Вэй Цзюньхун и Хуан Инъу вылетели в Чэнду. Одеты они были в штатское, без оружия, при них был лишь приказ об аресте и письмо в полицейский департамент Сычуани. В отличие от переодетого полицейского Хуана, у Вэй Цзюньхуна было с собой еще кое-что незримое — ощущение вины и решимость пожертвовать личным счастьем ради общего дела. Они тяжелее горы давили на его совесть, любовь и родственные чувства. Хотя Лун Мин была ему не женой, а возлюбленной, а Лэй Бо являлся не шурином, а младшим братом возлюбленной, тем не менее Вэй Цзюньхун относился к ним как к родным. Он установил вину Лун Мин уже после того, как влюбился в нее. Ему собственноручно придется разрушить свободу, а может даже и жизнь ее самой и ее младшего брата. Естественно, он уничтожит и свою любовь — кратковременную и сладкую, как утренняя роса! Меньше месяца назад он необъяснимо и без малейших причин влюбился в нее — прекрасную, строгую, изящную женщину. Он, наконец, встретил в реальности ту, которая являлась ему во снах и мечтах. Кроме красоты, строгости и изящества у нее был так нравившийся ему холодный взгляд, а печаль, таившаяся в ее глазах, словно трещина в драгоценном камне или эскиз, который вот-вот сотрется и исчезнет, вызывала у него стремление защищать ее. А еще у нее были чудесные ямочки на щечках, которые так ему нравились. Когда она говорила или смеялась, они, словно рябь в чистом источнике, вызывали у него прекрасное настроение и бодрость духа. Естественно, еще у нее были притягательные для мужчин сексуальные губы и белоснежные зубы, которые, как лед и пламя — сожгут или заморозят, поднимут в небеса или сведут в могилу; каждый охотно пойдет на это без сожалений и жалоб. И вот сейчас он должен предпринять действия, чтобы сначала уничтожить младшего брата этой прекрасной женщины, а потом и ее саму. «Возможно, я хороший полицейский, но не мужчина!» — думал он. В салоне самолета, набитом людьми, он был полон тревоги и нерешительности, его дикий взгляд вызывал ужас.
Замначальника Хуан Инъу велел своему подчиненному успокоиться:
— Сядь нормально, хорошо? Перестань дергаться и смотреть по сторонам, как обезьяна, выискивающая блох. Ты первый раз летишь на самолете? Или собираешься угн… устроить свадьбу? — Он понял, что чуть не сказал запрещенное слово, поэтому быстро переиначил то, что хотел сказать. — Не думай об этом. Ты не сможешь жениться на Лун Мин.
— Я не смогу арестовать Лэй Бо и Лун Мин. Когда придет время, я спрячусь, а вы действуйте! — произнес Вэй Цзюньхун.
Врач, занимающийся сердечно-сосудистыми заболеваниями в больнице Хуася, Лэй Бо был арестован гуансийскими полицейскими и содействующими им полицейскими из Сычуани, когда вернулся домой после смены.
Увидев полицейских и услышав, что среди них есть гуансийцы, Лэй Бо сразу понял, в чем дело. Так больной, услышав слова врача о том, что можно ехать домой, отдохнуть, есть все, что хочется, понимает, что диагноз смертельный. Для Лэй Бо это не стало неожиданностью, и он не рассчитывал на случайное везение, как будто у него было предчувствие, и он предполагал, что такой день может наступить.
Он сказал лишь одну фразу, обращаясь к гуансийским полицейским:
— Гуанси — прекрасное место, оказывается, я снова попаду туда.
После непродолжительного допроса его отвезли в Гуанси. На него надели балаклаву и закрепили на руках и ногах наручники. Черный мешок с прорезями для глаз закрывал его красивое лицо, и только глаза смотрели через отверстия на синее небо и белые облака, а после высадки из самолета они также взирали на прекрасный гуансийский пейзаж за окном машины, на горы и реки — эти горы и реки вызвали у него слезы, потому что это было место, где жила его сестра, здесь она раз за разом испытывала унижение, стыд и печаль.
