бальзамический уксус высшего сорта.
Обрезать верх и низ клубня фенхеля, оставив только середину. Затем разрезать пополам. Нарезать каждую половинку на ломтики (1–2 сантиметра толщиной) и бросить в миску. Почистить апельсины, нарезать ломтиками (лично мне легче порезать целый апельсин на 6–8 долек, а затем снять кожуру). Смешать ломтики апельсина с фенхелем, добавить много оливкового масла, чуть сбрызнуть бальзамическим уксусом (не переборщите). Все перемешать и подать на стол.
3. Март
La Festa delle Donne,или Как отпраздновать то, что ты женщина
Продукт сезона: горох
В городе пахнет: мимозой
Памятный момент в Италии: поездки по набережной Арно на «Веспе» на закате
Итальянское слово месяца: Giaggiolo
[37]
Когда я вернулась с рынка, зазвонил телефон. Я взяла трубку, ожидая услышать местных телефонных агентов, на которых оттачивала свой пока еще ломаный итальянский.
– Pronto?
[38] – поздоровалась я.
– Ну как, уже влюбилась в Джузеппе? – игриво прочирикали в трубке.
Кристобель, прочно войдя в образ моей феи-крестной, звонила раз в неделю, чтобы справиться о моих делах.
– Нет, но думаю, мы подружимся, – ответила я. – Может быть, оно и к лучшему.
Кристобель признала, что из Джузеппе, с его странными привычками и острой потребностью в личном пространстве, возможно, не вышел бы идеальный любовник, но зато он стал бы мне верным другом.
– Я тут подумала, – продолжала щебетать она. – Может быть, тебе остаться?
В своей неподражаемой манере, интуитивно она уловила мое желание остаться во Флоренции. Я представила, как Кристобель сидит в кресле у туалетного столика в черном платье от «Миу-Миу» и туфлях на шпильке от «Прада», прижав рожок старомодного телефона к самому уху, чтобы не испортить сложную прическу.
– Я периодически буду наведываться, но ты можешь пока пожить. Так что мы подумали, если ты хочешь… Ну то есть, если у тебя нет других планов…
Моя прошлая жизнь в Лондоне теперь казалась полнейшей бессмыслицей. Работать в поте лица всю неделю и жить по-настоящему только в выходные; ездить за покупками в бездушные супермаркеты, где на полках в своих целлофановых саванах и картонных гробиках лежали мертвые, безвкусные фрукты и овощи.
Теперь офисная жизнь для меня потеряла всякий смысл. И хотя я так долго цеплялась за свою карьеру, дававшую деньги и статус, сама мысль о том, чтобы проводить столько часов в день – большую часть жизни, – сидя сиднем в свете неоновых ламп и накапливая жир, вызывала отвращение. Однако я была слишком занята, чтобы задумываться об альтернативе, а мое воображение – перемолото безжалостными жерновами повседневности. Теперь, когда от прежней меня ничего не осталось, на горизонте замаячила перспектива новизны. Призрачный мираж свободы.
Теперь моим единственным желанием было наслаждаться жизнью, как итальянцы.
К моему разочарованию, привязать к себе Беппе оказалось не так-то просто. Он флиртовал со мной в кафе, но, когда мы договаривались о свидании у меня дома, пропадал. В лучшем случае он писал сообщение с какой-нибудь отговоркой, в худшем – не делал даже этого. После окрыляющего чувства желанности такое отношение обескураживало.
– Он тебя боится! – вынес свой вердикт Луиго, терпеливо выслушав мой ежевечерний отчет об отсутствии прогресса в наших отношениях.
Это было его излюбленное объяснение нерешительности Беппе, после «Может быть, он гей?». (Луиго задавался этим вопросом при виде всякого симпатичного парня, входившего в бар, даже если он был с девушкой.)
– Он знает, что ты уедешь, и боится привязаться.
– Не думаю, Луиго. Я ведь уезжаю в Лондон всего на пару недель, а потом вернусь, – всхлипнула я. – О боже! Я как-то заваривала чай и забыла накинуть халат. Может быть, он увидел мою огромную задницу и теперь вообще никогда ко мне не прикоснется…
При этих словах Луиго удрученно вздохнул:
– О, bella, неужели я плохо объяснил тебе, что значит быть женщиной?
Однажды ранним мартовским утром, в четверг, я обнаружила цветочный рынок на лоджии Пьяцца делла Репубблика, площади девятнадцатого века, прилегавшей к Римскому форуму и старому гетто. По периметру площади выстроились гламурные кафе с просторными террасами, а в центре стояла пестрая карусель. С одной стороны площади располагалась длинная лоджия, широкая триумфальная арка, соединяющая площадь с самыми дорогими шопинговыми улицами Флоренции.
Мой путь лежал в главное почтовое отделение города, и я уже предчувствовала, что визит мой затянется на все утро – уже не в первый раз я просиживала на итальянской почте несколько часов. Это был своего рода Бермудский треугольник, где останавливалось время и пропадало желание жить, даже если ты шел туда по какому-то совершенно пустяковому делу. Однако дела отошли на второй план, едва я оказалась между этих колонн: повсюду росли и благоухали цветы. Зациклившись на одной-единственной мысли – сексе с Беппе, – я и не заметила, как пришла весна, и смена времен года застала меня врасплох. Весна взорвалась вокруг меня водоворотом ароматов: пьянящие гиацинты, сладко пахнущие нарциссы, и повсюду – тонкие ветви пушистой мимозы. Каждая – словно маленькая бомбочка, источающая нежный аромат. Все ларьки были украшены мимозой, длинные ветви свисали над прилавками, толстые букеты, перевязанные желтыми лентами, лежали рядами. Я задержалась, чтобы полной грудью вдохнуть этот аромат, – и продавец цветов незамедлительно вложил мне в руку тоненький букет.
Я зарылась в пушистые шарики, широко ему улыбаясь, а он сказал:
– Это вам. Подарок! С женским днем!
Так я узнала, что 8 марта в Италии женщинам дарят мимозу. Когда я возвращалась из центра в Сан-Никколо, на мосту меня остановил Старый Роберто и сунул мне несколько веточек мимозы, сорванных с его собственного дерева. «Сердитый ювелир» Джузеппе появился в дверях своей мастерской, чтобы презентовать мне небольшой букетик, а Кристи надела мне на голову венок. Паваротти из «Рифрулло» подарил мне бутоньерку и спел песню, а «артистичный слесарь» Гвидо вручил такой милый браслет, что я чмокнула его в щечку, оставив на его сияющем лице золотистые блестки. Когда я зашла в пекарню, то сам пекарь вложил мне в пакет с хлебом веточку мимозы, и даже Джузеппе, встретив меня у нашей общей двери, подарил ветку с маленькими желтыми шариками. Я была в буквальном смысле обвешена охапками пушистых желтых цветов, и ему пришлось открыть мне дверь. Я поднялась по лестнице, окутанная ароматом мимозы.
В тот же вечер неожиданно явился Беппе.
– Auguri, bella
[39], – раздался его голос из трескучего домофона. – Ti ho portato la mimosa…
[40]
