Во время обратного перелета из Китая первая леди сказала журналистам: «Люди во всем мире одинаковы. Думаю, что они (китайцы. — Авт.) хорошие люди. Все зависит от руководства». Ее образ «пластиковой Пэт», или «ПЭТ-бутылки», отчасти был побочным продуктом пренебрежительного отношения со стороны президентского Западного крыла, возглавляемого небольшой группой людей, включая самого президента, которые никогда не понимали степень ее влияния.
Пэт Никсон была женой политика, вышколенной на протяжении десятилетий, и это, возможно, стало ее проблемой. Мэри Хойт, пресс-секретарь Розалин Картер, сказала, что она слышала, как пресс-секретарь Пэт Никсон назвала ее «принципалом». «Мне всегда казалось, что это звучит немного холодно». Репортер газеты New York Times Том Уиккер отметил ее способность высиживать речи, слышанные ею десятки раз, в то время как ее муж баллотировался в Конгресс, Сенат и на пост президента «со слегка остекленевшим выражением благоговения и восхищения». Полли Дранов, которая подготовила репортаж о Пэт Никсон для телеграфного агентства новостей Newhouse News Service, вспоминает, какой спокойной и общительной она могла быть с женщинами-репортерами, писавшими о ней, и как ее настрой резко изменялся в одно мгновение. «У нее был страх перед микрофоном и страх перед объективом камеры. Как только загорались сигналы записи, она леденела. Однажды, путешествуя с разговорчивыми женщинами-репортерами, Пэт умолкла, стоило одной из них включить магнитофон». «Она была очень, очень наблюдательна, — говорит сотрудница Восточного крыла Джони Стивенс, — и всегда заставляла вас чувствовать, что вы единственный человек в комнате». Это в ней проявлялся нрав дружелюбной ирландки Пэт Райан (Тельма Кэтрин Райан — имя Пэт Никсон при рождении. — Авт.), в отсутствие сотрудников Западного крыла, которые могли бы остановить ее. Корреспондент журнала Time Бонни Анджело рассказывала, как во время поездки в Африку она воочию увидела превращение «Пэт Никсон» в любящую веселье женщину, какой она и была, когда становилась «Пэт Райан». «Пэт Никсон осталась где-то в самолете посреди Атлантики, — сказала она. — Я подумала, что она особенный человек и ее образ используют неправильно».
Пэт была миловидной, стройной и грациозной и часто производила впечатление изящной фарфоровой куклы. Ее секретарь по вопросам протокола Люси Винчестер вспоминала, что, как и у всех первых леди, у нее была «теневая» сторона, которую видели лишь немногие. Винчестер всегда старалась развеселить своего босса и приносила в Белый дом таблоиды — «желтую прессу» — и отправляла папку с печатными материалами миссис Никсон. Пэт с жадностью поглощала их и возвращала с запиской: «Сжечь перед прочтением!» Она дала указание Винчестер уничтожать все следы таблоидов, чтобы пресса не узнала о ее тайном пристрастии. Однажды Пэт сказала Винчестер: «Я поделилась ими с Диком, и он нашел их уморительными!» В другой раз Винчестер, которая любила розыгрыши, использовала надувную куклу, чтобы удивить членов генеалогического общества «Дочери Американской революции» во время экскурсии по Белому дому. Она постучала в дверь первой леди, прежде чем группа прибыла, зная, что она будет готова вовремя и причесана волосок к волоску. Когда Пэт открыла дверь, она увидела блеск в глазах Винчестер и странную куклу. Она спросила: «И что на этот раз?!»
«Давайте поместим ее в ванну в Спальне королевы!» — предложила Винчестер. «Мы захлебывались от смеха; она держала куклу с одного конца, а я — с другого, и так мы пронесли ее по коридору в присутствии ошарашенного полицейского и положили ее в ванну», — рассказывала Винчестер, смеясь. Она с улыбкой вспоминала об этой тщательно контролируемой женщине, которая утверждала, что ей нравится гладить одежду своего мужа, чтобы снять стресс, и которая всегда носила удобную обувь и юбку, по крайней мере на два дюйма прикрывавшую колена, — и такая женщина тащила эту куклу по коридору Белого дома. Они завывали от смеха, и вдруг Пэт застыла и произнесла: «Они решат, что это я!» И засмеялась еще задорнее.
