Герда ждала возле машины, у передней дверцы. Улыбнулась в ответ, наморщила нос.
— Чемоданы в багажнике, завтрак в корзине на заднем сиденье. Полный порядок, можно ехать!
Марек молча кивнул и открыл переднюю дверцу. Хотел позвать девочку, но не успел. Ее пальцы с неожиданной силой впились в руку.
— Мне не страшно, Кай! Понял? Мне совсем не страшно! Правильно?
— Правильно!
Когда мотор загудел, низко и уверенно, словно майский шмель, Марек Шадов не удержался — взглянул на оставляемый навсегда дом. На миг прикрыл глаза…
— Мы вернемся сюда, Кай, — твердо, по-взрослому проговорила Герда. — Пусть даже через десять лет. Или через двадцать.
Он открыл глаза, сдвинул шляпу на затылок.
— Пора!.. Стой, а имя для броненосца? Придумала? Хорошо бы что-нибудь скоростное. «Иноходец», «Газель»…
Девочка фыркнула:
— Это не газель. Это антилопа.
Немного подумав, уточнила:
— Толстая и коричневая. Значит, антилопа Канна.
Марек Шадов взялся за руль «Антилопы Канны» и нажал на газ.
Глава 4. «Антилопа Канна»
Желтый Сандал. — Учительница из Тюрингии. — Итальянцы. — Толстый Герман и его брат. — Генерал умрет на рассвете. — Чрево Огра. — Показательный рейс. — Парапон, сипон, сипон! — Ключ на старт. — Смотровая площадка. — Телеграмма.
1
— Никакой частной школы, — сказал ей муж. — Девочка поверила, что у нее, наконец, будет дом, будет семья, а ты хочешь отправить ее в тюрьму с плюшевыми занавесками на решетках?
Женщина не желала слушать. Гертруда — не работа, не business. Ее дочь, ее кровь! И никто не смеет!..
Сдержалась, вовремя вспомнив, что этот мальчишка — ее супруг. Никак не могла привыкнуть. Иногда то, что случилось у алтаря под многоцветным витражом посольского храма, казалось ей розыгрышем, очередным ходом в непонятной игре, которую вели на многоклеточной шанхайской доске два бывших офицера разведки.
— Замуж? — без всякого удивления переспросил О'Хара. — Сходи!
Как будто бы отправил ее на концерт. О билетах позаботился другой, и теперь мальчишка, привыкший потрошить омаров пассатижами, указывает ей, как воспитывать дочь.
— Это очень хорошая закрытая школа, — как можно мягче пояснила она. — Юг Франции, самые красивые места в Европе. Туда берут далеко не всех детей…
Муж горько усмехнулся:
— Туда берут увечных, чтобы сделать их калеками на всю жизнь. Сколько раз в месяц мы сможем к ней приезжать? Два? Один? Если мы сейчас обманем Герду, она не поверит больше никому. От детей не откупаются, Ильза.
И вновь она заставила себя промолчать, чтобы одной-единственной фразой не погасить маленький бумажный фонарик, каким-то чудом все еще горящий в обступившей ее тьме. Мальчишка любит ее, любит девочку, играет с ней в Кая и Герду, не мыслит жизни без них двоих. Что еще ей надо?
— Подумай, Марек! Тебе все время придется разъезжать, мне тоже. Ты будешь в Германии, я — во Франции. Гертруде нужно место, где она сможет спокойно жить, учиться, общаться с подругами.
— Нет!
…Нет.
Она успокоилась, даже улыбнулась. Муж умел быть разным, непохожим на самого себя. Женщина присмотрелась к нему еще в Шанхае по поручению все того же О'Хары. Что ни говори, а правая рука самого «майора», скромного неприметного мистера Мото. Девятнадцать лет, германский подданный, однако не из немцев. Любит бывать в дорогих ресторанах, неплохо танцует, быстро заводит подружек и еще быстрее с ними расстается…
Храбр, неглуп, знает языки, в политике не разбирается напрочь.
Присмотрелась, заплатила разговорчивым агентам.
— Он не рука, — доложила она боссу. — Всего лишь перчатка. В Триаде этот парень не стал бы даже Красным Жезлом. В крайнем случае — Желтый Сандал, офицер для поручений. А в целом, неотесанный уличный мальчишка, которому пока везет.
Позже пришлось убедиться в собственной правоте. Мальчишка не только путал вилки за обедом, но и не слишком разбирался в том, чем женщина в постели отличается от бифштекса на ресторанной тарелке. Понемногу выучился, начал носить костюмы от хороших портных, ей даже стало с ним интересно…
И все равно — мальчишка из глухой провинции, из маленького городка с домами под красной черепицей, по счастливой случайности захвативший с собой на джазовый концерт коробочку с обручальными кольцами.
И все было бы просто и понятно, если бы не его «Нет!» Чужой голос, незнакомый тяжелый взгляд. Таким ее Марек бывал очень редко, но женщина научилась чувствовать присутствие чужака. Того, с кем спорить опасно.
— Крабат — это кто? — спросила она как-то.
— Сказочный герой, — ничуть не удивился муж. — Ты книжку прочитала?
Не книжку. Иногда Марек разговаривал во сне. Не слишком понятно, но странное (страшное!) имя она запомнила сразу.
— Крабат!.. Кра-а-абат!.
И теперь — «Нет!» Голосом из сна. Голосом Крабата.
— Хорошо, — сдалась она. — Что ты предлагаешь?
2
Первый раз маленький Отомар увидел Берлин зимой 1915 года. Мать взяла его с собой к своим очень дальним родичам, от которых в памяти не осталось даже следа. А вот город запомнился — неуютный, холодный, засыпанный мокрым снегом, с улицами-ущельями и громадой пропахшего паровозным дымом вокзала. Много позже он увидел другой Берлин — залитый летним солнцем, усыпанный желтыми осенними листьями, звенящий весенней капелью. Но так и не полюбил этот город. Всего-то и хорошего в нем — Пренцлауэр-Берг с его разноцветными конструктивистскими домами и, конечно, парки. Люстгартен, Павлиний остров, Бритцер — зеленые острова среди скучных кирпичных кварталов. А лучший из лучших — Тиргартен.
— Тебе такое нравится? — удивилась Герда. — Ты на львов погляди, Кай! В разные стороны смотрят, вот-вот убегут. Только лапы им приклеили.
Главные ворота парка не пришлись по душе девочке в первый же воскресный поход. Каждый раз, когда приходилось видеть огромную арку с мраморным фронтоном и пышной бронзовой дамой на самом верху, Герда кривила нос и поминала несчастных львов, обреченных вечно стоять на своих тумбах.
Высказалась и сегодня, не забыла. Традиция!
…Утро, народу не слишком много, но машин у кромки тротуара хватает. Для «Антилопы Канны» место нашлось не без труда. Марек поглядел на циферблат, врезанный прямо в каменные ворота. Скоро десять, они ждут уже четверть часа.
— Пароль не забыл? — Девочка нахмурилась, взглянула строго. — Нам еще нужны темные очки, как у настоящих шпионов. И шляпу ты, Кай, поглубже надвинь, а то не слишком похож. Я такое в кино видела. «Поздний пассажир», режиссер Франц Венцлер.
