Кунцевич несколько секунд не мог вымолвить ни слова.
– Как всех убиваем? Вы что, с ума сошли? – наконец спросил он.
– Убиваем всех, это приказ. Нечего их жалеть, Мечислав Николаевич, они нас с вами жалеть не стали бы. И тех троих – кассира, городового и мальчишку тоже не пожалели. Всех убиваем!
– А вы уверены, что в квартире только те, кто причастен к налету?
– Хватит разговоров. Это приказ! Не мямлите, губернский секретарь.
Кунцевич насупился:
– А пошли вы, вместе с вашим господином Яременко, по одному известному адресу! Я и сам никого убивать не стану и вам не дам. Я сейчас пойду на почту и телеграфирую в Скотленд-Ярд, а если вы в это время попытаетесь навестить Чуйкова, и не дай Бог, наделаете там дел, я молчать не буду. И пусть меня отправляют хоть во Владивосток!
– Я тебя сейчас к Аллаху отправлю! – зашипел охранник, доставая револьвер. Внезапно выражение его лица изменилось. – Накаркал черт!
Кунцевич стоял спиной к дому, где располагалась квартира Чуйкова, поэтому ему пришлось обернуться. У подъезда он увидел фургон, из которого один за одним вылезали полицейские.
– Борзых нелегкая принесла! – Усов сплюнул. – Стойте здесь, я к черному ходу, эти дураки его не перекрыли!
Сказав это, агент охранного отделения быстрым шагом пересек улицу и скрылся в воротах соседнего дома. Мечислав Николаевич немного помялся и побежал к парадному подъезду. Когда он был уже около двери, со второго этажа раздались глухие хлопки выстрелов.
Глава 7
21 мая 1899 года лондонский ювелир Грегори Вудхем закрыл свою лавку, располагавшуюся в доме № 119 по Хаунсендвич-роуд, ровно в пять часов вечера и отправился на вокзал Чаринг-Кросс, чтобы ближайшим пригородным поездом уехать на уик-энд за город. Когда вокзальный кассир попросил его расплатиться за билет, мистер Вудхем полез в карман пиджака и не обнаружил там бумажника. Сначала он подумал, что потерял деньги или того хуже, что их у него украли, но потом вспомнил, что один из сегодняшних покупателей, купив десятифунтовое колечко, расплатился пятидесятифунтовой купюрой, в кассе сдачи не хватило, и ему пришлось добавлять свои. Ювелир отчетливо вспомнил, как положил пятьдесят фунтов в бумажник и вместо того, чтобы положить его в карман, сунул в ящик несгораемой кассы. Мистер Вудхем чертыхнулся (про себя, разумеется), сказал кассиру, что ехать передумал, посмотрел расписание, понял, что если поторопится, то успеет на следующий поезд, кликнул кеб и велел драйверу как можно быстрее везти его обратно. Прибыв к лавке, он, приказав кебмену ждать, быстро открыл несколько замков на входной двери, быстро прошел к кассе, достал бумажник, хотел было уже идти обратно, но тут обратил внимание на какой-то тихий, непрекращающийся звук. Ювелир посмотрел по сторонам, потом поднял голову вверх и, к своему глубочайшему удивлению, увидел, что к потолку каким-то непонятным образом пристал большой черный открытый зонт. Звук исходил именно из этого зонта и напоминал шум адской машины зубного доктора, которого мистер Вудхем вынужден был посетить буквально два дня назад. Еще даже не сообразив, в чем дело, ювелир, стараясь двигаться как можно тише, вышел на улицу, сел в карету и попросил извозчика отвезти его в бакалейную лавку мистера Такера, где до восьми часов вечера работало почтовое отделение
[58].
С места происшествия его привезли в Новый Скотленд-Ярд, засунули в какой-то каменный мешок без окон и продержали там полночи. В четыре часа утра дверь в каземате открылась и «бобби» приказал выходить, держа руки за спиной.
Минут десять они шли лабиринтом длинных бетонных коридоров, затем поднялись на лифте и опять пошли через бесчисленные двери-близнецы.
– Вы тут не блуждаете, милейший? – поинтересовался Мечислав Николаевич у своего «гида», но тот ничего не ответил.
У одной из дверей городовой наконец велел остановиться, постучался и, получив разрешение, открыл ее. Кунцевич вошел в кабинет и сощурился от яркого электрического света.
В кабинете находилось двое джентльменов – один худой и высокий, другой среднего роста и плотного телосложения. Плотный был огненно-рыжим.
– Вы свободны, констебль, – бросил рыжий городовому, а Кунцевичу указал на стул: – Присаживайтесь, сэр.
– Покорнейше благодарю. – Губернский секретарь уселся на жесткий, неудобный стул.
Худой сел за стол, достал из папки лист бумаги и подвинул к себе письменные принадлежности.
Рыжий подошел вплотную к Кунцевичу:
– Назовите свое имя.
– Кунцевич Мечислав.
– Подданство?
– Я подданный Российской империи.
– Когда и с какой целью прибыли в Британию?
– Прибыл третьего дня с целью отыскания некоего Трофима Чуйкова, который разыскивается русскими властями за совершение тяжкого преступления. Послушайте, я же все это уже рассказывал околоточному!
– Извольте отвечать на вопросы. На обнаруженных при вас фотографических карточках запечатлен Чуйков?
– Да.
– Почему вы не обратились к британским властям сразу по прибытии, а самостоятельно начали вести розыск?
– Мы с коллегой хотели сначала установить место жительства Чуйкова, а потом уже обратиться к вам. Хотели облегчить вашу работу.
– Покойный мистер Усов ваш коллега?
– Да, и это я уже говорил! Мы выследили Чуйкова, довели его до дома и тут увидели, что к дому приехала полиция. После этого Усов пошел к черному ходу, а я побежал к парадному, предупредить полицейских. Но, к сожалению, не успел.
– Где вы увидели Чуйкова первый раз?
– В трактире у пруда на Бейкер-стрит. Он написал письмо одному своему приятелю и назначил ему встречу в этом месте. Мы явились на эту встречу и выследили Чуйкова.
