Не сказать, чтобы секс с ним был потрясающим, даже хорошим назвать его было нельзя. Конечно, он не шел ни в какое сравнение с сексом с Фиделем. Маркос не был хорошим любовником, он был эгоистом. В интимных отношениях он видел скорее обязанность, а не то, чему отдаются со страстью, не думая о времени. Куда больше ему нравилось обниматься.
Неправильные отношения
После нашей первой интимной встречи я терзала себя вопросами: зачем я это сделала, ведь я не влюблена в него. Однако долго мои сомнения не продлились: вскоре я его полюбила. Он был забавным, нежным, а его сияющая улыбка была такой заразительной, что невозможно было не улыбнуться в ответ. Рядом с ним я научилась тому, чего до сих пор не знала: расти рядом с человеком, становиться лучше, любить и быть любимой. У нас были хорошие, прочные отношения, основанные на любви, несмотря на то, что они были запретными: Маркос был женат на женщине по имени Флор Чальбо, которая родила ему четырех дочерей.
Другая проблема состояла в том, что он был ревнив. Мы уже состояли в отношениях несколько недель, когда, перед самым получением диплома в Pan Am, он увидел меня в голубой форме стюардессы, и все его комплексы тут же дали о себе знать. Он объяснил, что не желает, чтобы я выходила на работу, ведь на меня целый день будут пялиться посторонние мужчины. Я уже прошла практику на рейсе до Рио-де-Жанейро и предвкушала, как буду работать стюардессой. Впрочем, и в этот раз моим мечтам не суждено было сбыться. И не только ревность Маркоса стала тому причиной.
Как-то во время одного из рейсов Pan Am я почувствовала себя плохо, меня тошнило, совсем как тогда, на Кубе. К моему огромному удивлению, я снова была беременна. Я никак не могла в это поверить, говорила себе, что это не может быть тем, о чем думаю. С новым любовником я никаким образом не предохранялась, потому что моя мать никогда не говорила со мной на тему сексуального воспитания, контрацептивов или планирования семьи. К тому же я поверила в то, что столько раз повторяли мне в Нью-Йорке: я не могу иметь детей, поскольку варварская операция, проделанная на Кубе, разрушила мое здоровье и оставила навсегда бесплодной. Теперь у меня было сокрушительное доказательство того, что это все вранье: я была беременна от Маркоса.
Когда я сообщила ему эту новость, он был счастлив и немедленно взялся за устройство моей жизни. Например, нашел гинеколога, который вел в Майами мою беременность. Его звали Гарри П. Вольк, а кабинет находился на Брикл авеню. Естественно, я не могла продолжать работать в Pan Am, и я закрыла для себя дверь в этот мир с чувством не только грусти, но и страха, потому что не знала, как смогу содержать себя и ребенка. Маркос успокоил меня, заверив, что позаботится обо всем. «Все будет хорошо», – часто повторял он в те дни.
Моя беременность не только послужила источником радостных переживаний для нас обоих, но и подкинула дров в огонь соперничества с Фиделем, который снедал Маркоса: Фиделя он страстно ненавидел. Я никогда не рассказывала о своих предыдущих отношениях, что не мешало моему нынешнему любовнику знать все до последней детали. Иногда, когда мы были вместе и он перебирал с выпивкой, Маркос начинал звонить Фиделю в Гавану, чтобы осыпать его оскорблениями и в очередной раз похвастаться, что с ним теперь его невеста и она от него беременна. У него вошло в привычку сопровождать свои пьянки такими звонками, и они стали повторяться так часто, что в один прекрасный день на пороге моего дома появились секретные агенты и поручили мне уговорить Маркоса прекратить звонить на Кубу.
Кроме того, несколько раз заявлялись и люди Фьорини. Они не только интересовались, как я поживаю, но и задавали множество вопросов о Маркосе. Я попыталась избавиться от них, объясняя, что больше не являюсь частью группы, что не работаю ни с ними, ни на них, но прекратить их визиты не смогла. Когда в одно из таких посещений они начали угрожать мне, я перепугалась. Явился мужчина, которого я никогда раньше не видела, но чье лицо я теперь никогда не забуду, потому что у него было что-то с глазом. Этот жуткий тип требовал, чтобы я ушла из дома и бросила любовника. Мне всегда казалось, что они собираются похитить Маркоса, чтобы потребовать выкуп.
С новым любовником я никаким образом не предохранялась, потому что моя мать никогда не говорила со мной на тему сексуального воспитания, контрацептивов или планирования семьи.
Не считая этих визитов – мрачных напоминаний о прошлом, от которого невозможно избавиться, моя жизнь в те месяцы была очень спокойной, и я проводила дни, собирая пазлы или слушая музыку, ходила по магазинам с Маргаритой и ждала Маркоса, который заходил ко мне несколько раз в неделю. Дома он говорил, что идет играть в теннис. Как неверный муж Маркос был очень осторожен – качество, пришедшее к нему с опытом. Он превосходно умел скрывать свои похождения, так что Флор Чальбо не догадывалась ни о том, что он состоял со мной в интимных отношениях, ни о том, что я жду ребенка от ее мужа.
Убежище для матери
У меня в семье тоже никто не знал о том, что я беременна, и я решила сообщить об этом маме. Но когда я позвонила домой, трубку взяла не она, а Джо. Я поставила его в известность, как обстоят дела на данный момент, и когда он узнал, кто отец, криков было до небес. Джо-Джо называл Маркоса убийцей, говорил, что он самый жестокий диктатор из всех, когда-либо живших на этой земле, что он монстр, – все это я уже слышала или читала раньше и все же не могла отнести эти слова к человеку, с которым состояла в близких отношениях. Тем не менее мной начал овладевать страх повторения того, что произошло на Кубе, и призраки мрачных воспоминаний не оставляли меня. Я цепенела от ужаса при мысли, что кто-нибудь и в этот раз захочет отнять у меня ребенка, и это паническое состояние парализовало меня настолько, что я почти не выходила из дома. На восьмом месяце я выбиралась на улицу только в сопровождении телохранителей Маркоса и только для того, чтобы сходить к врачу.
Я уже не могла выносить дурных предчувствий и боялась провести остаток беременности одна, поэтому мне необходимо было поговорить с мамой, которая в то время работала секретарем в международном адвокатском бюро «Кадваладер, Викершем и Тафт» на Уолл-стрит. Когда я наконец смогла связаться с ней, у нас состоялся напряженный и неприятный разговор. Я помню каждое слово так, как будто это было вчера: практически монолог, полный упреков и обвинений с ее стороны в том, что я не последовала ее советам держаться подальше от мужчин. Когда она узнала, что отцом ребенка, которого я ждала, был Перес Хименес, последовал взрыв ярости. Для мамы Маркос был ничем не лучше Фиделя, и она не слушала мои увещевания, что в этот раз все было по-другому, что этот человек любит меня и готов позаботиться обо мне и ребенке и не допустит, чтобы с нами что-нибудь случилось. Лучше бы я этого не говорила. Никогда не забуду, как она в бешенстве кричала:
– Да ты содержанка!
Моя мать не только не была счастлива за меня, она меня осудила. Я не смогла сдержаться и расплакалась, тогда Маркос взял трубку и попытался убедить ее:
– Алиса, не переживай, я позабочусь о Марите. Я буду заботиться о ней и о малыше, я все сделаю хорошо. Не кричи, Алиса, перестань кричать!