Пэт и ее секретарь по протоколу могли подтрунивать друг над другом, как могут подшучивать только близкие друзья. После нескольких официальных ужинов Пэт спросила Винчестер, уроженку Кентукки: «Люси, это для тебя не чересчур, девушки с фермы? Встреча со всеми владыками мира?»
«О, миссис Никсон, вы тоже были девушкой с фермы, так что сами понимаете: кормление королей и кормление крупного рогатого скота в значительной степени одно и то же. Накормите их тем, что им нравится, не издавайте громких звуков или не делайте резких жестов, и потом проведите уборку».
= «О, миссис Никсон, вы тоже были девушкой с фермы, так что сами понимаете: кормление королей и кормление крупного рогатого скота в значительной степени одно и то же».
Маленькой дочери Винчестер, которую тоже звали Люси, подарили несколько жаб и лягушек в качестве домашних питомцев. «Вы знаете, что едят лягушки, не так ли?» — спросила у Винчестер первая леди, ничуть не ужаснувшись. Она всегда держала под рукой мухобойку на полке своего шкафа. («У нее был смертельно точный замах», — рассказывала ее дочь Джули.) В течение нескольких недель, пока Винчестер не отвезла лягушек и жаб к матери в Кентукки, первая леди посылала вниз по внутренней почте конверт с красным ярлыком, полный мертвых мух, которых она прихлопнула для дочери Винчестер. «В Белом доме полно кластерных мух, как во всех старых домах, — рассказала Винчестер. Первая леди вкладывала записку: «Люси, дорогая, надеюсь, что это поможет решить твою проблему с кормлением».
Эти светлые моменты омрачались темными сторонами жизни. Брак Никсона был непростым. На все вопросы Конни Стюарт отвечает, что никогда не видела их спорящими: «Вы серьезно? Миссис Никсон никогда не станет спорить на публике». Пэт временами испытывала столь пренебрежительное отношение своего мужа, что советник Никсона по связям со СМИ, Роджер Эйлс, 4 мая 1970 года подготовил меморандум на имя Хэлдемана, в котором президенту советовали «разговаривать с ней и улыбаться ей». Одно мероприятие прошло особенно драматично. «В какой-то момент, — писал Эйлс, — он направился в другом направлении. Миссис Никсон не заметила этого сразу, и ей пришлось бежать вдогонку». На полях длинного меморандума Хэлдеман сделал пометы: «Хорошо», «Абсолютно верно» и «Правильно!», но по поводу конкретного предложения он категорически возразил Эйлсу: «Скажите ему сами». По словам Хелен Смит, пресс-секретаря Пэт, Хэлдеман думал, что президент «сумеет выбросить ее за борт», и слухи о надвигающемся разводе распространялись помощниками из Западного крыла. Личный секретарь Никсона, Роуз Мэри Вудс, была близка к Пэт и принимала ее сторону во время дискуссий с Хэлдеманом и Эрлихманом. Пэт довольно часто игнорировали. Во время пресс-конференции с женщинами-репортерами в честь дня рождения первой леди, президента спросили, какой женщиной он больше всего восхищается. «Ну, миссис Шарль де Голль», — произнес он после долгого неловкого молчания. Тем не менее в разгар Уотергейта Пэт получала более пятисот писем в неделю, и в большинстве из них выражалась поддержка. Пэт находилась рядом с ним во время президентских выборов 1952 года, когда в качестве кандидата на пост вице-президента в администрации Эйзенхауэра его обвиняли в принятии неэтичного начального резервного фонда для покрытия текущих расходов; на эти обвинения он ответил своей знаменитой «Речью о Чекерсе». Она была рядом после его поражения в 1960 году, когда он состязался за президентское кресло с Джоном Кеннеди, и не дрогнула, когда он потерпел фиаско в гонке за пост губернатора Калифорнии в 1962 году.
