Она села на кровать Дрю.
– А выглядела как настоящая.
Хайме провел рукой по своим черным волосам. Он был немного похож на Диего – очертаниями рта, формой глаз. Хайме всегда был весел там, где Диего был серьезен. Теперь, усталый и исхудавший, он напоминал угрюмых, озабоченных модой юношей, тусовавшихся вокруг кофеен в Колония-Рома
[56].
– Знаю, ты, наверное, меня ненавидишь, – сказал он. – У тебя есть на это все причины. Ты думаешь, я хотел, чтобы наша ветвь семьи взяла на себя управление Институтом потому, что я жаждал власти и плевать на тебя хотел. Но на самом деле у меня была уважительная причина.
– Я тебе не верю, – сказала Кристина.
Хайме нетерпеливо хмыкнул.
– Тина, я не из тех, кто жертвует собой, – сказал он. – Это по части Диего, не по моей. Я только хотел отвести беду от семьи.
Кристина вцепилась пальцами в простыню.
– Какую еще беду?
– Ты знаешь, мы всегда были связаны с фэйри, – начал Хайме. – Вот откуда у тебя медальон. Но этим дело не ограничивалось. По большей части это было неважно. До Холодного мира… Тогда семью обязали сдать всё Конклаву – всю информацию, и всё, что они когда-либо получали от фэйри.
– Но они не сдали, – догадалась Кристина.
– Не сдали, – подтвердил Хайме. – Они решили, что отношения с хадас
[57] важнее Холодного мира. – Он пожал плечами. – Существует некое наследство. Всей его силы даже я не понимаю. Диарборны и Когорта потребовали его себе, и мы им сказали, что только Розалес может запустить этот артефакт.
Понимание настигло Кристину. Она была потрясена.
– Поэтому-то и придумали фальшивую помолвку… – сказала она. – Чтобы Зара смогла возомнить, что станет Розалес.
– В точку, – сказал Хайме. – Диего свяжет себя с Когортой. А я заберу наследство и сбегу. Чтобы Диего мог всё свалить на меня – скверный младший братец удрал с артефактом. Помолвка будет длиться и длиться, и наследства они не найдут.
– И это весь ваш план? – спросила Кристина. – Вечно тянуть время?
Хайме нахмурился.
– Кажется, ты не собираешься восторгаться тем, как дерзко я нахожусь в бегах уже несколько месяцев, – заметил он. – Очень храбро и дерзко.
– Хайме, мы нефилимы. Храбрость – это наша работа, – сказала Кристина.
– И некоторым это дается лучше, чем другим, – заметил Хайме. – Ну да ладно. Я бы не сказал, что наш план состоит только в том, чтобы тянуть время. Вовсе нет. Диего пытается выяснить, какие у Когорты слабости. А я – что там с этим наследством.
– Ты этого не знаешь?
Он покачал головой.
– Знаю только, что оно позволяет войти в страну фэйри незамеченным.
– И Когорта хочет войти в страну фэйри, чтобы развязать войну? – догадалась Кристина.
– Звучит логично, – сказал Хайме. – Ну, во всяком случае, с их точки зрения.
Кристина молча сидела на кровати. Снаружи зарядил дождь, вода струилась по оконным стеклам. Она вспомнила, как дождь заливал деревья Чапультепека, как она сидела там с Хайме, смотрела, как он ест дориколос
[58] целыми пакетами и облизывает соленые пальцы. И как они говорили – часами, буквально обо всем, о том, что будут делать, когда станут парабатаями и смогут путешествовать по всему миру.
– Куда ты намерен направиться? – наконец спросила она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал.
– Этого я не могу тебе сказать, – он оттолкнулся от стола. – Никому не могу сказать. Я мастер побегов, Кристина, но только до тех пор, пока не говорю, где прячусь.
– Ты сам не знаешь, так ведь? – сказала она. – Собираешься импровизировать.
Он криво улыбнулся.
– Никто меня не знает так, как ты.
– А Диего? – голос Кристины дрогнул. – Почему он мне ничего не рассказал?
– Влюбленные делают всякие глупости, – сказал Хайме тоном человека, который никогда в жизни не был влюблен. – И к тому же, я сам его попросил не говорить.
– Так почему сейчас рассказываешь?
– По двум причинам, – сказал он. – В Нижнем мире ходят слухи, что Блэкторны поднялись против Когорты. Если дойдет до драки, я хочу в ней участвовать. Пошли мне огненное послание. Я приду. – Хайме говорил совершенно искренне. – А во-вторых, чтобы доставить письмо Диего. Он сказал, что, возможно, ты будешь слишком сердита, чтобы его прочесть. Но я надеялся, что теперь… что не будешь.
Кристина посмотрела на конверт, который держала в руке. Его много раз сгибали и складывали.
– Я прочитаю, – тихо сказала она. – А ты разве не останешься? Поешь с нами. У тебя такой вид, словно ты умираешь от голода.
Хайме помотал головой.
– Тина, никто не должен знать, что я тут был. Обещай мне. В память о том, что когда-то мы собирались стать парабатаями.
– Это нечестно, – прошептала она. – И к тому же, Друзилла знает.
– Она никому не скажет… – начал было Хайме.
– Кристина! – это был голос Марка, эхом разнесшийся по коридору. – Кристина, ты где?
Хайме внезапно схватил ее своими сильными руками и заключил в крепкие объятия. Когда он ее отпустил, Кристина легонько коснулась его лица. Ей хотелось сказать ему миллион самых разных вещей – и прежде всего, ten cuidado – береги себя, будь осторожен! Но Хайме уже бросился прочь, к окну. Он распахнул раму, тенью выскользнул наружу и растворился в залитой дождем ночи.
25
С печальным стоном
Входить в Институт Гвин наотрез отказался.
Кит понятия не имел, почему, но предводитель Дикой Охоты лишь покачал головой, когда Алек сердечно пригласил его в Институт, хотя рука его кровоточила, пачкая доспехи алым.
– Хоть и временно, но я глава лондонского Института, – сказал Алек. – Я вправе приглашать, кого хочу.
– Мне некогда прохлаждаться, – ответил Гвин. – Нужно еще много сделать.
Начался дождь. Алек стоял на крыше рядом с Марком, который с облегчением и ужасом приветствовал Тая и Ливви. Близнецы всё еще держались поближе к брату, и тот одной рукой обнимал Ливви за плечи, а другой крепко держал Тая за рукав.
Кита никто так не встречал. Он стоял поодаль и наблюдал. Полет верхом от реки – Гвин доставал коней из воздуха, как фокусник монетки – был так стремителен, что слился в одно размытое пятно. Тай и Ливви ехали с Дианой, а Киту пришлось сидеть за спиной у Гвина, отчаянно цепляясь за него и пытаясь не свалиться с коня в Темзу.
