Почти все последние десять лет мужчины не обращали на меня внимания – не считая Надера, – особенно после неудачных отношений с пьяницей-писателем, от которого я ушла через год из-за постоянных измен с его стороны. До того момента я была практически девственницей, могла прожить несколько лет – и прожила, – не испытывая желания хотя бы прикоснуться к другому человеку. Как это часто бывает в редакциях, коллектив наш почти целиком состоял из женщин, не считая комического дуэта бывших военных на ресепшене и мальчика, разносившего сотрудникам кофе (который, впрочем, был потрясающе неуклюж). Большинство остальных мужчин редакции были геями.
На Флоренцию я возлагала большие надежды. Впервые я побывала в Италии, отправившись в командировку на Сицилию, вместе с Киккой. Мужчины там были самые настоящие охотники: стоило поймать чей-то взгляд – и тебя не оставляли в покое весь вечер. Иногда это ужасно изматывало и даже немного беспокоило. Но через месяц, вернувшись в Лондон, я поняла, что мне этого не хватает. Проходя мимо группы рабочих, ни один из которых даже не повернулся в мою сторону, я призналась Кикке, что скучаю по вниманию сицилийцев. Она рассмеялась: «Представь, каково мне, в мои двадцать пять, было переехать в Лондон, когда я с детства привыкла к этому. Никто не смотрел на меня. Я чувствовала себя уродиной!»
Кикка рассказала, что в первый год после приезда в Лондон, чтобы успокоиться, она начала поедать батончики, из-за чего набрала двенадцать килограммов и совсем расстроилась.
Вернувшись домой, я посмотрела в зеркало в поисках ответа. Может, у меня зрачки расширены и я под кайфом? Но нет, глаза были в порядке, только блестели. И вообще, я не видела в себе ничего, что могло бы вызвать столь бурную реакцию.
Стоя за барной стойкой, Луиго внимательно слушал меня. Я объяснила, что ничего подобного со мной никогда не случалось.
– Несколько лет у меня практически не было отношений. Не считая Надера (о нем я ему уже рассказывала), никаких парней и регулярных свиданий. Хотя был один знаменитый актер, который, как мне казалось, был бы не прочь…
Когда я назвала его имя, Луиго захлопал в ладоши:
– Обожаю его! Какие глаза…
– Это да, но к тому времени, когда мы познакомились, ему было лет сто. – Я помолчала. – Ну ладно, шестьдесят пять, но все равно он был слишком старый. Я брала у него интервью для журнала, и после этого он стал звонить мне всякий раз, как приезжал в Лондон.
Луиго потрясенно ахнул.
– Знаю, – кивнула я. – Мне это чувство знакомо. Но на самом деле он работал над запуском новой линии здорового питания и, скорее всего, хотел, чтобы я ее продвигала. Какой дурой я была, когда думала, что нужна ему я сама, толстая и прыщавая! Ведь этот мужчина встречался с самыми красивыми женщинами на свете…
Луиго недовольно поцокал языком и погрозил пальцем, когда я принялась себя критиковать, но я продолжила:
– А однажды он заявился к нам в офис на День святого Валентина. Я была на другом конце города, на съемках, и пропустила это событие. Но все в офисе видели его, что, стоит признать, тоже неплохой результат.
Луиго согласно кивнул.
– Вернувшись, я ужасно обрадовалась – он оставил мне записку и подарок – довольно увесистую коробку.
– Кольцо с бриллиантом больше, чем у Лиз Тейлор? – ахнул Луиго.
– К сожалению, нет. Оказалось, что это буханка хлеба…
Луиго озадачено сел:
– Хлеба?
– Ага, – подтвердила я. – Но не обычного, а какого-то там прототипа хлеба без глютена, в общем, идиотская буханка идиотского хлеба без ничего. А в записке был рецепт дурацкого тоста с сыром. Он как-то витиевато его обозвал, но по сути, это был обычный тост.
– И как, вкусно было? – спросил Луиго, как настоящий итальянец.
– А ты как думаешь?
– Нет? Вот грубиян! – Для итальянца Луиго это было хуже всего.
– И представь себе, в тот вечер мне нужно было идти на вечеринку с коллегами. Все они были с мужьями и парнями, а у меня была только буханка безвкусного хлеба. Весь вечер она пролежала рядом со мной на диване. Единственное жалкое подобие свидания. Вечеринка в компании звездного хлеба…
Когда я договорила, Луиго помпезно произнес:
– Ну, теперь ты поняла, что значит быть красивой женщиной в Италии, bella?
– Но ведь я не красива! – возразила я. – Уж точно, не красивее, чем вчера. Почему этого не случалось раньше? Неужели все дело в оливковом масле?
– Bella, – проникновенно начал Луиго. – Посмотри, как ты изменилась с тех пор, когда впервые пришла сюда. Ты вползала потихоньку, как червячок, уставившись в пол, и через каждое слово извинялась. Теперь… ты влетаешь с высоко поднятой головой, свободной походкой, и смотришь мне прямо в глаза. Червяки остались в прошлом! И когда ты улыбаешься, это идет от самого сердца. Видишь, теперь ты знаешь секрет – как стать предметом восхищения в Италии. А все благодаря la bella figura. И позволь сказать тебе, англичаночка: это делает тебя гораздо сильнее, чем ты можешь себе представить.
Я ощущала эту силу каждый раз, когда приходила в «Чибрео» с покупками, и Беппе забирал их у меня и сопровождал за столик, а Изидоро тем временем готовил мне капучино. Я чувствовала себя их королевой. Я садилась в уголок, откуда было видно все, что происходит в кафе, и всех его посетителей, а самое главное – Беппе, который приветствовал гостей, называя каждого по имени, кланялся пожилым дамам, провожая их за столик и поднося стакан воды. Беппе был обворожительным, предупредительным и элегантным. Я изучила все его костюмы: стильный темно-синий с двойными карманами, угольно-серый шерстяной с шикарным ворсом, костюм в тонкую полоску с широкими лацканами… Все были идеально скроены – настоящая ода итальянскому стилю.
Я все ждала, когда он пригласит меня на свидание. Луиго же настаивал, чтобы я проявила инициативу.
– Ты же современная женщина! – говорил он.
Оказалось, Беппе – это уменьшительное от Джузеппе, итальянского варианта имени Иосиф. Луиго сам придумал эту шутку и теперь довольно ухмылялся:
– Если вокруг тебя столько Иосифов, это вовсе не значит, что ты должна быть непорочной девой, как Мадонна! К тому же ты же знаешь, завтра – чертов День святого Валентина! Так почему бы не помочь нашему Эросу?
И вот вечером того самого «чертова Дня святого Валентина» я, по совету Луиго, отправилась в «Чибрео». Впервые за все это время я была там вечером. На улице было прохладно, а в кафе – тепло и уютно. Для влюбленных парочек было еще слишком рано; лишь два постоянных гостя за столиком попивали просекко.
Я сделала глубокий вдох и вошла. Беппе казался еще красивее, чем обычно, в темном костюме, с шелковым платком в кармане и галстуком в тон. Он подбежал к двери, чтобы проводить меня к барной стойке, налить бокал просекко и вручить его мне. Затем поставил передо мной два блюдца. На одном было что-то маринованное с луком, морковью и чесноком, в другом – густая золотистая жидкость. Беппе чуть посолил и поперчил их, сбрызнув оливковым маслом.
