Из люка между маленькой столовой и кухней Руди наблюдал, как подают ужин. Терпимость Яна к полякам, и в лучшие времена ослабленная, испарилась окончательно, и он велел шефу заняться гостями в большой столовой. Затем снял пиджак управляющего, надел фартук и поварской колпак и пошел готовить для поляков сам.
Весь день он колошматил куски дешевой свинины мясным молотком, макал их в муку и яйца и панировал хлебными крошками. Когда Руди пришел на свою смену, он застал, как тот ставил в холодильник подносы с котлетами в панировке для вечерней трапезы.
Поляки приоделись. Самые главные возмутители спокойствия – те, кто начинал драки, брал без спроса огнетушители и швырял мебель из окон, – были одеты лучше всех, в великолепно скроенные дорогие костюмы из мягкой черной ткани. Их подружки были в парижских платьях, которые в этом году состояли в основном из оборок и кружевных вставок. Руди видел таких людей в Кракове ранними вечерами, когда они выходили из лимузинов с водителями у казино. Что они делали здесь, зачем платили жалкие крохи, чтобы смешаться с бедняками, когда могли забронировать целый этаж в «Марриотте» где угодно в Европе, было выше его понимания. Он давно бросил попытки разгадать поляков.
На кухне трудился Ян: поджаривал заготовленные свиные котлеты, метал их, все еще шипящие от жира, на тарелки, шлепал сверху жареное яйцо и добавлял вареную картошку со стручковой фасолью. Лицо управляющего блестело от пота, а в его глазах читалось, как казалось Руди, нечто вроде безумного восторга – из-за того, что он готовил эту хрень полякам. Руди хотелось объяснить ему, что поляки как раз эту хрень и любят; они считают ее приличной домашней кухней, буквально национальным блюдом, а Ян только выставляет себя дураком.
Но он ничего не сказал. Вечер обещал быть трудным, даже если не придется уворачиваться от вопросов управляющего о Польше. Когда в люк стали возвращаться чашки, стаканы и тарелки, Руди раскочегарил «Хобарт» и принялся загружать подносы.
Обычно Ян не пил, пока не заканчивал смену, но в честь Нового года он позволил себе открыть на кухне бутылку «Бехеровки», и между очередной переменой блюд и поступлением грязной посуды они устроились на столе, смешали тоник с биттерами, приготовив коктейль, который чехи называли бетон, и подняли тост.
– Na zdraví, – сказал Ян, поднимая стакан.
– Будем, – Руди посмотрел на часы. Десять минут двенадцатого, а шум в столовой уже напоминал гвалт на важном футбольном матче.
Ян опустошил стакан и вытер лоб рукой.
– Я и забыл, как это весело.
Руди улыбнулся.
– Тогда что скажешь насчет махнуться работой?
– Что? – Ян рассмеялся и показал стаканом в сторону «Хобарта». – Снова возиться с этой штуковиной? Я работал годами, чтобы мне больше не приходилось к ней приближаться, – он наполнил стаканы. – Хотя я неплохо справлялся.
– Не сомневаюсь.
Ян поднял стакан для очередного тоста и снова его опорожнил.
– Справлялся. Правда.
Руди взглянул на четыре подноса чашек, тарелок и приборов, лежавших на столе, и многозначительно кивнул на них.
– Нет, – сказал Ян, проследив его взгляд.
– Почему нет?
– Они уже чистые. Это не то.
Руди пожал плечами.
– Какая разница?
Ян лукаво улыбнулся.
– Пятьдесят крон?
Пятьдесят крон были ставкой Руди за смену – но черт с ним, это же Новый год.
– Ладно.
– Хорошо. – Ян соскочил со стола. – Ты первый.
Они поровну разделили содержимое подносов между двумя корзинами, и Ян встал рядом с Руди, подняв часы к глазам.
– На старт, внимание! Марш!
Тут был свой ритм – надо было сгибать бедра, но не сдвигать ноги. Чашки расставлялись на подносе вверх ногами и насаживались на шипы конвейера, затем бралась стопка тарелок, и они по одной располагались между шипов. Руди был очень хорош. Когда он закончил загружать в машину первый поднос, с другого ее конца уже показались чашки, так что ему пришлось обежать ее и достать их, затем тут же собрать тарелки и сложить в стопку. Затем обратно на другой конец – загружать следующий поднос.
– Не так уж плохо, – сказал Ян, останавливая часы, когда Руди положил последнюю тарелку. – Но и ничего хорошего. На, – он отдал часы. – Нажмешь серебряную кнопочку один раз, чтобы перезапустить секундомер, потом еще раз, чтобы запустить заново.
Руди рассмотрел часы.
– Хорошие.
– От владельцев, – сказал Ян, вставая у «Хобарта». – В честь повышения до управляющего. Готов?
– А. Точно, – Руди поднял часы и положил палец на кнопку. – Три, два, один, пошел.
У Яна была своя техника: он словно просто ссыпал тарелки в машину и благодаря этому в конце концов и выиграл, хотя оба признали, что разница во времени была ничтожной.
– Бог любит троицу? – спросил Ян, когда деньги сменили хозяина, а стаканы снова наполнились.
– Я импульсивный, Ян, – ответил Руди. – Но не тупой. Я знаю, когда проиграл.
– А, – Ян хлопнул его по плечу, – все бы такими были.
Пока они соревновались, в люке появилась стопка десертных блюдечек.
– Пора работать.
– А ты все-таки приехал из Польши, да? – сказал Ян, наблюдая, как Руди кладет грязные тарелки на поднос.
– Не понимаю, что ты пристал ко мне с этой Польшей, Ян. Я эстонец, господи боже. Я ни слова не говорил о Польше, это ты ее все время вспоминаешь.
– Мой двоюродный брат – таксист, – сказал Ян, привалившись к стене. – Он был на вокзале, когда ты прибыл. Говорит, ты сошел с экспресса из Кракова, – он налил себе еще. – И ты говоришь по-польски, да?
– Нет, – Руди отнес полный поднос к машине, поставил на конвейер и нажал на кнопку, чтобы запустить. – А если бы и говорил, что тут плохого?
Ян вдруг стал очень серьезным.
– Потому что я ненавижу, когда мне врут, даже по мелочам, – он выпил. – Я так понимаю: когда мне готовы врать по мелочам, то готовы врать и насчет важных вещей.
Руди вернулся к люку и начал загружать новый поднос.
– Я правда уже от этого устал, Ян. Твой брат с кем-то меня перепутал. Он видел, как с поезда сошел кто-то похожий на меня. Сказать, откуда я это знаю? Я это знаю, потому что приехал сюда не краковским поездом. А автостопом из Вены, а в Вену приехал автостопом из Парижа, – это была правда, Руди соблюдал максимальную осторожность при внедрении в Зону. – Я не говорю на польском. Никогда не был в Польше.
Ян рассудительно слушал и кивал. Когда Руди договорил, он пожал плечами.
– Ты забываешь о моем положении, – сказал он. – Я часто нанимаю временных работников, иногда просто людей, которые здесь проездом. Вдруг они преступники? Вдруг их ищут военные какой-нибудь политии? – он посмотрел на Руди и склонил голову набок. – Должен же я знать такие вещи.
