– Мне нужно уехать из города, – говорю я ей. – Всего на день. Основную часть времени вы проведете в школе, но… но уехать мне нужно очень рано, а вернусь я очень поздно. Мне нужно, чтобы кто-то побыл здесь с вами. – Я делаю глубокий вдох. – Кого бы ты предложила?
Ланни моргает – вероятно, потому, что не может вспомнить, когда я в последний раз спрашивала ее об этом. Да и не вспомнит, потому что для меня это совершенно необычный вопрос.
– Куда ты едешь?
– Неважно. Не отходи от темы, пожалуйста.
– Ясно, ты собираешься повидаться с папой?
Мне больно слышать, как она говорит это, с нотками надежды в голосе – как будто Мэл по-прежнему ее добрый папа. Меня передергивает, и я знаю, что она замечает это.
– Нет, – лгу я самым своим ровным и невыразительным тоном. – Просто по делам.
– Угу. – Я не знаю, поверила ли мне моя дочь. – Ладно. Ну… я полагаю, Сэм вполне подойдет. Я имею в виду, он все равно постоянно здесь, чинит что-нибудь… Они с Коннором все еще заняты верандой, ну, ты в курсе.
Услышать от нее имя Сэма – это огромное облегчение. И кроме того, она права. Сэм все равно обычно проводит время здесь. Работа над верандой требует размеренности и неспешности – что-то сделать тут, что-то там.
– Я просто… солнышко, меня не будет дома, чтобы приглядеть за вами. Если вам от этого не по себе…
– Мам, ну хватит. – На этот раз дочь очень выразительно закатывает глаза. – Если б я считала, что он втирается к нам в доверие, разве я не сказала бы это ему в лицо? И тебе? Вслух?
Она точно сказала бы. Лили была застенчивой, Ланни – нет. Внутри меня что-то слегка расслабляется, хотя я знаю, что не могу полагаться исключительно на мнение четырнадцатилетней девушки, какой бы умной я ее ни считала.
В этом я могу полагаться только на себя. Мне придется рискнуть, и я вздрагиваю от самой этой мысли. Я могу рисковать собой, но ими?.. Моими детьми?..
– Мама. – Ланни подается вперед, и я вижу в ней неподдельную твердость; вижу призрак той женщины, которой она станет. – Мама, Сэм – нормальный человек. Всё в порядке – и с ним, и с нами. Просто сделай это.
«Просто сделай это». Я глубоко, медленно вдыхаю, откидываюсь на спинку кресла и киваю. Ланни неспешно улыбается и складывает руки на груди. Моя дочь любит выигрывать.
– Я буду смотреть за ним во все глаза, – обещает она мне. – И у меня на быстром дозвоне стоят номера Хавьера и офицера Грэма. Эн-О, мама.
Я знаю, что «Эн-О» означает «ничего особенного». Однако это не так. Но мне нужно совершить прыжок вслепую, веря в лучшее, и на сей раз я это сделаю. Я беру свой сотовый телефон и набираю номер, глядя в глаза Ланни.
Сэм отвечает со второго гудка.
– Привет, Гвен.
Обыденность и теплота этого ответа успокаивают меня, и мой голос звучит почти нормально, когда я говорю:
– Мне нужна твоя помощь.
Я слышу, как течет вода. Я слышу, как он закручивает кран и отставляет что-то в сторону, чтобы уделить мне все свое внимание полностью.
– Только скажи, и я все сделаю.
Так просто.
* * *
– Я собираюсь уехать всего на полсуток, – говорю я Сэму вечером в воскресенье; на следующее утро у меня забронирован билет на самолет. – Но я буду признательна, если ты побудешь с детьми. Ланни – девочка ответственная, но…
– Да, но ей всего четырнадцать, – соглашается он и делает глоток пива, которое я достала из холодильника, – портер с пеканом; похоже, ему оно нравится. Крафтовое пиво – просто дар божий. Я прихлебываю другой сорт пива – «Сэмюэл Адамс органик чоколейт стаут», с мягким сливочным вкусом; оно унимает судороги у меня в желудке. – Ты же не хочешь, вернувшись, застать перевернутый вверх дном дом, полный мусора и пивных жестянок?
– Верно, – соглашаюсь я, хотя и сомневаюсь, что Ланни вообще придет в голову устроить вечеринку. В мое отсутствие она не будет чувствовать себя свободной, как чувствовали бы большинство девочек ее возраста. Она будет чувствовать себя уязвимой – и она действительно уязвима. Если ее отец знает, где мы находимся, если кто-то действительно шпионит для него за нами… я стараюсь не думать об этом. Я отлично сознаю, что кто-нибудь может наблюдать за домом прямо сейчас. По озеру в закатном свете скользит пара суденышек, направляясь к берегу; быть может, с одного из них на крыльцо моего дома направлен фотоаппарат… От этого у меня по коже бегут мурашки. «Мэл разрушит это. Он разрушает всё».
Но именно поэтому я собираюсь навестить его. Чтобы быть абсолютно уверенной, что он знает, на какие ставки мы сейчас играем.
Я не сказала Сэму, куда я еду. Я даже не знаю, как начать такой разговор. И еще я не сказала ему, что установила беспроводные камеры. Одна направлена на переднюю дверь, другая – на черный ход, еще одна закреплена на дереве с обратной стороны дома, для широкого обзора, и еще по одной – высоко вверху, на решетке кондиционера в гостиной и в кухне. Я легко могу переключаться с одной на другую, выводя вид с каждой на экран планшета, прилагавшегося к ним. В экстренном случае я могу отправить ссылку по электронной почте в полицейское управление Нортона.
Не то чтобы я не доверяла Сэму. Просто мне нужна какая-нибудь подстраховка. Вслух я говорю:
– Сэм, у тебя есть оружие?
Я застаю его на середине глотка, и он поворачивается ко мне с забавным выражением на лице, пытаясь откашляться. Я выгибаю бровь, и Сэм виновато усмехается.
– Извини, ты застигла меня врасплох. Да, у меня есть пистолет, конечно. А зачем?
– Ты не против взять его с собой, когда придешь сюда? Я просто…
– Обеспокоена тем, что приходится покидать детей? Ладно, хорошо, без проблем. – И все же он продолжает смотреть на меня, потом слегка понижает голос: – Есть какие-то конкретные угрозы, о которых мне нужно знать, Гвен?
– Конкретные? Нет. Но… – Я медлю, не зная, как сказать об этом. – У меня такое чувство, будто за нами следят. Это звучит дико, да?
– Около Киллхауз-Лейк
[14]? Ничуть.
– Киллхауз-Лейк?
– Вини в этом не меня, а свою дочь. Полагаю, это придумал кто-то из ее приятелей-го́тов. В точку, а?
Мне это название не нравилось. Даже «Стиллхауз» было для меня уже достаточно жутко.
– Ну, просто… позаботься о них, это все, о чем я прошу. Меня не будет дома меньше суток.
Он кивает.
– Я могу поработать над обустройством веранды, если ты не против.
– Конечно. Спасибо.
В порыве благодарности я протягиваю Сэму руку, и он на минуту удерживает ее в ладони. Это всё. Не поцелуй, даже не объятия. Но это нечто прочное, и мы некоторое время сидим, наслаждаясь этой прочностью.