«Я люблю тебя, сестра. Я всегда буду любить тебя».
Лэй Бо всю дорогу повторял эту фразу. Он никогда не говорил ей этого прямо, и даже перед лицом большой опасности не смог сказать. Лэй Бо всегда был человеком замкнутым, а с того момента, как его отец покончил жизнь самоубийством и он узнал, что сестра стала проституткой, вообще почти перестал разговаривать. Он мог бы быть молчаливым камнем, он и пытался сделать свое сердце каменным: не обращал внимания на сестру, не отвечал ей, когда она присылала деньги, не сообщил ей, что поступил в университет. Он всегда знал, что сестра любит его больше, чем он любит ее. Он вспомнил тот день, когда встретился с ней после девятилетней разлуки. Их встреча стала дождем после засухи, громом среди ясного неба.
Глава 14. Дорогая старшая сестра, дорогой младший брат
Был май месяц, а если точнее — первое мая, Всемирный день труда. Обычно всегда трудившемуся до полного изнеможения врачу Лэй Бо в этот день наконец не надо было работать. Он спал весь день и даже не обедал. Окна в его съемной квартире были наглухо закрыты, не пропуская ни звука.
Примерно в четыре часа дня кто-то постучал в его дверь. Сначала стук был легким, а потом стали стучать все сильнее и быстрее. Нежившемуся в постели Лэй Бо пришлось встать. Он открыл дверь, но за ней никого не было. «Кто это ерундой занимается?» — ворчал Лэй Бо. И тут он вдруг увидел силуэт женщины, быстро спускающейся по лестнице. Он решил, что это и была та, которая стучала в дверь, и помчался за ней с криком:
— Остановитесь!
Женщина остановилась, повернулась и взглянула вверх на Лэй Бо. Несмотря на то что на лестнице было темно, он узнал свою старшую сестру. Сестру, которую не видел девять лет, милую и измученную путешествием. На ней была белая футболка, черные брюки, а на плече висела огромная холщовая сумка — как будто она пришла к нему, нигде не задерживаясь и даже не умывшись.
Он не назвал ее по имени, не произнес ни слова. Сестра смотрела на него и тоже молчала. Она не осмеливалась заговорить.
Лэй Бо молча спустился к ней, подошел, взял сумку с ее плеча, затем повернулся и пошел наверх, а сестра следовала за ним по пятам.
Когда она вошла к нему в комнату, первым делом аккуратно сложила его разбросанные повсюду вещи, собрала банки-ловушки для мух и комаров, кости от мяса, положила их в пластиковый пакет и накрепко завязала его. Затем она открыла окно, чтобы все посторонние запахи выветрились, и впустила свежий воздух. Грязную одежду она отнесла в ванную, собираясь постирать.
Тут брат не выдержал и сказал:
— Не занимайся этим. Выпей сначала воды.
Он передал ей бутылку с водой. Если точнее, она была наполнена водой лишь наполовину, остальное выпил он сам, но это была единственная вода, пригодная для питья.
Она взяла бутылку и, сияя от радости, начала пить. Для нее эти полбутылки воды обладали огромной ценностью, ведь их ей дал брат, девять лет не желавший знать ее. Она села на диван и пила медленно и торжественно, растягивая удовольствие. Она отпивала глоточек, останавливалась, потом снова делала глоток.
— Ты постучалась, почему же сразу не вошла? — спросил брат.
Сестра, опустив голову, теребила в руках кружку.
— Я снизу смотрела на окна твоей квартиры, в них очень долго не было никакого движения, и на улицу ты не выходил. Я забеспокоилась, не заболел ли ты, поэтому побежала наверх и постучала в дверь. Если бы ты не открыл, я бы вызвала врача.
