозь стиснутые зубы процедила Вайда. – Давай-ка нанесем ему двойной удар.
– И что это даст?
– Он может создавать огонь и управлять им, но посмотри: ему нужна полная концентрация, – сказала она. – Стоит двинуться в его сторону, как он останавливается, словно мозг не может обработать два действия сразу.
Вайда была права. Несмотря на всю разрушительность его силы, использование этих способностей требовало от Дергунчика того же, что и от нас – концентрации и умения оценить ситуацию. Только этот ребенок был так искалечен, что реальность в его сознании исказилась – то ли Клэнси как следует вычистил ему мозг, то ли когда сделали его подопытным проекта «Джамбори». Ясно было одно: Дергунчика надрессировали сразу бросаться в атаку на любого, кто только оказывался в поле его зрения.
– Заткнитесь и деритесь! – проорал Нокс.
– Отвлеки его, – бросила Вайда. – Остальное я сделаю сама.
Нокс говорил, что мы должны оставаться внутри кольца, но не уточнял, каким должно быть это кольцо.
Сидевшие наверху зрители испуганно вскрикнули, когда я пнула ближайший мусорный бак. Тлеющие угли выплеснулись на землю, прокатившись по холодному цементу, огонь за считаные секунды потух. Дергунчик остановился на полушаге, в замешательстве уставившись на умирающее пламя. В следующий миг я уже была у следующего бака. И услышала низкий вопль Вайды – она снова прыгнула на Красного.
– Стоп! – заорал Нокс. – Ах ты, сука! Твоя подруга хочет взять Дергунчика на себя…
Услышав громкий визг, я повернулась к Вайде. Она молотила руками по волосам, пытаясь сбить пожирающее их пламя. Тяжело дыша, Вайда упала на колени, плача и ругаясь одновременно. Я уже бросилась к ним, как языки пламени из баков снова взметнулись вверх, переплетаясь мерцающей сетью из невыносимого жара и света.
– Нет, Руби! – закричала Вайда.
Одна рука Дергунчика сжала шею девушки, другую он поднял высоко над головой. Из ближайшего мусорного бака взметнулась струйка огня, обернувшись вокруг его пальцев и запястья, словно змея. Сверху закричали, но звук, который мы хотели услышать, все никак не раздавался. Нокс не собирался его останавливать.
«Никто не собирается его останавливать». Поднеся пальцы к губам, я попыталась свистнуть как Нокс, но мне не хватило дыхалки. Дым щипал глаза и жег горло.
«Он убьет ее, он убьет ее, он…» – На этот раз выбора не было.
– Красный! – хрипло крикнула я.
Парень поднял взгляд – я привлекла его внимание.
Это случилось само собой – просто стремительно вырвалось из меня целиком, без остатка, словно я наконец позволила себе выдохнуть свободно. Скрюченные пальцы в моем подсознании начали расправляться – ярость, страх, отчаяние разделяли каждый поток силы на части, пока я не почувствовала всплеск теплого покалывания, распространяющегося вдоль основания черепа. Огненная стена передо мной пульсировала в такт безумному дерганью Красного. Я слышала, как над головой вопит Нокс, но парень уже был моим – мне удалось проникнуть в его разум без единого касания.
Когда попадаешь в голову обычного человека, словно погружаешься в чужие мысли. Неторопливое, скользящее движение, которое обычно заканчивалось для меня неслабой мигренью. Иногда я пробиралась внутрь медленно, иногда – стремительно. Я могла многое понять по неясным образам в человеческой памяти, по цвету, в который были окрашены чьи-то мечты.
Но Дергунчик был сломлен. Непоправимо сломлен.
Я буксовала, пробираясь внутрь, так лезвие проникает сквозь гору битого стекла. Его воспоминания были острыми, короткими и мелькали быстрее взмаха ресниц. Я увидела темноволосую девочку на качелях, женщину, склонившуюся над духовкой, стайку мягких зеленых ящериц, имя, печатными буквами накарябанное на полке. Потом все ускорилось – черные ботинки, проволочный забор, зеленая искусственная кожа сидений школьного автобуса. Грязь, грязь, грязь, копание до одури, скрежет цепей, защелкивающийся намордник, огонь во тьме, разгоравшийся все жарче и жарче. Мне приходилось напоминать себе дышать. Огненный воздух воспламенял легкие.
Среди сломанных изображений я обнаружила точеное лицо Клэнси – он стоял за стеклянной стеной, прижав к ней руку. Он всегда возникал откуда-то из тьмы, словно возвращавшийся кошмар. Клэнси что-то вещал, и каждая мысль взрывалась белым.
Зрители продолжали вопить, невозможно было разобрать ни слова в этом крике – невнятное бормотание и невыносимый шум разрывали уши. Но в моих руках был Красный; я могла управлять его силой и чувствовала ее так глубоко, словно огонь бежал по моим собственным венам. Я повернулась к Ноксу и остальным, которые ошеломленно смотрели на нас с безопасной высоты.
«Теперь не с безопасной», – подумала я, возвращая свои мысли к Красному. Что сделает Нокс, когда я натравлю на него его маленького питомца, когда почувствует огонь на своей коже?
Дергунчик уставился на меня, его зрачки сузились, потом резко расширились до предела, и снова стали крошечными. Губы начали потихоньку шевелиться, испуская низкие стоны боли, пока он, наконец, не заплакал. Он ждал команды. Приказа.
Мейсон.
Это имя было написано на его двери, это имя с любовью шептала его мама, укладывая сына спать.
Его звали Мейсон. Мои мысли выплескивались наружу, пытаясь постичь то, что случилось здесь и сейчас. Он жил в доме с голубым забором. Мама каждый день готовила ему обед. У него были друзья и собака, и все это испарилось, когда приехали какие-то люди и затолкали его в фургон. На стенах его спальни висели плакаты бейсбольной команды «Уайт-Сокс». Он катался на велосипеде на пустыре позади дома. Его звали Мейсон, и у него была жизнь.
Я опустилась на колени, прижимая руку ко лбу. Связь разорвалась со следующим обрывком воспоминания, возникшим у него в голове. Парень упал рядом с кучей мусора. Мгновение я не слышала ничего, кроме собственных надрывных вдохов и ударов сердца. Потом в мои уши ворвался какой-то звук – отвратительный треск.
– Прекрати! – услышала я крик Вайды. – Прекрати это!
Даже когда я увидела, что Мейсон поднял неровный обломок цемента и вмазал им себе по черепу, мой мозг все еще не смог понять, что происходит. С протестующим воплем Вайда вырвала обломок из его рук. Тогда Красный оторвал голову от земли, напряг шею и замолотил головой о камень. Он не останавливался, пока я не просунула руки между его лбом и холодной поверхностью, о которую он бился.
И тут сквозь дурманящее облако дыма прорвался запах крови. Я почувствовала что-то липкое и горячее через его густые волосы.
– Прекрати! – Вайда впилась в его плечи, пытаясь удержать парня на месте. Я вырвала из его пальцев еще один обломок цемента. Когда тот с грохотом покатился по полу, Мейсон сжал мою руку.
– …помоги мне, – прорыдал мальчик. – Пожалуйста, пожалуйста, помоги мне, пожалуйста, не могу… не снова, о боже, о боже, они снова идут, я вижу их, они идут во темноте…
