— Он проспит до вечера, если к этому времени ничего другого не придумаем — будем выжимать. Но, надеюсь, мы придумаем.
— Я хотел сегодня съездить к полковнику Герасимову в Красногорск. Он сокурсник и друг Володарского, встреча назначена, но я постараюсь перенести. — Мартынову вчера с трудом удалось договориться со старшим по званию. Сегодня у полковника возможность встретиться была, а вот дальше — уже сложнее.
— Хотел — съезди. А твои подчиненные пусть подумают, как можно без последствий или с минимальным вредом вытащить всю информацию из пострадавшего. К тому же у меня есть мысль, как мы поступим. К шести вечера будь на месте. Может, Герасимов хоть что-то расскажет о Володарском, они и правда дружили в свое время.
— А вы? — спросил капитан. Илья бы хотел, чтобы главный отдохнул. Поспал, как вариант. Инквизиторы сильнее и выносливее обычных людей, но все равно не железные. Да и металл тоже имеет свойство уставать.
— У меня тоже есть дело, — тяжело поднимаясь, ответил Аверин. — Кое-кому пора возвращаться в строй. Отдохнули, и будет.
В Управлении инквизиции по Московской области, которое возглавлял Владимир Николаевич Герасимов, царило обычное оживление. Именно в местных управлениях получали лицензии, продляли лицензии, вставали на учет ведьмы, получали патент и разрешение на использование зелий и разных амулетов. Сначала все они проходили проверку в инквизиции и, если никаких побочных и отрицательных эффектов не обнаруживалось, шли в массы.
Предъявив удостоверение на входе в закрытую для посетителей часть здания, Мартынов поднялся к полковнику Герасимову. Полковник принял его сразу без проволочек.
— Владимир Николаевич, благодарю за то, что так быстро согласились встретиться. — Илья сел напротив хозяина кабинета. — Как я и говорил по телефону, я хотел бы поговорить с вами об Олеге Володарском. Насколько близко вы с ним общались и хорошо ли его знали?
— Мы с Олегом были хорошими друзьями еще со времен академии, — ответил Герасимов. — Я думал, что знаю его достаточно близко, но во время нашумевшего тринадцать лет назад процесса понял, что ошибся.
— Расскажите о нем, — попросил капитан.
— Олег был отличным парнем, компанейским. А еще очень сильным инквизитором. Ему сразу, с первых курсов, прочили большое будущее. Наверное, это его и испортило, как я думаю сейчас. Он действительно проявлял недюжинные способности, плюс отличная учеба, Олег стремился быть лучшим, соответствовать высоким идеалам во всем. Тут и привлекательную внешность не стоит забывать. Красавчик, каких поискать. Девчонки за ним так и увивались. Конечно, недоброжелателей у него хватало. Я бы даже сказал, завистников. Но Олег их просто не замечал. Амбиции у него уже тогда зашкаливали, но вроде вполне оправданные. — Полковник задумался. — Может, что-нибудь конкретное хотите узнать?
— Я просто хочу понять, как такой талантливый инквизитор, а отзывы о нем я тоже читал, их много насобирали для суда, пошел по наклонной? — Илья много читал о достоинствах Володарского, им многие восхищались. — Почему при своих данных он оставался в звании лейтенанта?
— Знаете, капитан, это хороший вопрос. Олег Володарский из тех, кто просто не умеет подчиняться. У него постоянно на ровном месте возникали конфликты с руководством. То ли тщеславие, то ли желание выделиться, но Олег постоянно, что называется, лез в бутылку. Все время пытался оспорить любое решение начальников, чуть ли не до неподчинения дело доходило. С годами, когда юность и присущая ей горячность прошли, его противостояние с остальными вышло на новый уровень. Мне кажется, вся эта история с ведьмами — своеобразный протест.
— А вы, может, догадывались или предполагали, что Володарский преступил черту?
— Нет, мы в последние годы мало общались. Судьба развела нас: я в Подмосковье, он остался в Москве. Да и ему не хотелось общаться с кем-то из старых знакомых. Постоянное напоминание о том, что он ничего особого к тридцати с хвостиком так и не достиг.
— И он начал сближаться с ведьмами? — Это был один из ключевых вопросов. Стоило ли спрашивать напрямую и выдавать их главную версию, Илья так и не решил.
— Не сказал бы, что он с ними сближался в том смысле, в котором вы спрашиваете, — усмехнулся полковник. — Все-таки отношения с ведьмами имеют многие инквизиторы, по долгу службы, так сказать. К тому же он ведьм не любил особенно, у Олега с ними как-то с самого начала не заладилась работа. Может, все тот же гонор, с которым он общался со многими окружающими, но нормально общаться с ведьмами он не умел. За что под конец обучения в академии чуть не поплатился.
— Вот как? — Мартынов пытался вспомнить хоть что-то подобное из досье Володарского, изученного им вдоль и поперек, но не смог. — А можно поподробнее?
— Да там случай такой, курьезный, произошел. На последнем курсе почти выпускники чувствуют себя полноценными и полноправными инквизиторами, вы, наверное, сами это знаете. Ну он и докопался до одной ведьмы. Я подробности не помню, столько лет с тех пор прошло. Олег к ведьме с какими-то претензиями полез, корочек инквизитора у него еще не имелось, конечно, только студенческий. А ведьма не дура попалась и послала его с попутным ветром. Он разозлился, применил силу, но, видимо, по неопытности что-то не рассчитал. И ведьма начала обороняться, не заклятием, а баллончиком с особой перцовкой по собственному рецепту. Олег чуть не ослеп в итоге, еле зрение спасли, роговицу почти выжгло. О том событии у Олега на память небольшое увечье все-таки осталось. Левый глаз был будто прищурен немного, и щека с губой чуть приподняты, будто он усмехается постоянно. Наверное, эта гримаса тоже не добавляла ему баллов в спорах с руководством.
Илья понимал, почему не нашел этого в досье. Если все студенческие выкрутасы инквизиторов заносить, никакая папка не выдержит. Все закончилось быстро и хорошо, и отмечать не стали. Зачем портить личное дело хорошему ученику? Но этот момент он зафиксировал в памяти. И мысленно подчеркнул.
— Ведьму вы, конечно, не вспомните? — спросил капитан.
— Не вспомню. Ни имя, ни внешность. Да и историю эту так, к слову рассказал.
— А во время следствия или заключения вы общались с Володарским?
— Во время следствия как-то приезжал к нему, — неохотно ответил Герасимов. — Все-таки столько лет дружили. И, признаюсь, я до конца не верил, что он виновен. На заседания суда ходил. Чем больше ходил, тем больше убеждался, что это не поклеп и не ошибка. Поэтому все общение свернул. Надеюсь, не станете меня за это осуждать. Дружба дружбой, а служба такой дружбы не допускала.
— Значит, рассказать про его годы в тюрьме не сможете?
Полковник являлся единственным, кто близко и долго общался с Володарским. К кому еще можно обратиться, Илья не знал. Близких родственников у покойного инквизитора не осталось, а с дальними он связь не поддерживал.
— Я немного интересовался, — признался Владимир Николаевич, — все-таки столько лет дружили, поэтому совсем бросить его не мог. Так что узнавал у руководства тюрьмы, как у Олега дела. Самому Олегу об этом просил не говорить.
