Прежде чем отпустить Марианну, следователь показал ей бритву, найденную при Розе. Она опознала в ней ту самую бритву, которая пропала из дома. На вопрос о том, давно ли на ней были пятна крови, Марианна ответила, что не знает.
В показаниях Марианны была одна маленькая подробность, которая, по мнению следователя, могла бы разрешить одну из загадок, остававшихся в этом деле. Ведь орудие убийства так и не нашли. Как же был нанесен смертельный удар? Что было тем тупым, но одновременно режущим орудием, которое разбило Розе лоб?
Маработти попросил двух судебных врачей, проводивших вскрытие, сходить вместе с ним в дом на виа Пинти. Он привел их в квартиру, где жили Мортара. Объяснив новым жильцам, в чем дело, следователь и двое его коллег-медиков поднялись на два марша узкой лестницы, которая вела к террасе и к жилью для прислуги. Он спросил у медиков: если бы Розу столкнули вниз по этой лестнице, могла бы она получить рану, которую они выявили у нее в левой части лба, над бровью? Тщательно осмотрев крутой уклон лестницы и старые, зазубренные края ступенек, врачи ответили: «Если бы Тоньяцци сильно толкнули — так, что она полетела бы вниз головой вперед с первого или тем более второго марша, она вполне могла бы стукнуться лбом и получить ту рану, а заодно и ряд других увечий».
Однако вскоре явное удовольствие, испытанное следователем от своей ловко проведенной научно-сыскной работы, стало улетучиваться. Произошло это в ходе беседы с прокурором, когда они обсуждали последний этап подготовки к суду. Лестничная гипотеза порождала больше вопросов, чем разрешала. Какой сценарий событий они представят судьям? Что вначале кто-то из семьи Мортара, впав в ярость от принесенного Болаффи известия о том, что Роза — воровка, принялся что-то громко кричать (по своему обыкновению) вслед служанке, которая поднялась на террасу? Что потом, еще больше разъярившись оттого, что молодая женщина не отзывается, Момоло схватил трость и сам поднялся по лестнице? Что, вне себя от бешенства, он ударил или толкнул девушку, так что та полетела вниз по ступенькам? Что, когда Марианна, Болаффи и другие сбежались посмотреть, что случилось, они увидели, что служанка лежит на нижней лестничной площадке и из страшной раны на голове у нее хлещет кровь? Что вначале они попытались ей помочь, взяв платок, сложив его вдоль и повязав им рану, но потом поняли, что все безнадежно, что рана у Розы смертельная? Что, представив себе, как к ним в дом снова набьется полиция, и испугавшись, что люди подумают что-нибудь нехорошее о подозрительной смерти их служанки-католички, они запаниковали? Что потом они вспомнили о неприятной встрече Розы с бывшим хозяином, о том, что она пришла домой вся в слезах, и кто-то придумал, что можно сделать так, чтобы ее смерть выглядела как самоубийство? И что, поскольку Момоло не мог в одиночку поднять потерявшую сознание тяжелую женщину, его друг Болаффи помог Марианне и ее только что вернувшемуся сыну Эрколе подтащить Розу к окну, выходившему во двор, поднять ее и вытолкнуть наружу?
Хотя прокурор согласился с основными пунктами этого сценария, он опасался, что, если сторона обвинения будет придерживаться гипотезы падения с лестницы, то у стороны защиты появится слишком широкое поле для обороны. Прежде всего, даже если Момоло был далеко не таким бессильным, каким притворялся, предположение о том, что он выскочил из постели и побежал вверх по лестнице, выглядит чересчур шатким. И потом, каким образом он оказался бы в таком положении, чтобы столкнуть девушку вниз по лестнице, головой вперед? Прокурор считал, что лучше не слишком полагаться на лестничную теорию. Поэтому в прокурорском обвинении, представленном в суд 7 июня, хотя и упоминалась возможность того, что Розу столкнули вниз по лестнице, выдвигалась альтернативная гипотеза — о том, что разъяренный Момоло ударил ее тяжелой палкой или, возможно, набалдашником одной из своих прогулочных тростей.
