— Идемте. — Катя встала, понимая, что все равно придется. — Но я ничего не обещаю. Вообще ничего.
Мужчина уже пришел в себя. Сидел в допросной хотя и в наручниках, но спокойно и молча. Инквизиторы, дежурившие у двери, открыли замок. Тяжелая дверь отворилась, и Катя замерла на пороге, наткнувшись на уничтожающе злой взгляд. Она ожидала чего угодно — истерик, криков, плача или, напротив, полной апатии и равнодушия, — но не тех волн ненависти, которые шли от этого человека.
— Не трогайте могилы, — произнес мужчина, и ведьма вздрогнула от его голоса и слов.
— Его поведение изменилось, — с удивлением отметил Мартынов. — Утром он не был спокойным, он кричал, просил, умолял.
— Утром он ощущал свои эмоции. Ужас от пережитого, — отозвалась женщина. — А сейчас, после продолжительного сна, все вытеснили эмоции ведьмы.
— И что это значит? — осторожно спросил кто-то из инквизиторов.
— Что все еще хуже. — Катя все-таки решилась переступить порог и села напротив мужчины за стол.
Он больше не произнес ни слова. Смотрел только на ведьму, на остальных не обратил вообще никакого внимания, даже мельком не взглянул.
— Закройте дверь, — попросила Катя, — не хочу лишних глаз.
Илья предупредил караульных, чтобы заперли замок, и закрыл дверь.
Женщина встала и обошла стол, приблизившись к пристегнутому к стулу мужчине. Он неотрывно следил за ней. И Катя отчетливо понимала, что то, станет ли он человеком снова или так и останется заведенной куклой, зависит только от нее. Встав позади мужчины, ведьма положила ладони ему на голову. Человек не сопротивлялся, не пытался увернуться.
— Не трогайте могилы! — повторил он заметно громче.
Екатерина абстрагировалась от происходящего вокруг, сосредоточившись на проклятии, что обволакивало мозг человека, все сильнее стирая и разрушая личность. Будто опускаешь руки в сосуд с клубком змей, чувствуя, как холодные тонкие тела скользят между пальцами, поднимаясь выше. Практически непреодолимое желание отдернуть руки, а затем тщательно вымыть под краном, чтобы вода унесла все эти страшные и мерзкие ощущения. Но надо продолжать. Сколько же всего намешано в голове! Поймав одну змею за хвост, вытащив, понимаешь, что их количество и не уменьшилось. Это не могло не удивлять. Проклятие не так-то легко навести, здесь мало захотеть: нужно преодолеть природную защиту, которой обладает каждое живое существо. Она завязана на внушаемости. Чем мнительнее человек и чем сильнее верит, что с ним может произойти что-то плохое, тем проще его проклясть, притянув неудачу или что похуже. Но такое количество просто нереально. Защиты у этого человека не существовало, ее уничтожили вместе с волей и сопротивляемостью. Ведьмы не способны на такое. Они не подавляют волю, не ломают личность. В отличие от инквизиторов. Могут ли инквизиторы воздействовать на обычных людей, не на ведьм? Слишком много вопросов.
Катя отвлеклась, пытаясь подцепить очередную гадину, свернувшуюся в клубок в самой глубине сознания. И разворошила гнездо. Все змеи-проклятия, копошившиеся, но не обращавшие на нее до этого момента внимания, разом бросились на женщину, впиваясь в пальцы иглами шипов-боли, обвивая руки, поднимаясь выше. Этого нельзя допустить! Если она не сдержит их, то пострадает сама или перенаправит проклятия на инквизиторов. Все бы ничего, с другой ведьмой инквизиторам ничего не грозило бы. Но не с ее способностью игнорировать их иммунитет к колдовству. А если ведьма оборвет контакт, то вся сила удара придется на мозг пострадавшего. Шансов выжить у него почти нет, а остаться при этом в здравом уме нет вообще. И главное: они уже точно не смогут ничего узнать. Все будет зря!
