Судя по многочисленным отзывам, Хиллари и Билл воспитали неизбалованную дочь, которая не забывала без промедления писать благодарственные записки сотрудникам резиденции Белого дома за такие мелочи, как красивые цветочные композиции в ее комнате. На ужине по случаю дня рождения одного из помощников Хиллари в Джексон Хоул, штат Вайоминг, Челси получила на память игрушечного медвежонка Смоуки от сотрудника Службы национальных парков. Челси не ушла, пока не узнала имя и адрес человека, который сделал ей подарок, чтобы отправить ему записку со словами благодарности.
При всех различиях этих женщин их всех объединяет материнство. Мишель Обама и Хиллари Клинтон имеют мало общего. Друзья Мишель говорят, что она никогда не хотела стать публичной личностью и не может дождаться окончания восьмилетнего срока пребывания в Белом доме. Совсем иная история у Хиллари, которая пытается во второй раз вернуться в Белый дом. Единственное, что их объединяет, — это глубокие отношения со своими матерями и их собственное стремление быть хорошими матерями.
«Было так больно, когда я потеряла свою мать; мне известно, каково это, — сказала Хиллари подруге, у которой недавно умерла мать. — Я никогда не смогу оправиться от потери». Во время интервью австралийской службе новостей «ABC News» в 2015 году, Хиллари разволновалась, когда упомянула о своей матери, Дороти Родэм, которая умерла в 2011 году. Дороти выросла в нищете, и в возрасте восьми лет ее отправили из Чикаго в Калифорнию, чтобы жить с бабушкой и дедушкой после развода ее родителей. «Она каждый день напоминала мне, что нужно встать и бороться за то, во что веришь, как бы сложно это ни было. Я много размышляю о ней и очень скучаю. Мне бы хотелось, чтобы она была здесь со мной».
У Мишель Обама сложились крепкие отношения с ее матерью Мэриан Робинсон, которой она признательна за помощь, позволившую семье оставаться самими собой в Белом доме. Она говорит, что почувствовала себя одиноким родителем, когда ее муж был избран в сенат штата Иллинойс. Обычно он бывал дома в Чикаго только с вечера в четверг до обеда в понедельник: остальную часть недели он находился в Спрингфилде. «Время от времени выматываешься, когда занята по двадцать четыре часа семь дней в неделю. Одна из проблем, которую нам предстояло выяснить, какая поддержка мне нужна, чтобы сделать мою жизнь менее тревожной. Я бы хотела, чтобы помощь приходила от папы (моих детей. — Авт.), но когда это невозможно, я просто нуждалась в поддержке. Не важно, от кого она исходит, пока наши дети счастливы и чувствуют свою связь с ним. Поэтому я должна смириться с тем фактом, что он не может помочь мне. Опорой стали мама, друзья, няни».
В отличие от Хиллари (ее печально известные комментарии по поводу печенья оскорбили чувства матерей, сидящих дома с детьми) Мишель более изощренно пытается сохранять баланс между «личной жизнью / работой» и материнством, побуждая женщин уделять приоритетное внимание их собственному счастью. Она признается, что познала времена, когда испытывала одиночество. «Я сижу с маленьким ребенком, сердитая, усталая и не в форме. Младенец проснулся и готов к положенному кормлению в четыре часа. А мой муж лежит и спит. Вот когда (меня. — Авт.) осенило: если меня там не будет, он, в конце концов, должен проснуться (и позаботиться о девочках. — Авт.). Это сработало. Когда я вернулась домой из спортзала, девочки проснулись и были накормлены. Это то, что я должна была сделать для самой себя».
Во время собеседования для устройства на работу в Медицинском центре Университета Чикаго Мишель находилась в отпуске по беременности и родам и все еще кормила грудью свою новорожденную дочь. У нее не было няни, поэтому она взяла дочь на собеседование. «Саша проспала все это время, слава богу». Стилист по прическам Майкл «Рани» Флауэрс, услугами которого Мишель много лет пользовалась в Чикаго, сказал, что она похожа на свою мать, поборницу твердой дисциплины. «Им достаточно только одарить вас «таким» взглядом, и он превратит вас в камень, заставит вас замереть». В прихожей парикмахерской всегда стояла вазочка с конфетами, и вместо того чтобы хватать горсть, как делает большинство детей, Саша и Малия всегда спрашивали сначала: «Мама, ничего страшного, если я возьму конфету?» Как и многим мамам, ей иногда приходилось брать с собой обеих дочерей, когда она делала прическу. Пока они были действительно маленькими, Мишель позволяла другим леди держать их, пока ей мыли волосы, но как только она попадала под сушилку, то сама держала ребенка на коленях. «Это было так прекрасно, — говорит Флауэрс, — и это та жизнь, от какой она отказалась».
Бывший главный церемониймейстер Белого дома адмирал Стивен Рошон вспоминает, что в его день рождения Малия входила в офис церемониймейстера, а затем появлялась ее мать, которая несла ему праздничный торт. Рошон говорит, что девочки Обама были неизменно вежливы. «Малия поднимается наверх в резиденцию, и я спрашиваю: «Как прошел твой день?», и она отвечает: «А как прошел ваш день?» В их доме в Чикаго у Мишель существовали правила поведения в спальне наверху, где допускалось больше глупостей, и правила для нижнего этажа, где собирались взрослые. Даже в Белом доме она разрешает своим дочерям смотреть телевизор только один час в день и только после того, как сделано домашнее задание.
В том, что касается воспитания детей, Мишель восхищается педагогическими способностями Хиллари и ее требованиями конфиденциальности для своего единственного ребенка. «Достаточно одной беседы с Челси, чтобы понять, насколько она зрелая, порядочная, уравновешенная молодая леди. Клинтоны кое-что сделали правильно», — сказала она. Мишель разъяснила советникам своего мужа, что семейный ужин в большинстве вечеров проходит в 6.30 пополудни, и ее саму и их девочек редко можно было встретить в Западном крыле. Они видели своего отца намного больше, чем раньше, когда он работал в сенате и курсировал на поезде между Чикаго и Вашингтоном или ездил туда и обратно из Чикаго в Спрингфилд. «Пребывание в Белом доме сделало нашу семейную жизнь более «нормальной», чем когда-либо, — написал президент в колонке журнала «More». — К нашему удивлению, с переездом в Белый дом начался период, впервые со времени рождения девочек, когда мы могли собираться всей семьей почти каждый вечер».
Мишель придерживалась в Белом доме строгого правила: второй и третий этажи — это семейная территория. Обама — первая из жен президентов, которая стала самостоятельно выключать свет в жилых помещениях. «Она относится к нему так же, как если бы это был ее собственный дом, — говорит церемониймейстер Уортингтон Уайт. — Ей не нужно, чтобы кто-то поднимался и выключал свет для нее, когда она хочет уединения». До прихода Обамы церемониймейстер оставлял папку с работой из «Западного крыла» для президента на журнальном столике у задней стороны дивана при входе в его спальню. Папка была на виду, когда он и его жена выходили из своей спальни — документы для президента лежали слева, а документы для первой леди всегда были справа. Мишель не понравилась эта система, так как подразумевалось, что дела вездесущи даже в самых интимных помещениях резиденции. Она распорядилась, чтобы все рабочие материалы ее мужа поступали в его офис в Зале переговоров, потому что именно там ведутся дела. Рабочие материалы для нее из Восточного крыла помещаются в переднее помещение офиса. Эти небольшие изменения отражают совершенно другой образ мышления: она хочет, чтобы все сотрудники понимали, что это дом семьи, а не продолжение Овального кабинета.
