Когда они пришли туда, Болаффи застал Момоло в постели. С недавних пор он почти не вставал с кровати из-за мучительной опухоли на колене. В его большой спальне сидели две старшие дочери и жена, занятые шитьем. Других детей дома не было. Болаффи объяснил, почему ему пришлось провожать Розу и Имельду, и Момоло попросил жену привести Розу, чтобы выслушать, что скажет она сама. Марианна нашла Розу, всю в слезах, наверху, на террасе, и велела ей спускаться, сказав (по словам Болаффи), «что, если она не виновата, ей нечего бояться». Однако Марианна вернулась в спальню одна, без служанки.
А через несколько минут, рассказывал Болаффи, они услышали какой-то громкий шум, и собака, жившая у Мортара, залаяла. Он подумал, что, наверное, это Роза шумно хлопнула дверью, когда выходила, но, когда он вышел на лестницу, там никого не оказалось. Зато он заметил, что выходившее во двор окно в комнате, служившей спальней для старших сыновей, распахнуто, и, выглянув оттуда, он увидел внизу лежащую Розу. «Я немедленно побежал вниз, чтобы сообщить в полицию, а когда спустился, то увидел возле Розы двух женщин. Я попросил их как-то помочь ей, пока сам не вернусь вместе с полицейскими. И уверяю вас, — добавил Болаффи, — что, пока я был в доме Мортара, никто из них не спорил и не ссорился с Розой».
Теперь следователю Клодовео Маработти пора было идти в морг, чтобы выслушать заключение двух хирургов, которым поручили осмотреть раны Розы. Там его ожидало устрашающее зрелище: тело Розы лежало на мраморной плите, ее длинные рыжеватые волосы разметались вокруг окровавленной головы. Роза была женщиной крупной и крепкой. На ней оставалась та же одежда, в которой ее привезли: сорочка без рукавов, две нижние юбки, клетчатое серо-белое платье. Врачи сняли с ее лба окровавленный белый платок. Осмотрев ее платье, они сделали странное открытие: в кармане лежала бритва, испачканная кровью.
Маработти особенно интересовало, что доктора скажут про рану на Розином лбу. Это была грубая, неровная зигзагообразная рана, сообщили они, длиной пять сантиметров, с ушибами по краям, настолько глубокая, что лобная кость торчала наружу.
Сделав все, что можно, с телом в том состоянии, в каком оно находилось, врачи приступили к аутопсии. В первую очередь они вскрыли Розин череп и обнаружили, что удар, вызвавший глубокую рану над бровью, одновременно привел к образованию обширных трещин внутри самого черепа. Внутричерепная полость была заполнена кровью. Устанавливая причину смерти, врачи заключили, что женщина скончалась от травм, полученных при падении с большой высоты, но (добавили они) уже одна рана на лбу вполне могла оказаться смертельной.
Тогда следователь рассказал медицинским экспертам, что свидетели говорили о буйном поведении хозяина Розы, и спросил, не могут ли они описать орудие, которым можно было бы нанести рану такого рода, и установить, появилась ли эта рана при падении с высоты, или, быть может, ее нанесли раньше. Маработти призывал их обратить особое внимание на то, что, хотя сама рана была очень серьезной, платок, прикрывавший ее, хоть и пропитался кровью, но совсем не порвался.
Врачи немного помялись и уклонились от прямого ответа, хотя ясно поняли, куда клонит Маработти. Рана на лбу «могла образоваться от падения», сказали они. Однако, «учитывая, что женщина еще до падения сложила платок и обвязала вокруг лобной части, и, как мы видели, он пропитался кровью… более вероятно и более сообразно с законами механики, что рана… появилась до падения и незадолго до возникновения других увечий и была нанесена каким-то калечащим тупым орудием».
