Секретарь Никсона по протоколу, Люси Винчестер, сказала: она всегда могла рассчитывать на Хэлдемана, чтобы услышать критику общественных мероприятий, устраиваемых Восточным крылом. Однажды она, пытаясь защититься, сказала ему, что он сам не знает, о чем говорит. Тогда он посмотрел на нее в «полнейшей ярости». «Вы и миссис Никсон произносите «Западное крыло» с той же интонацией, с какой произнесли бы «левое крыло», — сказал он, покраснев. — Вам даже невдомек, что я знаю, какой нож облизать первым». Иногда он просил Винчестер уволить сотрудников, но она всегда отказывалась. Ростом всего лишь пять футов и полтора дюйма, она выпрямлялась и становилась выше. «Послушайте, вы ничего не знаете, поэтому позвольте мне рассказать вам об этом человеке и о том, что вам следует знать, но вы не потрудились это выяснить», — сказала она. Хэлдеман угрожал уволить ее, когда она упомянула о приглашении секретаря по протоколу в администрации Джонсона, Бесс Абель, и пресс-секретаря Леди Берд, Лиз Карпентер, в Морскую кают-компанию, которая обычно была зарезервирована для сотрудников Белого дома. «Мы потратили слишком много времени и сил, пытаясь избавиться от этих людей в Белом доме!» — проревел Хэлдеман. (Винчестер хотела показать им, как они обновили интерьер, хотя она все больше беспокоилась о состоянии Белого дома, который становился до смешного обшарпанным. Она носила с собой пару маленьких ножниц в бисерной вечерней сумочке, предназначенной для официальных обедов, и повсюду бегала, срезая «бакенбарды» с мебели там, где ткань износилась.) Пэт Никсон чувствовала давление Западного крыла. «Мою мать часто раздражало безразличие, которое исходило от Хэлдемана и некоторых его помощников, — писала Джули Никсон Эйзенхауэр в биографии своей матери. — Но она столько лет провела вблизи власти, что скептически относилась к тому, как она изменяет людей».
= Как бы то ни было, на тот момент в 1970 году Белый дом действительно казался ей тюрьмой.
Пэт знала о растущем влиянии Хэлдемана, и ей очень не нравилась введенная им постоянная видеозапись официальных событий в Белом доме. Ей хотелось сохранить чувство неприкосновенности частной жизни, но на каждом шагу ее поджидали разочарования. Пэт была расстроена, когда узнала, что Хэлдеман в одностороннем порядке одобрил просьбу Джонни Кэша записать концерт в Белом доме и назвать его «Джонни Кэш в Белом доме». Она наложила вето на эту идею, посчитав ее неуважительной, потому что была созвучна его знаменитой записи в тюрьме Фолсом. Как бы то ни было, на тот момент в 1970 году Белый дом действительно казался ей тюрьмой. Хэлдеман содействовал перепланировке президентского самолета. В итоге большая часть персонала находилась непосредственно за кабинетом президента и перед гостиной первой леди. Семье нравилось собираться в президентском лаундже (комнате отдыха), который располагался рядом с президентским номером. В результате каждый раз, когда член семьи хотел попасть в лаунж, ей или ему нужно было пройти через помещение для персонала, где Хэлдеман неизбежно наблюдал бы за посетителями президента и продолжительностью беседы. Пэт позволила себе выразить неудовольствие после первого полета из базы ВВС «Эндрюс» в La Casa Pacifica, пляжный домик Никсонов в Сан-Клементе, штат Калифорния, куда они отправлялись, чтобы передохнуть от давления Вашингтона. В конце концов в салоне восстановили оригинальный дизайн, с набором помещений для президента и его семьи в передней части самолета, что обошлось примерно в 750 000 долларов.
Советники президента никогда не понимали общественного влияния Пэт Никсон. Она стала первой женой президента, которая возглавила делегацию Организации Объединенных Наций за границей во время инаугурации президента Либерии Уильяма Р. Толберта в 1972 году. Ее поездка считалась огромным успехом в средствах массовой информации, но в кабинете президента никто не поздравил ее. Помощник Никсона Чарльз Колсон написал президенту записку, в которой говорилось: «Как вам известно, мы три года трудились над созданием вашего яркого образа, чтобы отразить человеческие качества президента… Миссис Никсон совершила прорыв там, где мы потерпели неудачу». Но почему-то это послание так и не дошло до нее, и она чувствовала себя недооцененной. Ей удавалось успокаивать людей так, как это не удавалось ее мужу. Однажды группа женщин из Аппалачей посетила Белый дом и подарила первой леди кильт (одеяло) с изображением вишневого дерева, которое они изготовили специально для нее. Некоторые из них не скрывали своих слез, потому что были очень взволнованы встречей и напуганы внушительным окружением. Пэт вошла в Дипломатическую приемную на первом этаже Белого дома, где они собрались, и обняла каждую гостью.
= «Вы не можете быть президентом Соединенных Штатов, если не считаете, что вы — самый важный человек в мире».
Китайские лидеры хотели, чтобы Пэт сопровождала своего мужа в его революционной поездке в Китай в 1972 году. Это был первый в истории визит действующего президента США в материковый Китай. Однако сотрудники аппарата в Западном крыле не видели в этом смысла. «Он (премьер-министр Китая Чжоу Эньлай. — Авт.) хочет видеть миссис Никсон и желает, чтобы она приехала», — доложил президенту советник по национальной безопасности Генри Киссинджер. «Если она и ездит, то исключительно в качестве опоры», — произнес Хэлдеман, игнорируя мощный образ американской первой леди, посещающей китайские школы, фабрики и больницы и взаимодействующей с китайским народом так, как этого не мог сделать президент. Объятие первой леди и китайского ребенка, мелькающее на первых полосах, могло бы внести достойный вклад в укрепление дипломатических отношений, сопоставимый с переговорами на высоком уровне. Когда решение о поездке Пэт в качестве сопровождающего лица было принято, ей сообщили, что она может взять с собой одного человека. «Миссис Никсон заявила, что не поедет, если не сможет взять парикмахера», — смеясь, вспоминала ее помощница. Действительно, ее парикмахер Рита де Сантис из салона «Элизабет Арден» в Вашингтоне стала ее попутчицей в той исторической поездке. Они веселились вместе и даже разработали собственные сигналы для общения в своих гостиничных номерах, зная, что китайцы их прослушивают. Когда позже спросили Конни Стюарт, руководителя аппарата и пресс-секретаря Пэт, как может президент не видеть политических плюсов от участия в поездке его жены, Стюарт ответила: «Вы не можете быть президентом Соединенных Штатов, если не считаете, что вы — самый важный человек в мире. Вы важнее своей жены. Точка. Я даже не уверена, что президент был доволен ее присутствием в делегации, это было дополнительное обременение, которое означало большее количество агентов Секретной службы и еще один автомобиль». Пэт, однако, была счастлива, что Чжоу Эньлай настоял на ее приезде. Ей нравилось быть частью истории.
Первая леди запала в душу Чжоу, и во время одного из банкетов они обсудили ее посещение Пекинского зоопарка, где она увидела больших панд, бамбуковых медведей. Потянувшись за пачкой сигарет «Panda», на которой были изображены панды, она обернулась к нему и сказала:
— Разве они не прелестны?
— Я дам вам немного, — ответил Чжоу.
— Сигарет? — смущенно спросила она.
— Нет, панд.
Вскоре две взрослые панды были отправлены в Национальный зоопарк Вашингтона и стали сенсацией.
