Полицейские, регулирующие движение на месте аварии, заметили спецномера «кайена».
— Инквизиция? Успокойте людей, скажите, что никаких проклятий и черной магии нет. А то у нас тут чуть драка не началась, — попросили стражи правопорядка.
Максим кивнул, объехал затор, заглушил двигатель и пошел проверять на предмет проклятий машины и их водителей. Почему-то проверка затянулась, кто-то снова начал кричать и плакать. Две стоявшие кареты «скорой помощи» никак не могли забрать своих пациентов. Что-то было не так. Врачебный долг выгнал Катю из машины, женщина просто не могла оставаться в стороне, чувствуя, что кому-то нужна помощь.
— Максим, что такое? — Ведьма положила руку на плечо инквизитору, привлекая к себе внимание. Получилось, что внимание не только Максима.
— Вы же банши!
На асфальте стояла на коленях женщина, вся в крови. Она прижимала к себе тело ребенка лет пяти. Именно тело, мальчик был мертв. Видимо, женщину должна забрать «скорая», но она не могла уехать, не могла поверить в смерть сына.
— Про вас показывали передачу! Вы ведь можете не только убивать, но и возвращать к жизни! — Ее голос дрожал. — Я вас умоляю, вы же детский врач, хирург. Сделайте что-нибудь! Ну пожалуйста!
Она сама едва держалась, видимо, на одном упрямстве. Катя отчетливо ведьмовским даром чувствовала у нее сотрясение, трещины в ребрах, множественные осколочные ранения от выбитого стекла. Жизни в ребенке не было. Волшба здесь бессильна.
— Я ничего не знаю о силе смерти, — призналась ведьма. — Я раньше никогда ею не пользовалась. Не могу сказать, что у меня хоть что-то получится, и тем более не ручаюсь за последствия.
— Пожалуйста…
Женщина смотрела на нее так, будто перед ней стояла реинкарнация или аватара всемогущего бога. И вся ее поза на коленях только усиливала это ощущение. Катя переглянулась с инквизитором. Теперь, если что, он сможет ее остановить, во всяком случае в теории. Ведьма вздохнула, наверное, пора привыкать к образу банши.
Последний вдох и последний удар сердца. Впервые она переходит в состояние банши поздним вечером. Оказывается, это ее время. Время, когда сумерки перед глазами рассеиваются и мир не серый, а, наоборот, наполненный красками. И главный цвет — красный. Лужи крови, кажется, светятся. Хочется дотронуться, почувствовать кровь. Но еще сильнее привлекает смерть. Маленькое тело светится чистым голубым свечением. От инквизитора льется яркий белый свет, от которого банши быстро отворачивается и подходит к приятному голубому.
В голове нет мыслей, только осознание того, что нужно отнять это маленькое существо у смерти. Банши, способная пойти против законов жизни и мироздания, не может нарушить законы, стоящие в основе ее силы. Если смерть захочет — отдаст. Ей же нужно позвать. На зов банши откликнутся мертвые. Крик, способный разрушить тонкую грань миров и реальностей. Этот крик не услышат живые, он только для почивших. И банши поднимает человечка на руки, замирая, застывая изваянием. Ее губы приоткрыты, из них не выходит ни звука, но птицы, приготовившиеся спать на проводах, вспархивают, предпочитая улететь. Разбегаются животные, забиваясь в углы, прохожие невольно ускоряют шаг. Очень скоро здесь будет опасно, слишком опасно.
Когда инквизитор согласился на эксперимент, он совсем не знал, с чем ему доведется столкнуться. Он просто не успел изучить информацию о банши. Иначе никакая жалость и сочувствие не заставили бы его согласиться.
Это не замечают обычные люди, но Максим Аверин с ужасом смотрит, как в мгновение над ними разорвалась материя пространства. Расползаясь все больше и больше, меняя течение времени, идущего в жесткой связке с реальностью. И души недавно умерших потянулись к ним. Инквизитор без колебаний создал щит, чтобы не пропустить призраков, готовых кинуться и занять свободное тело. Эти недавно умершие существа еще помнили, что такое жизнь. Не помнили себя, не помнили, кто они и откуда и почему сейчас оказались здесь, но рвались вернуться обратно. Ни разума, ни чувств — только инстинкты. И инстинкты гнали их сейчас к банши, держащей свободное, пустое тело мальчика на руках.
Максим сглотнул набежавшую слюну. Вот он дурак! По щиту ползли трещины, а банши тем временем продолжала удерживать разрыв пространства. Видимо, она как-то способна определить, кто из призраков является истинной душой ребенка. Все-таки дочь смерти должна различать своих родичей. А сможет ли она отбиться от остальных? Максим точно не сможет, его щит уже на последнем издыхании. Выругавшись, инквизитор достал мобильный и набрал диспетчерскую инквизиции.
— У меня прорыв, разрыв пространства и атака призраков, — сквозь зубы произнес инквизитор.
— Проспект Мира? Мы уже запеленговали аномалию и выслали спецотряд. Что там вообще творится? Вы сейчас на месте?
— На месте. Пока держу щит. — Не объяснять же, что банши-фамильяр с его разрешения призывает души умерших. Ох и влетит же от отца!
На этом разговор прервался. Максим судорожно соображал. Надо отдать приказ банши остановиться, только сможет ли она загнать всех обратно?
Тем временем банши наконец активизировалась. Похоже, нужная душа появилась. Одно ее движение даже не руки, нескольких пальцев — и щита Аверина нет!
— Бежим! — Максим подхватил мать ребенка и дернул в сторону. — Уводите людей как можно дальше! — крикнул он полицейским.
Впрочем, можно уже и не кричать.
Вокруг банши вились призраки. Они напитывались силой, исходящей от нее же, и пытались прорваться к телу, но пока не могли. Теперь полупрозрачные силуэты стали видны и обычным людям, застывшим по обе стороны дороги. Кто-то доставал мобильный, чтобы снять невероятное зрелище.
— Что за чертовщина, Аверин?! — Командир ударного отряда инквизиции развернул младшего лейтенанта к себе лицом. — Что еще за развлечения? Ты решил устроить нашествие призраков в Москве?
— Она спасает ребенка, — попытался оправдаться Максим, прекрасно понимая, как глупо звучат его слова.
— Да хоть котенка! Останови банши немедленно!
При этом сказать «стоп!» у Максима не поворачивался язык. Он отчетливо видел, как банши, одной рукой держа ребенка, протягивает вторую, помогая его душе пройти через остальных. Если он остановит ее сейчас — все окажется напрасно.
— Минуту! — Максим посмотрел на командира. — Дайте ей минуту!
— Я засек!
Максим даже моргать боялся, глядя, как бойцы инквизиции занимают свои позиции, чтобы ликвидировать прорыв. Даже хорошо, что такие занятия и знания не убрали из учебной программы. А ведь в академии многие жаловались на устаревшую программу обучения. Дескать, нечисть и нежить не видно лет пятьдесят, так зачем все эти приемы?
Максим подался вперед, его банши сделала странный жест рукой, похожий на захват, а затем положила ребенка на асфальт, склоняясь над ним. Неужели получилось? Так просто?
Секунда — и разрыв пространства закрыт, будто и не бывало. Банши достаточно одного взгляда, ни жестов, ни слов. Да вот только все призраки так и остались в их мире. Они перестали крутиться возле банши. Увидев, что свободного тела больше нет, духи бросились врассыпную. Часть успели задержать инквизиторы, но большинство разлетелось в разные стороны. Вот и съездили поужинать.
