– Сыновья Короля Неблагого Двора, – прошептал Марк. С оружием в руках они спрятались за грудой валунов и выглядывали из-за камней. – Во всяком случае, некоторые.
– А дочерей у него нет? – тихонько спросила Эмма.
– Они ему не нужны. – ответил Марк. – Говорят, девочек он приказывает убивать при рождении.
Эмма не сумела сдержать гнев.
– Дайте мне только до него добраться! – прошептала она. – Я ему покажу, на что годятся девочки.
Музыка вдруг стала громче. Фэйри на поляне двинулись к трону. Они были ослепительно прекрасны в пышных нарядах – золотых, зеленых, синих, ярко-алых.
– Почти пора, – сказал Марк. – Король призывает к себе знать.
Джулиан потянулся, сидя за валунами.
– Тогда нужно сменить позицию. Я посмотрю, нельзя ли подобраться поближе к шатру. – Его короткий меч тускло сиял в лунном свете. – Кристина, – добавил он, – пойдем со мной.
После секундного замешательства Кристина кивнула.
– Конечно. – Она вынула нож, быстро кивнула Эмме в качестве извинения, и они с Джулианом исчезли под деревьями.
Марк облокотился на тяжелый валун, загораживавший их от взглядов с поляны, и, не глядя на Эмму, тихо сказал:
– Я больше не могу. Не могу больше врать брату.
Эмма замерла.
– Врать о чем? – спросила она, хотя прекрасно знала ответ.
– О нас, – сказал Марк. – Врать, что у нас роман. Мы должны с этим покончить.
Эмма закрыла глаза.
– Я в курсе. Вы с Кристиной…
– Она мне рассказала, – перебил Марк, – что Джулиан тебя любит.
Эмма не открывала глаз, но даже так видела яркие факелы вокруг шатра и поляны.
– Эмма не виновата, – продолжил Марк. – Так вышло. Но когда она мне сказала, я понял. Кэмерон Эшдаун изначально был ни при чем, да? Ты пыталась защитить Джулиана от его же чувств. Если Джулиан тебя любит, ты должна убедить его, что взаимность невозможна.
Его сочувствие едва не сломало ее. Эмма открыла глаза. Сидеть зажмурившись было трусостью, а трусов среди Карстерсов не водилось.
– Марк, ты знаешь про Закон, – сказала она. – И знаешь тайны Джулиана – об Артуре, об Институте. Ты знаешь, что будет, если кто-нибудь это разнюхает, что они сделают с нами, с твоей семьей…
– Знаю, – ответил он. – И не сержусь на тебя. Я бы поддержал тебя, если бы ты нашла кого-нибудь другого, чтобы его обманывать. Порой приходится обманывать тех, кого любим. Но я не могу быть орудием, причиняющим ему боль.
– Но это можешь быть только ты. Думаешь, если бы был кто-то другой, я бы тебя просила? – Эмма сама слышала, с каким отчаянием говорит.
Глаза Марка помрачнели.
– Почему только я?
– Потому что ни к кому другому Джулс не ревнует, – сказала Эмма, и тут за спиной у нее хрустнул сучок, а в глазах Марка отразилось изумление. Эмма тут же обернулась, выхватывая Кортану из ножен.
Это оказался Джулиан.
– С мечом на своего парабатая? – усмехнулся он.
Эмма опустила клинок. Слышал ли Джулиан что-то из того, о чем они с Марком говорили? Не похоже.
– Зря ты шумишь, когда подходишь.
– Рун беззвучия не существует, – сказал Джулиан и перевел взгляд на Марка. – Мы нашли позицию поближе к трону. Кристина уже…
Но Марк застыл на месте. Он не отрываясь глядел на что-то, что Эмме было не видно. Джулиан встретился с ней взглядом, полным неприкрытой тревоги, но Марк уже пробирался сквозь кустарник.
Они бросились следом. Эмма отчаянно старалась не наступить на сучок, который может треснуть, ни на сухой лист, который может хрустнуть, и чувствовала, как выступивший от усилий пот собирается над поясницей. Осознать, до какой степени нефилимы полагаются на свои руны, было болезненно и почти приводило к смирению.
Она быстро поравнялась с Марком, чуть не врезавшись ему в спину. Марк не так далеко успел убежать – только к самому краю поляны, где от взглядов из шатра его укрывали заросли папоротника.
Теперь ничего не закрывало им вид на поляну. Перед троном, видела Эмма, собрались Неблагие фэйри: скорее всего, сотня, но может, и больше. Они были одеты с потрясающей роскошью, с гораздо большим изяществом, чем она себе представляла. Темнокожая женщина была в платье из лебединых перьев, белоснежных и твердых, а ее стройную шею украшало ожерелье из лебяжьего пуха. Двое бледных мужчин были одеты в сюртуки из розового шелка и жилеты из блестящих крылышек сиалий
[37]. К шатру приблизилась дама с кожей золотистого цвета и волосами розовыми, как лепестки цветов. На ней было платье, представлявшее собой клетку тончайшей работы из косточек мелких животных, скрепленных нитями из человеческих волос.
Но Марк ни на кого из них не смотрел, так же, как и на шатер, где, ожидая чего-то, стояли Неблагие принцы. Вместо этого он не отрывал глаз от двух Неблагих принцев в черных шелковых одеждах. Один был высокий, с темно-коричневой кожей; на шее у него висел череп ворона, оправленный в золото. Второй был бледным, с черными волосами и бородой, с узким лицом. Они тащили безвольно повисшего у них на руках узника в окровавленной одежде. Толпа, тихо переговариваясь, расступилась.
– Кьеран, – прошептал Марк. Он дернулся вперед, но Джулиан поймал его за рубаху, вцепившись в брата так крепко, что даже костяшки побелели.
– Еще не время, – прошипел он. Его бесстрастные глаза блестели, и в них Эмма увидела ту самую безжалостность, которая, как она когда-то призналась Джулиану, внушала ей страх. Не за себя – за него.
Принцы приблизились к высокому дереву с белой корой, которое росло слева прямо перед шатром. Бородатый принц швырнул Кьерана об ствол. Принц с черепом ворона покачал головой и что-то резко сказал брату. Черноволосый рассмеялся.
– Тот, что с бородой – принц Эрек, – объяснил Марк. – Любимец Короля. Второй – принц Адаон. Кьеран говорит, что Адаон не любит никого мучить. А Эрек этим наслаждается.
Судя по всему, то была правда. Эрек вытащил терновую веревку и протянул ее Адаону, который покачал головой и отошел к шатру. Пожав плечами, Эрек принялся привязывать Кьерана к стволу. У него на руках были плотные перчатки, а на Кьеране – ничего, кроме драной рубахи и штанов до колена, и терновые шипы впились сперва в его запястья и лодыжки, а затем, когда Эрек плотно затянул еще один виток страшной веревки, и в горло. Все это Кьеран сносил совершенно равнодушно – в полузакрытых глазах читалось явное отсутствие интереса к собственной судьбе.
Марк напрягся, но Джулиан его не отпускал. Кристина присоединилась к ним и стояла, зажав рот; она, не отрываясь, следила за Эреком. Тот закончил привязывать Кьерана и отошел.