Вернувшись в управление, следователь получил рапорт своего помощника, который восстановил ход событий, опираясь на собранные свидетельства. В докладе помощника упоминалась неприятная встреча Розы с бывшим хозяином, который угрожал донести на нее в полицию. К Мортара Роза вернулась очень расстроенная «и, оказавшись возле окна спальни, должно быть, бросилась вниз, во двор». От Имельды инспектор узнал, что незадолго до смерти Розы девочка видела у служанки в руке платок, который та складывала вдоль. Когда Роза заметила, что Имельда смотрит на нее, она, по словам девочки, сделала вид, будто сморкается. К обвинениям соседей инспектор не отнесся серьезно — они показались ему дикими. Дело было ясное: самоубийство.
К несчастью для Момоло, Маработти пришел к другому выводу. Тут дело нечисто. С какой стати здоровой молодой женщине выбрасываться из окна только из-за того, что ее обвинили в краже нескольких лир да какого-то ношеного тряпья? Если бы все служанки, которых обвиняют в подобных грехах, выбрасывались из окна, то вся Флоренция была бы усеяна трупами. И откуда все-таки взялась эта подозрительная рана с повязкой на лбу Розы? Напрашивалось только одно объяснение: вначале ей проломили череп сильным и, быть может, смертельным ударом, а потом в панике попытались унять кровотечение при помощи платка. К тому же все соседи рассказывали о постоянных ссорах и воплях, доносившихся из квартиры семьи Мортара. Если вспомнить к тому же, что от них быстро уходили все служанки, то картина вырисовывалась ясная: Момоло склонен к насилию, и его гнев привычно обрушивается на домашнюю прислугу.
Не теряя времени, следователь подписал ордера на арест и Момоло Мортары, и Фламинио Болаффи. Со ссылкой на показания вдовы Рагаццини и ее служанки Терезы Гоннелли и на улику в виде глубокой раны на лбу Розы в этом приказе фигурировало обвинение в том, что «Роза Тоньяцци… вовсе не выбрасывалась из окна по собственной воле… что ее кто-то выбросил оттуда». В заключение говорилось, что «имеются серьезные свидетельства, указывающие на то, что совершить это убийство могли Момоло Мортара и Фламинио Болаффи».
На следующий день, 6 апреля, через три дня после смерти Розы, следователь распорядился, чтобы врач осмотрел Момоло и определил, достаточно ли тот здоров, чтобы его сразу отправить в тюрьму. Врач увидел, что Момоло по-прежнему лежит в постели, и пришел к заключению, что из-за больного колена он не может считаться здоровым. Однако на следующий день и Момоло, и его друга Фламинио все-таки арестовали. Момоло поместили не в больницу, как рекомендовал сделать врач, а в тюремный лазарет. Фламинио же заперли в обычной тюремной камере.
Тем временем следователь продолжал опрашивать других соседей Мортара по дому. Вьоланте Беллуччи, 51-летний холостяк, снимавший комнаты прямо под той частью квартиры Мортара, которая была обращена окнами на улицу, подтвердил рассказы других жильцов. «Ни днем ни ночью нет у них покоя. Постоянно слышен какой-то шум, ссоры и ругань, и вообще живут они там как скоты». Ранним вечером 3 апреля, рассказывал Беллуччи, он смотрел в окно, выходящее на виа Пинти, и увидел, что Роза и дочка Мортара со школьным ранцем возвращаются домой, а с ними идет один из сыновей Мортара. А примерно через четверть часа, оставаясь в той же комнате, он услышал, что соседка с нижнего этажа громко зовет на помощь, а еще кричит, что кто-то упал с четвертого этажа. Услышав это, он бросился к другому окну, выходившему во двор, высунулся и увидел лежащую внизу Розу. Прежде чем спуститься туда и предложить помощь, он задрал голову кверху, чтобы поглядеть на окна Мортара. И там, по его свидетельству, вначале показалось лицо девочки-школьницы, а потом «я увидел какого-то мужчину, не Мортару, но мне показалось, что он тоже еврей, коротышка со смуглым лицом… И пока я глядел на него, я заметил, что он качает головой».
