В посольстве его приняли весьма любезно и направили в Форин-Офис
[60], снабдив всеми нужными бумагами и провожатым. Из английского МИДа губернский секретарь был переправлен в МВД Британской империи, а оттуда – в Новый Скотленд-Ярд. Таким образом, чуть более чем через сутки российский сыщик вновь очутился у этого негостеприимного дома.
– Здание построено совсем недавно, – стал хвастаться сопровождавший Кунцевича сотрудник Хоум-офиса
[61]. – Обратите внимание: три его первых этажа сделаны из дартмутского гранита. Парадокс, но цитадель правопорядка создана трудом заключенных – гранит вырублен из скал и обтесан узниками Принстаунской каторжной тюрьмы – это позволило значительно снизить расходы. К сожалению, камня не хватило и остальные пять этажей пришлось выкладывать из кирпича. В здании более трехсот кабинетов, где размещены все службы центрального управления, в том числе и департамент уголовных расследований. Полицейский дом имеет собственную электростанцию и целиком освещается электричеством. Все отделы и комнаты Управления связаны друг с другом внутренним телефоном и переговорными трубами, правда, связь с внешним миром до сих пор остается телеграфной.
Они опять шли по лабиринту коридоров, опять поднимались на лифте и наконец достигли своей цели – кабинета начальника сыскной полиции.
Лондонскую полицию возглавлял комиссар, у которого было три помощника, один из которых руководил уголовным сыском. Именно к нему и привели Мечислава Николаевича.
Главный лондонский сыщик внимательно изучил принесенные Кунцевичем документы, внимательно выслушал самого губернского секретаря, сделал комплимент его английскому, затем по телефону вызвал каких-то Ленгвистона и О'Хара. Через несколько минут в кабинет вошли… двое допрашивавших его всю прошедшую ночь джентльменов.
– Господа, позвольте вам представить нашего российского коллегу – господина Кунцевича, – сказал начальник лондонской сыскной. – Он прибыл в Британию, чтобы разыскать одного беглого русского бандита. Вам должно быть известно, джентльмены, что между двумя нашими монархами заключено соглашение о такого рода помощи. Поэтому наш долг всеми силами способствовать розыскам господина Кунцевича. Да и Британская империя с недавних пор заинтересована в успехе этого розыска. Господин Кунцевич ознакомит вас со всей имеющейся у него информацией, ну а вас я попрошу поделиться с ним тем, что удалось узнать нам. Не смею вас больше задерживать. А вы, сэр, – обратился помощник комиссара к россиянину, – можете обращаться ко мне за помощью в любое время суток.
– Сэр, позвольте вам напомнить, что это тот самый русский… – начал было рыжий, но начальник его перебил:
– И что с того? Отношение об оказании ему содействия подписано самим министром. Вы что, прикажете мне не выполнять указания достопочтенного сэра Ридли? – Помощник комиссара помолчал. – К тому же я не вижу никакого вреда для дела в этом сотрудничестве, О’Хара.
Через пару минут Кунцевич и английские сыщики очутились в уже знакомом Мечиславу Николаевичу кабинете.
– Прошу, сэр, присаживайтесь. – Ленгвистон показал рукой на все тот же неудобный стул.
Губернский секретарь сел, сели и англичане.
– Мистер Кунцевич, – после почти минутной паузы начал длинный. – Полиция ее величества сделает все возможное, чтобы отыскать интересующего нас с вами негодяя, только вот… Мы не видим никакой необходимости в вашем участии в этих розысках. Вам незнакома здешняя специфика, вы не знаете города, у вас нет информаторов. Давайте поступим так – вы поедете в отель, займетесь своими делами, Лондон посмотрите, а мы, как только что-нибудь узнаем об этих русских, непременно вам сообщим, идет?
– Они не русские, – улыбнулся Кунцевич.
– Простите, что вы сказали? – вскинул голову Ленгвистон.
– Янис – не русское имя, да и фамилия Петерес – тоже. Он из ливов, эстов или латышей, я, право, сам в них плохо разбираюсь.
– Как вы сказали, латыши? Кто это?
– Есть такой народ в нашей империи, проживает преимущественно в Остзейском крае. Вы этого не знали? Как же вы тогда собирались искать этих господ?
Оба детектива молча хлопали глазами.
Мечислав Николаевич развалился на своем неудобном стуле.
– У меня действительно нет информаторов в вашем городе, но это не говорит о том, что таких информаторов нет у всей русской полиции. А уж эти информаторы о наших эмигрантах знают многое. И если мы не будем друг на друга неизвестно из-за чего дуться, то я эти сведения раздобуду и с большим удовольствием ими с вами поделюсь. Ну а если вы будете продолжать настаивать на том, чтобы я посетил Вестминстерское аббатство и другие замечательные места вашего прекрасного города, во многих из которых я, кстати, уже успел побывать, то я все равно узнаю все, что мне нужно, вот только вам не скажу.
– Вы что, шантажировать нас собрались? – вскипел тощий.
– Успокойся, Перси, – остановил его рыжий. – Какая нам разница, с чьей помощью мы найдем этих уродов? По мне – пусть нам хоть сам дьявол поможет. – И, обратившись к Мечиславу Николаевичу, спросил: – Как быстро вы сможете добыть нужные нам сведения, мистер Кунцевич?
– Не могу сказать, мне надо связаться с моим начальством. Думаю, на это уйдет несколько дней.
– Тогда давайте искать их параллельно – вы, используя свои возможности, мы – свои. И обо всем, что станет известно, будем сообщать друг другу. Идет?
– Идет! – согласился губернский секретарь.
Глава 8
Оказалось, что структура лондонской сыскной весьма схожа с питерской. Так же, как и в России, часть лондонских сыщиков была рассредоточена по участкам, но основная их масса занималась непосредственно в управлении. В Скотленд-Ярде существовали аналогичные питерским подразделения – Стол приводов, Регистрационно-антропометрическое бюро, фотография, делопроизводство. Но в организации английской и русской полиций были и отличия, причем весьма существенные. Служащих в лондонской сыскной было в несколько раз больше, чем в питерской, что позволило кроме территориального принципа использовать их и по принципу специализации. Персиваль Ленгвистон руководил отделом борьбы с хищениями, Брайан О'Хара был его помощником. По статусу их можно было сравнить с питерскими чиновниками для поручений.
Расстались русский и английские сыщики весьма любезно.
Присутствие в посольстве к тому времени уже кончилось, и Мечислав Николаевич отложил визит на Холборн-стрит до завтра.
Выслушав просьбу губернского секретаря, посольские бюрократы два с половиной часа мариновали его в коридоре – видимо, совещались, а может быть, и сносились с Петербургом. Наконец служитель отвел Кунцевича в небольшой кабинет с окнами, выходящими на задний двор посольства, и оставил его там наедине с абсолютно лысым господином в партикулярном сюртуке.
