Упав на камни, Роза осталась жива и даже частично находилась в сознании, хотя она сломала шею, ступню, обе ноги, бедро и получила множество других увечий. Она даже сумела сказать несколько слов соседям, сбежавшимся к ней на помощь. Через полтора часа Розу доставили в больницу, и там в четверть восьмого вечера она скончалась.
На месте происшествия быстро собрались полицейские. Они принялись помогать пострадавшей и опрашивать свидетелей. В первичном полицейском протоколе, составленном в тот же вечер, было сделано заключение, что Роза покончила с собой. Полиция уже восстановила ход событий, которые привели к роковому падению из окна. Около трех часов дня Роза, как всегда, отправилась забирать Имельду из школы. Когда она вела девочку домой, по пути ей случайно встретился бывший хозяин, Луиджи Бартолоцци, с которым был еще какой-то человек. Бартолоцци подошел к Розе и обвинил ее в том, что она украла у него десять лир и еще стащила кое-что из одежды его жены. Он пригрозил заявить в полицию, если она сейчас же не вернет все украденное. Увидев испуганное лицо Имельды, Роза отвергла все обвинения и поспешила увести девочку. Те двое мужчин шли за ними следом по улице до дома, где жили друзья семьи Мортара Болаффи, к которым Роза должна была зайти и что-то передать. Мужчины не отставали и тоже зашли в тот дом, но вскоре ушли. Тогда синьор Болаффи предложил проводить перепуганную Розу с Имельдой до дома. Они пришли в квартиру Мортара все вместе. А уже через несколько минут, как говорилось в полицейском заключении, «она незаметно ни для кого выбросилась из окна».
Однако, несмотря на такое заключение первичного полицейского протокола, уже через несколько минут после падения Розы соседи распустили слух, что никакое это не самоубийство. Они поговаривали, будто Розу нарочно вытолкнул из окна хозяин-еврей — крикливый и неистовый человек.
На следующее утро после смерти Розы в полицейский участок для дачи свидетельских показаний вызвали 36-летнего шляпника Луиджи Пьерлеони, который накануне одним из первых оказался на месте происшествия. Он рассказал, что шел по виа Пинти, как вдруг из одного из домов с криками «Помогите!» выбежала старуха. Он вошел вслед за ней в дверь и оказался в маленьком внутреннем дворике. Там на левом боку лежала женщина и стонала. Платье и нижние юбки на ней были задраны до самого подбородка, так что видны были бедра. Левая рука лежала под головой. Лоб закрывал окровавленный белый платок, завязанный на затылке. Старуха сказала ему, что ей пришлось немного одернуть юбки, потому что застала эту несчастную в постыдной позе, так что видно было «естество».
Квартира семьи Мортара на виа Пинти во Флоренции, апрель 1871 года
Заметив, что перед домом собралась толпа, во двор зашел и другой сосед, Андреа Казаленьо. Он сообщил полиции, что «все, кто там был, говорили, что ее выбросили из окна верхнего этажа». Он приподнял голову Розы с булыжников и спросил девушку, упала ли она сама, или кто-то вытолкнул ее из окна, или, может быть, она свалилась с лестницы? Она ответила только на этот последний вопрос, прошептав: «С лестницы», хотя поблизости от того места, где она лежала, не было никакой лестницы.
Потом Казаленьо снял окровавленный платок с ее головы и обнаружил, что под ним скрывается ужасная рана над левой бровью — рана настолько глубокая, что оттуда торчит кость. Казаленьо, состоявший гражданским сотрудником при карабинерском корпусе, гордился своими детективными способностями. «Такую рану она никак не могла получить от падения на мостовую, потому что там не было острых камней или еще чего-нибудь, на что можно было напороться», — пояснил он. Отвечая на вопросы, и Пьерлеони, и Казаленьо припомнили, что именно от старухи впервые услышали, что Розу выбросили из окна квартиры на верхнем этаже, где, как она сообщила, живут евреи.
