Основной элемент будущей катастрофы уже пришел в действие — в буквальном смысле. Из-за времени и места получения разрешения на использование маршрута оно по ошибке было принято за разрешение на взлет. Второй пилот Мерс, сидевший справа от ван Зантена, подтвердил получение высот, курсовых данных и контрольных точек. После этого он неожиданно закончил переговоры фразой «Мы, э-э, на взлете», звучавшей под аккомпанемент разгоняющихся двигателей.
Ван Зантен отпустил тормоза. Раздалась реплика «We gaan», которую хорошо слышно на записи бортового самописца. Гигантская машина покатилась по окутанной туманом взлетной полосе без всякого на то разрешения.
«На взлете» — летчики так обычно не говорят. Но эта фраза достаточно точно описывала происходившее и привлекла внимание экипажа Pan Am и диспетчерской вышки. И те и другие не могли поверить, что рейс KLM действительно начал движение. Они взяли в руки микрофоны, чтобы убедиться в этом.
«А мы все еще совершаем руление по полосе», — сообщил Боб Брэгг, второй пилот рейса Pan Am.
В ту же минуту диспетчер передал по радио сообщение рейсу KLM. «Хорошо. Ожидайте разрешения на взлет. Я сообщу».
Ответа не последовало. Это было воспринято как молчаливое, хотя и не совсем адекватное согласие.
Каждое из этих сообщений могло и должно было заставить ван Зантена затормозить. У него по-прежнему оставалось время на то, чтобы прекратить движение. Но проблема в том, что эти сообщения звучали одновременно, они накладывались друг на друга.
Летчики и диспетчеры переговариваются по двухстороннему УКВ-радио. Это похоже на общение по рации: вы включаете микрофон, говорите, отпускаете кнопку, ждете подтверждения. Но это отличается от общения по телефону, поскольку одновременно может говорить только один человек и у вас нет представления о том, как ваше сообщение в действительности звучит. Если два и более микрофона нажимаются одновременно, сообщения отменяют друг друга, в результате слышна только шумовая помеха в виде пронзительного треска из-за возбуждения канала связи. Этот эффект редко представляет опасность. Но в ситуации на Тенерифе он стал последней каплей.
Ван Зантен услышал лишь слово «Хорошо», за которым последовали пять секунд треска. Он продолжил движение.
Десять секунд спустя произошел еще один, последний разговор, отчетливо слышный на записях, оставшихся после катастрофы. «Сообщите, когда полоса будет свободна», — прозвучало с вышки в адрес рейса Pan Am.
«Сообщим, когда освободим», — подтвердил Боб Брэгг.
Сосредоточенные на взлете, ван Зантен и его второй пилот, очевидно, не слышали этого. Однако бортинженер, сидевший за ними, все слышал. Встревоженный, потому что его самолет уже несется со скоростью 185 километров в час, он задал вопрос: «Он еще не взлетел?
[113] Pan American?»
«О да», — отмахнулся ван Зантен.
В кабине экипажа самолета Pan Am, развернутого в сторону все еще невидимого, но быстро приближавшегося собеседника, нарастало понимание, что что-то не так. «Давай-ка убираться отсюда», — предложил командир Виктор Граббс.
Несколько секунд спустя огни Boeing 747 KLM появились из тумана прямо напротив, в 600 метрах от Pan Am. Они быстро приближались.
«Вот он, — закричал Граббс и перевел ручки управления двигателями на полную мощность. — Посмотри на него! Черт побери, он несется на нас!» Он резко развернул самолет влево, в сторону травы на краю взлетно-посадочной полосы.
«Сворачивай, сворачивай, сворачивай!» — кричал Брэгг.
Ван Зантен заметил их, но уже слишком поздно. Пытаясь взлететь, он изо всех сил потянул штурвал на себя, при этом хвост самолета скреб по бетону 20 метров, разбрызгивая вокруг искры. Ему почти удался маневр, но как только самолет оторвался от земли, все четыре стойки шасси и двигатели врезались в верхнюю часть фюзеляжа самолета Victor. Это мгновенно разрушило его среднюю часть и инициировало серию взрывов.
Сильно поврежденный Rhine упал на взлетно-посадочную полосу, проскользил на нижней части фюзеляжа еще 300 метров, после чего его поглотил пожар. Никому из 248 пассажиров и членов экипажа не удалось спастись. Примечательно, что из 396 пассажиров и членов экипажа Pan Am выжил 61 человек, включая трех пилотов и двух летчиков не при исполнении, расположившихся в кабине на откидных сиденьях
[114].
* * *
За последние несколько лет мне посчастливилось познакомиться с двумя выжившими в катастрофе Pan Am и самому выслушать их истории. Возможно, разговаривая с этими людьми, я был как никогда близок к общению с героями. Романтизировать гибель 583 человек — это все равно что романтизировать войну. Но в авиакатастрофе на Тенерифе есть что-то загадочное и невероятно значительное. Когда я пожимал руки выжившим в ней, я чувствовал себя маленьким мальчиком, познакомившимся с любимым бейсболистом. Эти люди были там, они выбрались из-под обломков во время того легендарного происшествия.
Один из них, Боб Брэгг, был вторым пилотом рейса Pan Am. Я познакомился с ним в Лос-Анджелесе, на съемочной площадке документального фильма, приуроченного к 30-й годовщине катастрофы.
Именно Брэгг произнес фразу «А мы все еще совершаем руление по полосе» — восемь простых слов, которые должны были спасти ситуацию. Но они затерялись в визге и треске заблокированного разговора. От одной мысли об этом мурашки бегут по коже.
Но Боб Брэгг не выглядел мрачным — ничто в нем не напоминало о кошмаре 1977 года. Он один из самых общительных людей на свете. Седой, в очках, красноречивый — он выглядел и разговаривал как обычный пилот гражданской авиации на пенсии.
Даже не представляю, сколько раз он пересказывал историю столкновения. Он говорил о происшествии с хорошо натренированной легкостью, как скромный зритель, наблюдавший за всем издалека. Можно прочитать все расшифровки, досконально изучить все исследования, по 100 раз пересмотреть все документальные фильмы. Но до тех пор пока вы не поговорите с Бобом Брэггом и не узнаете истинную историю со всеми ее удивительными деталями (которые, как правило, опускают), вы не сможете до конца понять, что же тогда произошло. Основной сюжет всем известен, но именно второстепенные детали делают его волнующим — и сюрреалистичным.
Брэгг утверждал, что первое столкновение было сильнее, чем просто «толчок и небольшая тряска». Все пять человек в кабине экипажа, расположенной в передней части верхней палубы Boeing 747, увидели приближающийся KLM и пригнулись. Понимая, что в них врезались, Брэгг инстинктивно потянулся вверх, пытаясь дернуть «стоп-кран» — ряд из четырех рычагов, установленных на верхней панели, которые отключают гидросистемы и подачу топлива, воздуха, электричества к двигателям. Его рука ничего не нащупала. Когда он поднял голову, он увидел, что потолка кабины над ним не было.