Вариант остается лишь один. Ее дар, ее проклятие. К которому ей придется прибегнуть третий раз за день. Екатерина за всю жизнь ни разу его не использовала, а тут на тебе — каждый день приходится. Еще один так пригодившийся бабкин подарок.
На этот раз мир почти не изменился, серая комната допросной не имела цветов. Все силы сходятся нитями в ней, чужие жизни теряют ценность. Как и своя. Главное — не забыть, для чего она вновь впустила в себя смерть. Эта мысль — узнать, взглянуть, понять — как слабо мерцающий огонек освещает собственное, почти угасшее сознание. Страха нет, и ведьма пускает через руки силу. Силу смерти. Ни одно проклятие не устоит перед таким оружием. Как напалм, смерть выжигает всех шарахнувшихся от нее гадов. Сейчас ей нет дела до человека. Человек для нее значит не больше, чем змеи внутри его головы, такое же ничтожество. Но его мысли и память ценны. Уже не ясно, для чего именно, но ценны. Их нужно достать, добыть, изъять. Чужой вопль только раззадоривает, как и боль, страх, ненависть. Ненавистью не испугаешь смерть. Будто кадры на пленке, мелькают образы и лица… Вот тот момент, когда с дыханием проникает в тело проклятие, попадает в кровь, а потом расходится по всему организму. Большая часть обосновывается в мозге, но что-то обвивает готовое вот-вот остановиться сердце. Нет, смерть лучше знает, когда человек должен уйти.
Образы, лица, слова, значение которых сейчас ускользает. Сейчас вообще ничто не имеет значения. Только человеческий крик, полный боли и отчаяния: он звучит музыкой, которую хочется сделать сильнее, громче.
А потом внутрь будто залили лаву, и все полыхнуло болью. Банши теперь уже сама взвыла, на руки легло раскаленное железо наручников, цепи лишили возможности двигаться, защелкнувшиеся огненные браслеты на щиколотках перерезали связь с силой. Серый мир окончательно потемнел.
Илья кинулся к двери, чтобы позвали врача, а потом к потерпевшему. Кровавая пена изо рта и стекленеющие глаза стали ответом — человек мертв, они не успели. Оставалось надеяться, что Екатерина смогла что-то узнать и погиб он не просто так.
Максим высказывал претензии отцу, применившему к женщине силу инквизитора, по мнению Мартынова — абсолютно правильно. Сейчас было понятно, что мужчина не выжил бы уже после первого вторжения в разум. У него изначально не было шансов. А вот не останови они банши — она бы убила человека. Капитан невольно задумался, а смог бы он справиться с ней один на один? Глава инквизиции смог, но при этом потратил едва ли не половину своих сил. Не будь Екатерина в этот момент фактически мертва, то не пережила бы такого удара, умерла бы от остановки сердца. «Есть все-таки плюсы в подобии смерти», — мелькнула мысль и сразу ушла под напором новых проблем.
У них на руках было тело недавно еще живой жертвы. И этажом выше скандалят его родственники, которые еще не знают, что все кончено.
— Идем, — главный инквизитор положил руку на плечо капитану, — дальше справятся без нас.
Они поднялись в кабинет главы инквизиции. Сергей Максимович, видимо, на автомате открыл бар и уже хотел потянуться за бутылкой, но передумал и закрыл полированные дверцы. Максим осторожно положил свою ценную ношу на диван, присел на корточки и взял женщину за руку, ожидая ее возвращения в мир живых. Илью поразило, что этот мальчишка, которого он в своем отделе воспринял как наказание, так привязался к ведьме. Мартынов украдкой взглянул на Аверина-старшего, но тот не придавал никакого значения явному увлечению сына. А ведь еще в академии инквизиторам вбивают в голову, что смешение личного и рабочего для них неприемлемо. А ведьмы — это только рабочее, и никак иначе.
