Закончив свою речь, утконос назвал эму по имени «Ты, который думает», а затем сел. Все сильно удивились, когда услышали это имя, которое казалось таким древним. Ворон взглянул на сороку, сова сидела с выпученными глазами, словно вспоминала рисунки в пещере, где-то в горах, где она видела это имя. Потом, взглянув на утконоса, она повернулась к своему другу, козодою, и сказала: «Нас удостоил своим присутствием очень знающий. Он говорит на мертвом языке, принадлежавшем прошлым поколениям. Этого имени нет в нашей памяти, оно не известно ни животным, ни рептилиям. Это лишь свидетельствует о том, насколько древний род утконосов».
Тогда поднялся эму и, обращаясь к животным и рептилиям, выразил удовольствие по поводу того, что он имел счастье встретиться и поговорить с несколькими оставшимися представителями великой расы, отличавшейся в древности своей численностью, знаниями и мудростью. Он признался, что удивился, когда услышал, как утконос назвал его таким древним именем. Его всегда называли «Пиньяли», но теперь его назвали «Ты, который думает». Это означает, что утконосы происходят из очень древнего племени и их знания окажут огромную помощь всем нынешним племенам. Он сказал: «Я не буду долго говорить, но я рад случаю, подобно этому священному для нашей расы, когда племена имеют возможность обсудить и изучить свои родственные связи».
И тогда эму напрямую спросил утконоса: «Каков твой тотем? Кто твой брат по крови?» «Бандикут, – ответил утконос, – это племя, с которым я связан. Но позволь мне, о эму, спросить, к какой крови принадлежишь ты? С каким племенем ты связан? Кто твоя плоть?»
«Мы принадлежим к семье змей», – ответил эму.
«Однажды, в далекие времена, моя семья и твоя семья были братьями, но потом вы восприняли другие верования и религию», – сказал тогда утконос.
«Да, – согласился эму, – у нас различные религии и верования, поскольку они отвечают твоим и моим потребностям».
«А какой прок нам, утконосам, от вашей смены религии?»
«Это позволяет вам сочетаться браком с членами моей семьи», – ответил эму.
Этот связанный с законом вопрос поставил перед утконосом дилемму. Похоже, у него не было выхода, и тогда он сказал:
– Дай мне время подумать, и после совещания я отвечу тебе. Я поговорю со своим дядей, бандикутом, и узнаю, что он об этом думает.
– Дело в том, – возразил эму, – что бандикут теперь мой дядя, и больше не родственник тебе.
– В таком случае, – сказал утконос, – если со времен потопа все так изменилось, я не желаю становиться родственником никому из вас. Давайте спросим собравшихся, возможно ли перенести этот вопрос на рассмотрение следующего совещания. Я хочу пригласить на него все пушные племена, а также племена змей, ящериц и пернатых.
Такое поведение утконоса рассердило эму, и он уже собрался силком заставить его принять свои условия, но добрый кенгуру вмешался и посоветовал утконосам потихоньку исчезнуть ночью и отправиться на север. Но одна из дочерей племени бандикутов слышала, как кенгуру советовал утконосам уйти, пока их никто не видит. Она сообщила об этом своей семье, и те затаились на дороге, по которой должны были пройти утконосы. Когда же бандикуты увидели идущих утконосов, они сказали им: «Не хотите ли вы прийти в наш дом? Мы из пушного племени и с симпатией относимся к вам. Приходите и проведите с нами несколько месяцев. Мы живем недалеко от озера, из которого пришли вы». Утконосы согласились, поселились у бандикутов и занимались любовью с дочерьми бандикутов. Потом они справили свадьбы и забрали своих молодых жен с собой на север. Там, в своей новой стране, они зажили вполне счастливо.
Однако было еще одно пушное племя, племя водяных крыс, озлобившихся на утконосов за то, что тем достались девушки, которые по законам этой страны должны были стать их женами. И тогда молодые водяные крысы проследовали к дому утконосов. Ночью, когда утконосы отправились на поиски пищи, молодые водяные крысы напали на них. Это была страшная битва. Враги сражались в воде, набрасываясь друг на друга. Тогда утконосы крикнули своим женам: «Принесите наши копья, мы в большой опасности». Девушки-бандикуты бросились на помощь своим мужьям. У каждой в руках было копье, которым они наносили смертельные раны озлобленным водяным крысам. После битвы утконосы со своими женами вернулись в свои дома на берегу реки.
