– Еще примерно миля, – сказал Дугал, – и лес закончится, начнутся холмы. А еще через милю – поворот на запад.
Джейн скосила на него глаза. Дугал выглядел старше своих лет: потрепанный, загнанный, но в то же время крепкий, готовый ко всему, спокойный. Было ясно, что в нем нет страха – только приятное предвкушение, которое вызвало у хмурой половины его «я» улыбку, волчью улыбку, появившуюся и исчезнувшую.
– Вы и в самом деле предполагали что-то подобное?
Он посмотрел на нее ясными серыми глазами, в которых появилось какое-то первобытное выражение, и Джейн подумала, что в схватке он будет безжалостным, но не жестоким, будет убивать без колебаний, мгновенно, понимая коренное различие между убийством в бою и убийством предумышленным, спланированным.
– Бесплатные кухни, внеклассное обучение, борьба с порнографией в библиотеках – все это нужные дела, но это устранение последствий, а не причин. Мне хочется разобраться с причинами.
13
Узнав от Мориса Мумо, что телефон Овертона находится на территории мотеля в Напе, Силверман заказал частный рейс у чартерной компании, базировавшейся в аэропорту Ван-Найса; он пользовался ее услугами годом ранее, когда занимался другим делом. Возможно, ему станут задавать вопросы о расходах, особенно еще и потому, что придется платить за срочность, но если удастся схватить неконтролируемого агента, никто не станет вспоминать о деньгах.
Поставив проблесковый маячок на седан без опознавательных знаков и включив сирену в непрерывном режиме, Джон Хэрроу повез Силвермана и Рамоса из Беверли-Хиллз в Ван-Найс по бульвару Санта-Моника и Голливудской автостраде. В воскресенье днем движение было плотным, но все же он проехал около двадцати четырех миль за тридцать одну минуту, несмотря на пробку, образовавшуюся из-за столкновения трех машин.
Восьмиместный джет «Сайтешн-эксел» был готов ко времени их приезда, второй пилот уже находился на борту, но первого пилота пришлось ждать четырнадцать минут. Через час после получения информации о местонахождении телефона они уже летели в ту сторону. Четырем агентам из отделения ФБР в Сакраменто тем временем поручили установить наблюдение за мотелем.
Силверман занимался в основном проведением совещаний и утомительной бюрократической возней, на месте он работал редко. Выходя из кабинета и оказываясь в гуще событий, он обычно чувствовал приток энергии и пребывал в приподнятом настроении.
Но когда пригороды в долине Сан-Фернандо исчезли из вида, его тревога усилилась. Хотя все, что он делал до этого, входило в круг его обязанностей и диктовалось обстоятельствами, он чувствовал… чувствовал, что не полностью контролирует себя – несется, набирая скорость, по скользкому склону. За день до того техасские просторы породили ощущение, что его может унести в бескрайнее небо. Оно вернулось, когда самолет набрал высоту. С каждой минутой он словно становился легче и ждал, когда гравитация отпустит его, когда самолет вырвется из земной атмосферы и улетит в вечность, с двигателями, заглохшими в космическом вакууме.
– С вами все в порядке? – спросил Джон Хэрроу, сидевший по другую сторону прохода.
– Что? А-а… Да. В порядке. Забыл позвонить жене сегодня утром. И вчера вечером.
– Тогда лучше вам придумать извинения за время полета, – посоветовал Хэрроу. – И не возвращайтесь домой без дорогого подарка.
– Нет, Ришона не такая. Исключительно понимающая женщина.
– Вы счастливчик, Натан.
– Я напоминаю себе об этом каждый день, перед сном и после пробуждения, – сказал Силверман, но собственные слова показались ему пустыми. Он чувствовал себя игроком в рулетку, который никак не может угадать правильный цвет.
14
Однополосная дорога закончилась, и за лесом открылись поросшие травой холмы, как и обещал Дугал. «Гуркх» на полном приводе легко ехал по бездорожью. Через милю они увидели ручей, который был на спутниковых снимках. В течение большей части года он, вероятно, пересыхал, но сейчас вода текла по отполированным за долгое время камням. Джейн повернула на запад. Затем, на полпути к вершине одного из холмов, Дугал велел остановиться.
Они вышли из машины и направились к вершине, шествуя по ковру из разнообразных трав, украшенному там и сям красными бутонами лилий. Кролики, жевавшие траву, при виде людей побежали прочь, но некоторые поднялись на задние лапы и, замерев, наблюдали за ними. Верещали цикады, порхали оранжевые бабочки с узкой окантовкой на крыльях.
Ближе к вершине Джейн и Дугал пригнулись и шли так, а потом поползли. В сотне ярдов под ними стоял главный дом ранчо Эп-я-в – большое, приземистое, разлапистое сооружение из стекла и стали в ультрасовременном стиле, с темно-серыми несущими стенами из гранита, местами отполированного, местами шероховатого.
Джейн и Дугал, полускрытые дикой травой, должны были к тому же казаться небольшими из-за расстояния. У каждого имелся бинокль с небликующими линзами, чтобы не обнаружить себя. Джейн оглядела дом, который знала только по спутниковым снимкам, дававшим вид на крышу и длинные террасы.
Длинная асфальтированная дорога, отходившая от главного дома, вела на юго-запад, соединяясь с дорогой местного значения. В конце частного подъездного пути стоял дом охраны, который прежде, до покупки ранчо Шеннеком, был главным зданием, – двухэтажный викторианский особняк почти без всякой отделки.
По словам Овертона, там жили шестеро рейшоу, которые убирали территорию и производили все прочие работы. Но главной их обязанностью было обеспечение безопасности. Это были мужчины, чье сознание – как и у девушек в «Аспасии» – низвели на более низкий уровень, а самомнение уменьшили до минимума, сделав из них животных, безукоризненно послушных хозяевам, Бертольду Шеннеку и его жене. Запрограммированных.
Ранчо как такового не было: здесь не содержались животные, и поэтому не имелось ограждения. По территории в семьдесят акров были разбросаны датчики движения и температуры. Тревожный сигнал включался автоматически, если рост нарушителя превышал три фута, а температура тела свидетельствовала о весе более чем в сотню фунтов. Это позволяло не поднимать ложную тревогу при появлении койотов и других животных, хотя время от времени на охраняемую территорию забредал олень – тогда на разведку отправлялись тяжеловооруженные рейшоу.
Дугал, лежавший рядом с Джейн на вершине холма и рассматривавший поместье в бинокль, спросил:
– Значит, того персонажа в романе звали Реймонд Шоу?
– В «Маньчжурском кандидате». Да. В книге и фильме.
– Не читал, не смотрел.
– Во время корейской войны Шоу берут в плен. Коммунисты промывают ему мозги и возвращают в Штаты, чтобы он убивал политиков. Он не знает, что с ним сделали. После активирования он совершает убийство, но тут же забывает об этом.
– Значит, внедренный в мозг механизм управления стирает большинство воспоминаний, бóльшую часть личности, программирует человека на убийство, а Шеннек называет его «рейшоу». Бесстыжий сукин сын. Не просто злобный извращенец, но еще и козел.