Была середина июня, и дело уже подготовили к передаче в Королевский апелляционный суд Флоренции. К тому времени и Момоло Мортара, и Фламинио Болаффи просидели в тюрьме два с половиной месяца. Теперь в деле фигурировало уже четыре ответчика, так как Эрколе и его мать Марианна тоже обвинялись, как и Болаффи, в том, что помогали Момоло выталкивать Розу из окна. Момоло обвинялся в непредумышленном убийстве. Сторону защиты представляли два адвоката, и каждый из них представил суду пространное изложение дела: один — в защиту Болаффи, другой — в защиту троих Мортара.
Как раз перед тем, как защита передала суду свои заключительные доводы, окружной прокурор, рассмотрев поданные стороной обвинения документы, предложил суду снять обвинения против Болаффи, Марианны и Эрколе ввиду отсутствия каких-либо доказательств. Однако суд не обязан был следовать его рекомендации.
Поистине возмутительно, начал свои аргументы адвокат Болаффи, что совершенно мирного гражданина, добропорядочного семьянина, бросают в тюрьму и держат там месяцами, не имея против него ни малейших доказательств. Что сделал Болаффи? Он всего лишь выказал доброту к служанке семьи Мортара, проводив ее домой в тот роковой день. С какой стати такой человек «внезапно превратился бы в злодея, готового соучаствовать в столь невероятно жестоком преступлении?» Разве были у него хоть малейшие мотивы для того, чтобы помогать кому-то выталкивать из окна еще живую Тоньяцци? Даже если допустить, что кто-то помогал Момоло выталкивать ее, то имелись хоть какие-то основания подозревать, что это был Болаффи? В квартире в тот момент находились другие члены семьи Мортара, в том числе его жена и, возможно, сын Эрколе, и у всех у них, учитывая близкое родство, теоретически имелись гораздо более сильные мотивы участвовать в такой операции.
И где же многочисленные свидетели, чьи показания использовались против Болаффи? Почему сторона обвинения сочла столь подозрительным вопрос, который Болаффи задал старухе, спустившись вниз? Если он и спросил ее, что случилось, то это еще не значит, что он притворялся, будто не знает, что пострадавшая — это служанка Мортары или что она только что рухнула во двор с высоты четвертого этажа. Нет, задавая такой вопрос, он просто хотел знать, жива ли девушка.
Если же Болаффи, сообщая полиции об этом происшествии, говорил, что сам не знает, как все случилось, то и здесь не стоит усматривать какой-либо хитрости. Он просто имел в виду, что его не было в комнате, откуда упала Роза, а потому он не может рассказать полиции, как именно все произошло. «Что касается его отказа снова идти к дому Мортары, — продолжал развивать свои доводы адвокат, — то это объясняется вполне естественным желанием поскорее вернуться к себе домой». Ведь Болаффи уже исполнил свой долг, прибежав в полицию с донесением о происшествии. «Зрелище, которое инспектор предлагал ему увидеть еще раз, было отнюдь не из приятных, и любой на его месте пожелал бы избежать его».
Словом, заключал адвокат, ничто не указывает вину Болаффи, кроме довольно шатких спекуляций. «Мы уверены, что вы снимете с синьора Фламинио Болаффи это обвинение и выпустите его из тюрьмы». На этом защита исчерпала свои вопросы и аргументы.
У адвоката Болаффи имелись все основания полагать, что страдания его подзащитного близятся к концу, поскольку даже сам прокурор рекомендовал снять с него обвинения. А вот у адвоката Момоло такой уверенности не было. Защитником Момоло, чья красноречивая заключительная речь должна была прозвучать прямо перед оглашением приговора суда, стал в итоге не его 23-летний сын Аугусто, а пришедший на помощь семье Мортара другой, более опытный адвокат по фамилии Манчини.