Хотя утконос всячески старался отмежеваться от племени птиц, все кругом напоминало ему о том, что это невозможно, так как его жена откладывала яйца, а у него самого был утиный клюв. Несмотря на это, он старался отгородить свое семейство от птиц. Ему удалось избавиться от перьев, которые, как ему напомнил эму, он носил в давние-предавние времена. Он также пытался порвать все связи с животными, но и это ему не удалось. Он все еще принадлежит к племенам кенгуру и опоссума. Он всячески пытался отгородиться широким рвом от любезного кенгуру, который относился к нему с симпатией, но чем больше он старался, тем труднее ему было, и поэтому сейчас он бросил все свои тщетные попытки и удовлетворился тем, что он и не птица, и не рептилия, и не кенгуру, а истинный утконос. Он больше не ищет дружбы с племенами животных, птиц или рептилий, а счастливо живет своей собственной жизнью в реке или биллабонге.
Он поет молитву богу пропитания: «Дай мне побольше личинок на водной глади и уготовь мне хлеб из семян нарду. Делай это так часто, как восходит солнце, а я в тени ночи буду добывать себе пропитание, которое ты бросишь в воду, на месте моей охоты, поскольку я прячусь весь день, опасаясь того, что кто-нибудь может ниспослать на меня молнию, гром и дождь.
КАК ВОЗНИК ЗАЛИВ СПЕНСЕР
У народа племени наррангга, который давным-давно жил на полуострове Йорк, существует одна история, которая передается из поколения в поколение. Эта история о странном и удивительном существе, жившем в те времена, когда залива Спенсер еще не существовало, а вместо него болотистая местность простиралась внутрь территориальной части Австралии. Именно одна из костей этого животного и положила начало этому заливу.
В лагунах этих болот проживали различные семейства. В одной поселились семейства уток – черные утки, чирки и древесные утки. В другой лагуне, в пятидесяти милях от первой, жили семейства бакланов – большой черный и малый черный, большой белогрудый и черноспинный, а также малый белогрудый и все остальные семейства бакланов залива, среди которых было множество разновидностей. Семейство бекасов также было широко представлено. Семейство лебедей потребовало себе отдельную лагуну. И каждое семейство водоплавающих птиц жило в своей собственной лагуне.
Примерно в паре миль от этих лагун жили наземные птицы – какаду, зимородки-хохотуны, эму, орлы, сороки, вороны и лесные птицы. Рядом с наземными птицами проживали также опоссумы, валлаби, кенгуру, крысиные кенгуру и местные кошки. Все они жили бок о бок и прятались под одним и тем же эвкалиптом. Змеи и ящерицы тоже жили в одном доме, но спали отдельно – змеи сами по себе, а ящерицы – сами по себе.
Все эти семейства жили в гармонии. Семейство уток приглашало семейство ящериц погостить у них в лагуне. Бывало, что сцинки, бородатые ящерицы и вараны принимали такие приглашения. Семейство бакланов могло пригласить семейство кенгуру прийти к ним в гости. И тогда в прекрасной лагуне бакланов можно было видеть, как наслаждаются жизнью голубой, серый, черный и крысиный кенгуру. Так все народы и жили в этой цепи лагун и болот. В те времена не существовало никаких семейственных или другого рода границ, но в один прекрасный день кто-то высказал довольно глупую идею о том, что семейства каждого вида должны жить отдельно, не общаясь с другими семействами. Тем не менее это предложение было воспринято благосклонно. Пеликан, к примеру, сказал: «Я не считаю благоразумным, если семейство уток приглашает к себе в гости семейство ящериц, а семейству бакланов приходится развлекать семейство кенгуру. Птицы должны приглашать птиц, животные – животных, а рептилии – рептилий». И тогда племена птиц издали приказ, запрещающий животным и рептилиям появляться в их лагунах.
