К ним приблизился сотник, которому Ратибор предъявил княжескую грамоту, и его тут же пропустили в башню. Сотник взял письмо, пригласив следовать за ним. В башню вела всего лишь одна узкая лестница, вырубленная в толще стены, закрывавшаяся прочной дверью, сделанной из тяжелого и прочного дерева и обитой толстыми листами железа. Поднявшись вслед за сотником по винтовой каменной лестнице, Ратибор прошел через дверь, и очутился в небольшом коридоре, тускло освещаемом горящими факелами. Перед ними виднелся проем двери. Открыв ее, сотник пропустил Ратибора в небольшой кабинет. За столом на кресле с высокой резной спинкой сидел человек в богатой одежде — очевидно, сам Годун. Он что-то сосредоточенно писал. Услышав, как кто-то вошел, он не поднимая головы, сказал, указывая на стул перед собой:
— Прошу подождать.
Сотник подал ему письмо и удалился. Ратибор сел на стул и осмотрелся вокруг. Кабинет Годуна был темным — единственным источником естественного света было очень узкое и высокое окно, по всей видимости, служившее когда-то бойницей. Солнце уже зашло, и в комнате быстро темнело. Последние лучи света слегка освещали матовое стекло, которым была застеклена бойница. Света в комнате не хватало, и, помимо окна, кабинет был освещен двумя свечами, горевшими по углам стола, за которым восседал Годун. Посадник был худ, но в нем угадывалась большая сила, его руки были жилисты и крепки. Судя по всему, ему было уже немало лет, но его черные волосы только начали седеть. Узкое лицо со впалыми щеками имело резкие черты.
Мстислав, отдав распоряжения воинам, замешкался во дворе, и не сразу прошел за Ратибором. Лишь закончив свои дела, он, поднявшись по лестнице, сел в коридоре на лавку посетителей и стал ожидать окончания аудиенции.
Тем временем Годун закончил писать, сравнил написанное с записями из какой-то книги, лежащей у него на столе, и закрыл ее. После этого он отложил бумаги и письменные принадлежности в сторону, взял княжескую грамоту, и, сломав печати, внимательно ее прочитал. Положив письмо на стол, он перевел взгляд на Ратибора. Лицо его было непроницаемо.
— В письме говорится, что вы являетесь доверенным лицом князя, и вы приехали сюда с его поручением.
— Да, это так. Я бывший воевода Гостибора, и сейчас прибыл из Велигаста с письмом князя. Я должен привезти князю ваш ответ.
Годун на одно мгновение вскинул на Ратибора удивленный взгляд, но тут же вернулся к письму.
— В письме также говорится о том, что армия моров уже пересекла реку Осоркон и уже движется на север. Что известно о вражеской армии?
— Наши разведчики с Пограничья доносят о большом войске моров, усиленным контингентами войск с Южного предела, два корпуса из трех которого уже пересекли Осоркон. Кроме того, в доках Южного предела подготовлен флот и построены новые корабли. Помимо этого, моры заключили союз с варягами, и их флот намерен поддерживать их в морских операциях. Сейчас основной целью полевой армии моров является Азадол, и корпуса направляются непосредственно к нему, чтобы взять его в осаду. На военном совете было принято удерживать Азадол настолько, насколько это возможно, пока не будет собрана армия, чтобы дать генеральное сражение морам. Именно затем я и прибыл сюда, чтобы собрать здесь дружину и ополчение Дидана на помощь армии Северного предела.
— И чего же хочет князь? Чтобы я отправил свои полки ему на помощь? — спросил Годун, — Но разве мало воинов из нашего удела поддержало его войска еще во время войны за Южный предел? Тогда ему была отправлена немалая сила, и где теперь все эти воины? Много ли воинов вернулось назад после нее? Хорошо, если вернулось хотя бы две-три тысячи, да еще тысяча вырвалась окольными путями из лап моров, из тех, кто смог благополучно миновать вражеские разъезды. Остальные остались лежать на полях Южного предела навсегда.
— Это была не напрасная жертва — пусть Южный предел и оказался под властью моров, но враг был вынужден остановиться на границах Северный предела, который смог устоять благодаря борьбе объединенной армии. Теперь же над ним нависла новая, не менее страшная опасность. Если будет разбита княжеская армия, то вслед за ней падет и весь Северный предел. Вряд ли ваши земли в этом случае останутся в безопасности.
— У меня нет войск, и мне нечего дать князю в помощь. Все, чем я сейчас располагаю, достаточно лишь для защиты Дидана. Пусть же князь требует рать у других посадников, своих воинов я ему не отправлю.
Годун кивнул, давая понять, что аудиенция окончена.
Получив столь категорический отказ, Ратибор окаменел. Он понял, что Годун будет непреклонен в своем решении, а значит, без войск Диданского удела Северному пределу грозит полный разгром. Он поднялся с кресла, развернулся и вышел в дверь. Закрыв за собой дверь, он увидел ожидающего его Мстислава. Тот молча провел его вниз, во двор.
— Я был там уже давно и слышал все, — на немой вопрос сказал ему Мстислав. — Но время не ждет. Вряд ли Годун изменит свое решение. Садись же на коня и отправляйся к князю, передай ему ответ Годуна. А я со своей стороны постараюсь что-либо сделать.
Как только конь был готов, он помог Ратибору взобраться в седло, и, хлопнув коня по крупу, отправил его в путь. Ворота со скрипом раскрылись, и Ратибор покинул Сторс. Дальнейший его путь лежал на Велигаст.
Тем временем, как только двери закрылись за Ратибором, Годун на минуту задумался, после чего вызвал десятника и отдал ему какой-то приказ. Тот поспешил покинуть залу и исчез на лестнице. Спустившись вниз, он подозвал к себе воинов и отдал им распоряжения. Через несколько минут по двору проскакал небольшой отряд, выехав в ворота Сторса.
Мстислав увидел движение во дворе, но не придал этому значения. Отправив Ратибора, он поднялся обратно в башню и оказался у двери кабинета Годуна. Он постучал в дверь.
— Войдите! — прозвучал из-за нее резкий голос.
Мстислав вошел. Повинуясь небрежному знаку Годуна, он прошел в кабинет и остановился напротив его стола, но садиться на стул не стал.
— Князь просил у вас помощи, — сказал он. — И оставить рать Северного предела без войск удела было бы предательством по отношению к нему. Я знаю, что войск в уделе достаточно, чтобы без труда можно было бы выставить не менее десяти тысяч воинов.
— Воевода, решения принимаю здесь я, — ответил ему посадник. — И такой дерзости в другой раз не потерплю. Тогда ты лишишься не только должности, но и свободы. Однако, знай, что войска у нас заняты на границах Пустого поля, и я не могу рисковать, оголяя охранную черту. После гибели Людотовой рати в Пустом поле у меня просто нет свободных воинов. Если я отправлю их на помощь князю, то разбойники из Пустого поля беспрепятственно займут весь удел.
— Это не так, — смело возразил Годуну воевода. — Мне известно, что много воинов не занято на несении постоянной пограничной службы в фортах на охранной черте. Их-то можно без труда выставить в княжеское войско.
— Мне лучше знать, какими войсками я располагаю. Я не могу рисковать, если разбойники из Пустого поля вдруг захотят перейти границу и совершить набег на города удела. Кроме того, на востоке от нас находятся степняки, которые также часто тревожили наши границы. Все это дает мне основание знать, что ни одного воина князю я дать не смогу.