Этой старухой была Анна Рагаццини, 67-летняя вдова, жившая в квартире на нижнем этаже вместе со своей 18-летней служанкой Терезой Гоннелли. Тереза рассказала, что услышала громкий треск, как будто кто-то сильно захлопнул окно, а сразу же вслед за этим — громкий глухой стук во дворе. Немедленно залаяла собака, и обе женщины, хозяйка со служанкой, выбежали посмотреть, что случилось. Там лежала Роза — с юбками, задравшимися на лицо. «Рагаццини одернула на ней одежду, чтобы прикрыть срам, — вспоминала Тереза, — и тогда мы увидели, что голова у нее обмотана белым платком, завязанным сзади на два узла». Роза с трудом проговорила: «„Помогите мне, я, кажется, умираю“, и тогда Рагаццини побежала к двери, выходящей на улицу, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Я осталась с Розой одна и спросила ее: „Бедняжка, что случилось? Тебя что, выбросили?“ И она дважды ответила: „Да“».
Затем молодая служанка синьоры Рагаццини заявила, что за те две недели, что она прожила в этом доме, «и днем и ночью сверху, из квартиры евреев, доносились громкие крики, шумные споры и ссоры».
«Я знаю еврея Момоло Мортару только в лицо», — в тот же день засвидетельствовала синьора Рагаццини. Хотя семья Мортара жила в этом доме уже два с половиной года, она ни разу ни с кем из них не разговаривала, да и с их новой служанкой не была знакома. Впрочем, накануне днем вдова видела, как Роза возвращается домой вместе с младшей дочкой Мортара. А через четверть часа после их возвращения услышала тревожные звуки из внутреннего двора.
Когда Роза, лежавшая в крови на мостовой, попросила синьору Рагаццини о помощи, та ринулась на улицу, чтобы позвать кого-нибудь. Оказавшись перед фасадом дома, выходившим на виа Пинти, она поглядела наверх, на окна квартиры, где жили Мортара: «Там я увидела двух человек — не разобрала только, мужчин или женщин, — и крикнула им: „Спуститесь во двор! Вы что, не видите, там ваша служанка!“, но никто не вышел».
Наконец, оттуда вышли, но это был не сам Мортара, а синьор Болаффи — друг семьи, который провожал домой Розу и Имельду. Он спустился вместе с каким-то мальчиком, рассказывала синьора Рагаццини, «и спросил, что случилось. Я ответила ему: „Вы лучше меня об этом знаете, потому что эта служанка — из верхней квартиры“. Он сказал, что пойдет в полицейский участок. Это удивило меня, — заметила подозрительная вдова, — потому что мне показалось, что он отнесся ко всему этому как будто без любопытства».
Синьора Рагаццини без лишних колебаний выложила полиции все, что сама думала. «Дома у этих Мортара постоянные крики, там днем и ночью спорят и ругаются. Я считаю, — заявила она инспектору, — что служанку сначала ранили в голову, а уж потом она выпала из окна, потому что не могла же она надеть этот платок, когда лежала там внизу или вообще на лету!»
Наконец, инспектор вызвал Фламинио Болаффи. С момента смерти Розы прошло меньше суток. Еврей Болаффи, друг семьи Мортара, тоже занимался торговлей и в свои 53 года был почти ровесником Момоло
[390]. Он засвидетельствовал, что вчера днем, вернувшись домой в пятом часу дня, увидел там Розу и сильно перепуганную Имельду. Жена рассказала ему, что Роза встретила на улице своего бывшего хозяина и тот пытался вслед за ней проникнуть в дом. Жена Болаффи даже сама поговорила с тем мужчиной и его спутником, когда они подошли к двери. Имельда не хотела возвращаться домой с одной только Розой, потому что боялась тех двух мужчин, да и Роза тоже не хотела уходить. «Я все-таки уговорил ее, — вспоминал Болаффи, — и проводил их обеих до дома Мортары».
