Туристическая поездка по Венесуэле
Теперь у них были документы, подтверждающие мои обязательства не пытаться встретиться с Маркосом, однако паспорт мне вернули только после того, как доставили меня в отель «Авила». В пять часов утра на следующий день за мной пришли, и проблема с планами на ближайшее будущее разрешилась: меня проинформировали, что мы с малышкой едем «на экскурсию». Нас привезли на военный аэродром и посадили в небольшой четырехместный самолет, принадлежащий СИФА. У меня не было ни малейшего представления о том, куда нас везут. Когда я спрашивала об этом пилота, который представился как Педро Фернандес, он отвечал: «Увидишь».
Сама мысль совершать туристическую поездку на военном самолете казалась мне странной, и я подумала, что они не поверили моим обещаниям не настаивать на встрече с Маркосом. Возможно, они таким образом хотят держать меня под контролем, а может быть, это попытка меня спрятать. Но от кого? Поскольку ответить на эти вопросы все равно не представлялось возможным, я расслабилась и решила наслаждаться драматической красотой этой страны, открывающейся из окна самолета. Ведь я столько раз слышала, с какой гордостью и энтузиазмом рассказывал мне о чудесах ее природы мой венесуэльский любовник. Сразу после того как мы перелетели через реку Ориноко, самолет приземлился, и я оказалась в городе Сьюдад-Боливар, в шестистах километрах от Каракаса. Позже я узнала, что его называют последним оплотом цивилизации, поскольку к югу сельва уже захватила все и превратилась в единственную владычицу.
Нас ждала машина, на которой мы доехали до чудесного дома в колониальном стиле, окруженного зеленью. Сад рядом с домом казался маленьким оазисом. Там нас встретили пожилая женщина и мужчина, забравший у меня сумку. Они проводили нас в комнату на верхнем этаже. Педро оставил меня там и сказал, что ему нужно ехать за горючим. У меня не было оснований ему не доверять, и я не поинтересовалась, когда он вернется, ничего не спросила. Он не вернулся ни в этот день, ни на следующий, ни потом. Когда я спросила о нем хозяев дома, они ответили, что он всегда так поступает и что однажды он вернется. Я смирилась с тем, что снова не могу ничего сделать, и в ожидании его возвращения предалась спокойной, размеренной жизни.
Каждое утро я завтракала с хозяйкой дома, приятной и мягкой женщиной. Я стала помогать ей в саду, и в те дни, когда я работала на земле, во мне зародилась любовь к садоводству, которая не оставила меня и по сей день. Мне очень нравилось наблюдать, как растут цветы. Синьора научила меня готовить, и теперь я знала все, начиная с того, как почистить чеснок, и заканчивая тем, как обращаться с тропическими продуктами вроде маниоки или авокадо. Я даже могла приготовить традиционные блюда, например лепешки арепас. Моника тем временем проводила дни в играх и научилась нескольким испанским словам. Я блаженствовала, наблюдая за ней и освободившись наконец от постоянного чувства тревоги и напряжения из-за угрозы, нависающей над нашими жизнями. В доме не было телефона, так что я не могла позвонить маме и сообщить ей, что все в порядке и я в безопасности. Конечно, я чувствовала неопределенность нашего будущего, но старалась не думать об этом. Я решительно была настроена не упустить первую возможность, которая представилась мне за такое долгое время, вести размеренную, комфортную жизнь, не испытывая постоянного беспокойства, несмотря на то, что я сознавала, что положение, в котором мы сейчас находимся, – временное и очень шаткое.
Трудно сказать, сколько времени мы там провели, наверняка несколько недель как минимум, пока в один прекрасный день не произошло то, о чем меня предупреждали: Педро, пилот, вернулся без предупреждения. Не потрудившись объяснить мне причину своего столь долгого отсутствия, он велел мне собирать чемодан и прощаться с хозяевами. Я не смогла сдержать слез, прощаясь с этими прекрасными людьми, которые были так добры к моей дочери и ко мне. Они обеспечили нам безопасность и спокойствие, в которых мы так нуждались. Мы снова сели на маленький самолет Педро (в этот раз с ним был второй пилот) и отправились в путь, по-прежнему не представляя ни куда мы летим, ни кто принимает решения о нашей дальнейшей судьбе в этой стране. Все, что мне было известно, – это то, что он собирается показать нам Венесуэлу.
«Не улыбайся, а то они нас съедят»
С высоты птичьего полета пейзаж казался еще зеленее и еще драматичнее, чем когда мы летели из Каракаса в Сьюдад-Боливар: вдруг из ниоткуда появлялись горы, и я замирала в восхищении. Хотя меня смущала манера пилотирования Педро: он без предупреждения резко направлял самолет вниз и летел в опасной близости от земли или демонстрировал свое мастерство, совершая маневры и виражи, на мой взгляд, совершенно необоснованные, которые к тому же пугали Монику. Мы уже находились в воздухе гораздо дольше, чем во время нашего первого совместного путешествия, когда я неожиданно услышала какой-то звук. Я подумала, что выпустили шасси, чтобы приземляться, но Педро или его второй пилот, не помню, кто именно, сказал, что это в нас чем-то швыряют, может быть, пускают стрелы. Я посмотрела вниз и увидела крохотные фигурки, похожие на муравьев. По мере того, как Педро спускался, фигурки виднелись все яснее и четче. Это были темнокожие люди. Я могла бы поклясться, что на них красные шапочки, однако потом я узнала, что на самом деле это краска, которой они покрывали головы. Еще я разглядела, что дети, бежавшие рядом со взрослыми, были без одежды. Я спросила, кто это, и Педро ответил, что это индейцы.
– Они страшные и злые, наверняка попытаются на нас напасть. Когда приземлимся, не улыбайся, а то они нас сожрут, – предупредил он меня. Он был настоящим садистом.
Среди зелени я увидела небольшой клочок земли и быстро поняла, что именно на него мы попытаемся сесть. Хотя мне это казалось опасным, уж очень мало было места, я верила в опыт Педро. Он тем временем продолжал нагнетать мои страхи и рассказал, что здесь проходили искатели золота, но никого из них не осталось, потому что индейцы всех съели.
Педро перегородил мне путь, и я попыталась отодвинуть его и залезть в кабину, но он меня оттолкнул и сказал: «Нет». Ноги у меня подкосились, я без сил села на землю и зарыдала.
Несмотря на его мрачные комментарии, я куда больше опасалась разбиться и испытала облегчение, когда мы коснулись земли в целости и сохранности. Не успела я открыть дверь самолета, как увидела группу голых детей, несущихся к нам со всех ног. За ними стояли взрослые, как я позже узнала, индейцы племени яномамо. Возможно, из-за того, что первым моим прямым контактом с этим абсолютно неизвестным миром были малыши, я не испытала никакого страха. Более того, я даже чувствовала, что мне повезло добраться до такого далекого и уединенного места и получить возможность узнать народ, чьи контакты с другими людьми явно были минимальными.
Мы вышли из самолета, и я направилась к примитивной постройке из четырех деревянных столбов, на которых кое-как держалось что-то вроде крыши. Эта будка, видимо, служила вместо бара, поскольку там стояло несколько бутылок. Помня о словах Педро, я вела себя серьезно и не улыбалась, но моя маленькая Моника быстро сломала лед, немедленно принявшись играть и смеяться вместе с детьми яномамо. Педро достал из самолета мою сумку Pan Am и еще одну, поменьше, где лежали пеленки и другие вещи Моники, которые я купила в аптеке в Сьюдад-Боливар, и направился обратно в кабину, где, как я думала, он будет нас ждать. Однако он сказал:
