2 марта 1905 г. рапортом № 679, адресованным в МТК (от ГМШ никакого толка, видимо, уже не ожидали), новый командир "Славы" капитан 1 ранга М.В. Князев (1856-1933, Париж) напоминал о печальном опыте "Цесаревича", в башнях которого газы при открытии замков их орудий, вырываясь, делали воздух настолько удушливым, что приходилось менять прислугу. Признавая это, командир просил распоряжение МТК о заказе вентиляторов на каждое 6-дм и 12-дм орудие "для продувки газов по каналу орудия в момент открывания замка". Надо непременно иметь 16 вентиляторов, так как "меньшее количество будет задерживать скорость стрельбы". Вентиляторы можно будет питать от цепи освещения башен. Эффект продувания хорошо виден на современных стрельбах танковых орудий в кадрах телевидения, когда явно под сильным давлением из ствола вырывается облако дыма. Так впервые после заметок С.О. Макарова о пользе продувания, сделанных еще в 1891 г., где он уже тогда отдавал предпочтение сжатому воздуху, этой проблеме начали уделять внимание. В обращении главного инспектора от 7 марта 1905 г. в ГУКиС речь шла лишь о "Славе", причем вентиляторы предлагалось заказать только для 12-дм пушек.
Опыт вентилирования 6-дм башни 16 марта 1905 г. в присутствии командира и строителя А.И. Моисеева (1862-1918, убит) провел старший артиллерийский офицер лейтенант Яруцкий. Результат оказался неожиданным. Дым от сожжения гарпиуса и пакли, заполнив все пространство башни, ушел спустя 2-3 минуты, но не в трубу, выведенную от вентилятора (1000 куб.м/час.) в амбразуру, а в подбашенное отделение. Не увидев немедленного эффекта, командир отказался от своей инициативы. Ему уже стало казаться (о докладе С.О. Макарова в 1903 г. он и не знал), что проблемы, собственно, не существует: из 6-дм башни газы могут уходить через достаточно широкие амбразуры и гильзовые горловины. Недолог был и энтузиазм артиллерийского отдела. Спокойно закрыв глаза на боевой опыт "Цесаревича" и не вспоминая о 2-й эскадре, на донесении командира начертали: "Опыт этот признан неудачным и решено ждать разработки способа вентилирования канала орудий после выстрела".
Уроки "Цесаревича" и в этом направлении остались нереализованными. Проблема продувания оказалась отложенной почти на десятилетие. Заботы ускоренной готовности к плаванию, острейшая нехватка денег, перемены в МТК, отсутствие контрагентов и прочие события смутного времени надолго отодвинули решение проблемы. Принципиальное значение имела вторая из зафиксированных в документах инициатив командира Князева. 4 марта 1905 г. рапортом № 708 он напоминал МТК о необходимости устройства на корабле кормовой боевой рубки. Рубка, как видно из опыта войны, должна предотвратить потери среди дальномерщиков и сигнальщиков, которые в бою "выбывают в огромном количестве", отчего корабль лишается возможности определять расстояние и делать сигналы. В бою 28 июля 1904 г. на эскадре от боя в строе фронта отказались из-за неимения кормовых рубок. В такой рубке, как подсказывал опыт войны, должен помещаться и управляющий огнем. Наконец, и организация артиллерийской службы на судах 2-й эскадры предусматривала устройство запасного защищенного помещения, куда в случае разрушения боевой рубки должен был переместиться управляющий огнем. Признавая, что ‘ по массе причин" устройство полноценной боевой рубки в корме явно неисполнимо, предлагалось импровизационное решение в виде защитного пояса на нижнем мостике вместо кормовой штурманской рубки.
Темпы достройки "Славы"оставались по-прежнему черепашьими. К концу 1 февраля в 100% готовности были лишь корпус и бронирование. Рулевое устройство достигало 94% готовности, котлы и трубопроводы – 25%, главные и вспомогательные механизмы – 86%, башни н орудия – 83%, водоотливная система – 68,5%, сигнализация и передача приказаний – 44%. Лишь к 1 июня 1905 г. по всем этим системам корабля была достигнута готовность 98-99,9%, а 100% готовность по всем 42 отчетным позициям была зафиксирована только к 15 августа 1905 г. Иными словами, полностью корабль был готов даже позже того срока – к весне 1905 г., который был назначен Балтийскому заводу в начале войны. Никакого ускорения готовности, несмотря на освободившиеся, казалось бы, производственные мощности и рабочие руки, не произошло.
Это значило, что работы на "Славе" все время велись так, словно никакой войны вовсе не было. Излишними, ввиду исключенности корабля из войны, могли быть признаны и запоздалые усовершенствования, на которые в итоге разорительной войны вовсе не находилось денег. Как и во всей войне, как и во всем флоте, неукоснительно соблюдался и на "Славе" метко замеченный современниками главный руководящий принцип: "Главный морской штаб нехотя воюет с Японией, морской технический комитет держит нейтралитет, а Главное управление кораблестроения и снабжения прямо враждебно России" (Н.Н. Беклемишев. "О русско-японской войне на море". С-Пб, 1907, с. 102).
41. Во главе четвертой эскадры
Отгоняя от себя скверные мысли о судьбе, уготованной 2-й эскадре (ее состояние и настрой офицеров были известны из получаемых с похода писем), уповая на чудо, столь часто выручавшее Россию из, казалось бы, безвыходных ситуаций, люди на "Славе" жадно ловили известия с Дальнего Востока. Эскадра З.П. Рожественского, сумев 26 апреля соединиться с эскадрой Н.И. Небогатова, этим фактом пробудила во всей России надежды на победу. Что иное могло ждать флот, который против имевшихся у японцев всего лишь четырех броненосцев насчитывал одиннадцать списочных (двенадцатым был зачем-то причисленный к броненосцам крейсер "Адмирал Нахимов") кораблей этого класса. Один лишь четыре новейших типа "Бородино" уравновешивали в силах весь состав японских броненосцев. Соответствующим было и превосходство в вооружении: 26 305-мм и 15 254-мм пушек против 16 305-мм на японских броненосцах. Правда, у японцев была еще одна 254-мм и 30 203-мм пушек на 8 броненосных крейсерах, но ведь ясно было, что прямого боя с броненосцами в упор по-ушаковски (или по-нахимовски) они выдержать не сумеют. Важно было лишь разом двигать в бой на противника все свои броненосцы и смять японские. А уж с зтой задачей З.П. Рожественский, известный всему флоту своим жестким непреклонным характером, без сомнения, должен был справиться.
Сокрушительная атака строем фронта, прикрываемая с флангов новейшими броненосцами, должна была с уверенностью смести (и, наверное, уничтожить) японский флот и открыть дорогу на Владивосток. Можно было, вызвав для проводки и конвоирования крейсера и миноносцы из Владивостока, пройти и не вступая в бой с японцами, в обход их берегов. Именно так рассчитывал поступить Н.И. Небогатов, если бы ему не удалось соединиться с эскадрой З.П. Рожественского. Оптимисты на эскадре, как записывал тогда В.И. Семенов, острили, что если удастся пройти во Владивосток, то "следующий адмирал хоть приедет на третьей эскадре со "Славой", но славы ему не видать, потому что либо соизволением божьим она нам достанется, либо вместо нас будет пустое место, а тогда и ему соваться нечего".
А пока на другом краю России, отправив 2 февраля 3-ю эскадру, исподволь готовили последнее подкрепленее. Как сообщалось, в Кронштадте 15 февраля собирались начать вооружение броненосцев: "Слава", "Император Александр II", крейсеров: "Память Азова", "Адмирал Корнилов", "Азия", "Абрек", "Воевода", "Посадник", миноносцев: "Ретивый", "Подвижный", "Поражающий", транспортов: "Хабаровск", "Красная Горка" и других портовых судов.
