Тай осекся.
– Я не против, – сказал он, – если это будешь ты.
Кит хотел спросить его, почему – ужасно хотел, – но у Тая был такой вид, словно тот и сам не знает. И он еще продолжал бормотать – всё тот же поток негромких слов, нечто между шепотом и песней.
– Что ты говоришь? – наконец спросил Кит, сомневаясь, стоит ли спрашивать, но не в силах совладать с любопытством.
Тай поднял голову и посмотрел на луну из-под ресниц. Они были густые и темные, почти как у ребенка, и придавали ему особую невинность, делали его младше на вид – странный эффект, учитывая пугающую остроту его ума.
– Это просто слова, которые мне нравятся, – ответил он. – Когда я говорю их сам себе, у меня в голове… становится тише. Это тебе мешает?
– Нет! – выпалил Кит. – Просто мне было любопытно, какие слова тебе нравятся.
Тай закусил губу. На мгновение Киту показалось, что тот вообще промолчит.
– Дело не в значении, просто в звучании, – сказал он. – Стекло, близнец, яблоко, шепот, звезды, хрусталь, тень, напев. – Он отвернулся, дрожащая фигурка в слишком большой для него толстовке, черные волосы впитывают лунный свет, не отражая.
– «Шепот» мне тоже нравится, – сказал Кит. Он шагнул к Таю и легко коснулся его плеча. – Облако, секрет, шоссе, ураган, зеркало, замок, тёрн.
– Блэк-тёрн, – с ослепительной улыбкой подхватил Тай, и Кит понял, в этот момент, что всё, что бы он себе ни говорил последние несколько дней насчет побега, было ложью. И, может, Ливви именно в ответ на эту ложь и набросилась на него тогда, у магического магазина – на то, что скрывалось в глубине его сердца, что твердило ему, что он, возможно, уйдет.
Но теперь он знал: он не уйдет из Сумеречных охотников. Никуда не уйдет. Потому что отныне его дом там, где Блэкторны.
22
Мрачный прах
Когда на следующее утро Эмма проснулась, то увидела, что ухитрилась не завязаться во сне узлом вокруг Джулиана. Прогресс. Может, это потому, что всю ночь ее мучили кошмары, в которых она видела своего отца – и он сдирал кожу с лица, и превращался в Себастьяна Моргенштерна.
– «Люк, я твой отец», – пробурчала она, и Джулиан тихонько рассмеялся. Она поплелась на поиски доспехов, чтобы не видеть, как он встает, очаровательно заспанный и растрепанный. Она переоделась в кабинете, пока Джулиан принимал душ и одевался; они встретились за быстрым завтраком, состоявшим из тоста и сока, и отправились на поиски Аннабель.
Когда они добрались до церкви Портхэллоу, был почти полдень. Солнце высоко стояло в небе – судя по всему, «близко» по меркам пикси не совпадало с человеческим «близко». Хотя у Эммы в голове всё время звучал пронзительный голосок пикси. Убийственно близко, – сказал он. Что бы это ни значило, ей это не нравилось.
Церковь стояла на утесе. Вдали простиралось море – матово-синий ковер. По небу, словно мазки кистью, стелились облака – словно кто-то расщипал и разбросал пук ваты. Воздух был наполнен жужжанием пчел и ароматом поздних полевых цветов.
Вокруг церкви всё заросло сорняками, но само здание осталось в неплохом состоянии, хоть и было заброшено. Окна аккуратно забрали досками, а к входной двери был приколочен знак «Проход воспрещен: Частная собственность! Ваше пребывание здесь незаконно». Недалеко от церкви находилось маленькое кладбище. Серые, отмытые дождем надгробия были едва видны в траве. Колокольня одиноко возвышалась на фоне неба. Эмма поправила Кортану на спине и оглянулась на Джулиана, который, хмурясь, смотрел в ее телефон.
– Что ты там читаешь? – спросила она.
– Википедию. «Церковь Портхэллоу расположена выше уровня моря, на вершине утеса в Талланде, недалеко от Полперро в Корнуолле. Считается, что алтарь церкви был создан во времена короля Марка, известного по легенде о Тристане и Изольде, и строился в точке пересечении лей-линий».
– В Википедии есть про силовые линии? – Эмма забрала телефон.
– В Википедии есть всё. Не исключено, что ее пишут колдуны.
– Думаешь, вот чем они заняты в Спиральном Лабиринте? Пишут Википедию?
– Согласен, звучит не очень здорово.
Сунув телефон в карман, Эмма указала на церковь.
– Так это еще одна точка пересечения?
Джулиан покачал головой.
– Точка пересечения – это место, где стыкуются все местные лей-линии. А тут – точка соединения – здесь пересекаются две лей-линии. Но все равно это мощное место.
В ярком свете дня он вынул из-за пояса клинок серафимов и, пока они шли ко входу в церковь, держал его наготове.
– Ты уже знаешь, что скажешь Аннабель? – прошептала Эмма.
– Понятия не имею, – сказал Джулиан. – Наверное, я… – он осекся. В его глазах мелькнула тревога.
– Что-то не так? – спросила Эмма.
Они подошли к церковным дверям.
– Нет, – после долгой паузы сказал Джулиан, и, хотя Эмма понимала, что он неискренен, решила не настаивать. Но вытащила из-за спины Кортану – на всякий случай.
Джулиан толкнул двери плечом, и они открылись. Удерживавший их небольшой замок разлетелся, и они очутились внутри. Джулиан шел на несколько шагов впереди Эммы. В заброшенной церкви было темно, хоть глаз выколи.
– Арариэль, – пробормотал Джулиан, и клинок серафимов полыхнул, точно маленький костер, осветив все вокруг.
Вдоль одной стены шла каменная галерея, между арками примостились скамьи. Камень был покрыт тонкой резьбой, изящными листьями. Центральный неф и трансепт, где обычно стоит алтарь, находились в густой тени.
Эмма услышала, как Джулиан втянул воздух.
– Тут Малкольм и поднял Аннабель, – произнес он. – Я это запомнил из гадального стекла. Тут умер Артур.
– Ты уверен?
– Да, – Джулиан склонил голову. – Ave atque vale
[53], Артур Блэкторн. – Его голос был полон скорби. – Ты умер храбро, и ради своей семьи.
– Джулс… – Ей хотелось протянуть руку и коснуться его, но он уже выпрямился, скрывая скорбь под непроницаемой маской Сумеречного охотника.
– Не знаю, с чего бы Аннабель захотелось поселиться именно здесь, – заметил он, освещая церковь клинком серафимов. Все вокруг было покрыто толстым слоем пыли. – Об этом месте у нее не было никаких хороших воспоминаний.
– Но если она отчаянно нуждалась в укрытии…
– Смотри! – Джулиан указал на алтарь, который стоял на гранитной плите примерно в метр толщиной. Каменный алтарь был накрыт деревянной доской, и на ней лежало что-то белое. Сложенный листок бумаги, прибитый к дереву ножом.
На нем женским почерком темными чернилами было написано имя Джулиана.
