Ничего о историко-просветительских беседах не вспоминал в своих записках и В.А. Белли. В то же время он обстоятельно писал о весьма стесненных условиях быта гардемаринов, которым на "Цесаревиче", где размещался еще и штаб командующего, жилось, по-видимому, не лучше, чем во времена плавания в 1867-1868 гг. гардемарина С.О. Макарова на учебном фрегате "Дмитрий Донской". "Нам отвели, – писал В.А. Белли, – отделение снятого кормового минного аппарата, составлявшего часть жилой палубы за броней, без иллюминаторов", а также самое малое из пространств кают-компании, служившее гардемаринам в качестве столовой. Механики решили отделиться и обедали в отделении минного аппарата. "Спали в обоих помещениях, причем в кают-компании прямо на столах". Разрешено было раскладывать койки просто на палубе на спардеке, между дверьми в офицерские каюты. Приходилось смирять свои амбиции без пяти минут офицеров, прошедших полный курс своих училищ и в доцусимское время уже носивших бы мичманские погоны и имевших право на собственную каюту. Немногим лучше располагались и гардемарины "Славы". Одевались в застегнутое наглухо белое рабочее платье при офицерской фуражке. На вахте одевали еще боцманскую дудку. "Синие матросские воротнички мы не выпускали самовольно и не носили тельняшек. В корабельной команде говорили, что мы просто не сдавшие удовлетворительно экзамены в корпусе".
Поначалу единственной формой организации обучения (вместе с вахтами под надзором вахтенного начальника и исполнением обязанности рассыльных) было распределение на пять смен занятий по временной специализации: морской, штурманской, артиллерийской, минной, машинной. На вопросы, задававшиеся во время сборов у Командующего отрядом, обычно следовали разные красивые фразы, заканчивавшиеся советом "присматриваться" к службе. Немало обнаруживалось и других следов доцусимской организации в подготовке к плаванию.
Неспроста среди гардемаринов было популярным выражение "отряд благих намерений". Общий интерес вызывали, конечно, предметные уроки: учебные атаки отряда в пути либавскими подводными лодками, а осмотр германских верфей в Киле наглядно свидетельствовал о высоком уровне и организованности германского флота и его техники. Любопытно было критическое замечание В.А. Белли, вызванное сравненим окрасок кораблей. У немцев она была светло-серой, под цвет воды Балтийского и Северного морей. Русские же корабли имели "грязно- защитную" окраску, "по нелепому признаку под цвет берегов". В эту крайность русские ударились из-за печального опыта 2-й Тихоокеанской эскадры, когда по самодурству З.П. Рожественского, корабли имели совершенно вызывающую окраску в черный цвет с сияющими желтыми дымовыми трубами. "Вряд ли можно придумать что-нибудь более идиотское для кораблей, идущих в бой", – писал В.А. Белли. "Реформатор" А.А. Бирилев, не зная, что придумать для большей связи флота с армией, предписал офицерам в повседневной службе носить кителя защитного цвета. Только через два года их заменили синими. Гвардейский же экипаж сохранил свой традиционный зеленый цвет. К шаровой окраске корабля перешли только через четыре года, писал В.А. Белли.
Встречаясь с В.А. Белли в пору отчаянной борьбы с бюрократами издательства "Судостроение" за издание своей монографии "Крейсер "Варяг", автор был еще не готов задать адмиралу множество всех тех вопросов по истории флота, которые явились много позднее. Время было потеряно, и сегодня уже нельзя уточнить, принадлежало ли мнение об окраске кругу офицеров-участников войны и гардемаринов или оно сложилось в более позднюю пору, когда адмирал был преподавателем в советской военно-морской академии. Справедливость этого мнения, конечно, неоспорима, но нельзя же не заметить, что и современники Цусимы, и люди более поздних поколений могли настаивать на полезности черной окраски как наиболее подходящей для маскировки во время ночных минных атак. Демаскирующий эффект желтой окраски верхних частей дымовых труб сторонников этого мнения почему-то не смущал. Не оставил ВА. Белли и упоминания о мнении офицеров и гардемаринов (особенно кораблестроителей) относительно тех германских броненосцев типа "Бранденбург", которые в числе 28 вымпелов встречали русский отряд в Кильской бухте. От остальных своих и от русских кораблей эти броненосцы отличались наличием трех (а не двух) башен главного калибра. Десятки русских офицеров и гардемаринов видели тогда эти удивительные корабли, но никто не поднялся до убеждения, что именно так следовало бы модернизировать "Цесаревич" и "Славу". Впрочем, время творческого осмысления насыщенной многообразием впечатлений стоянки в Киле могло еще и не наступить.
В 8 ч 55 мин утра 29 августа, завершив 5-дневную стоянку в Киле и пополнив все запасы, корабли отряда, следуя за головным "Богатырем", снялись с бочек и проложили курс на север в пролив Большой Бельт.
Здесь в узких, но исторически великих водах, в горле Балтийского моря в продолжение Великой Северной войны 1720-1721 г. совершались подчас необъяснимые, поддерживаемые действиями своих флотов, хитросплетения политики и войн ведущих тогда северных держав: России, Дании, Швеции, Англии, Польши, Саксонии. Здесь, у стен Копенгагена к походу на Борнхольм в 1716 г., под штандартом Петра I, готовился соединенный флот четырех держав, состоявший из более чем 800 кораблей и судов. Именно в этих водах явлением своей реальной силы утверждалось перед Европой величие России как новой морской державы. В этих же водах к броску через Атлантику в 1863 г. готовились корабли знаменитой "американской экспедиции" русского флота – яркого вклада России в историю применения флота как инструмента международной политики. Здесь в октябре 1904 г. для похода на Дальний Восток сосредотачивались эшелоны 2-й Тихоокеанской эскадры.
Выйдя на простор проливов Каттегат и Скагеррак, возобновили перестроения, днем 30 августа шли строем фронта. На границе пролива и Немецкого моря рулевым была дана историческая команда: "Лево руля". Следуя ей (тогда команды отдавали по положению румпеля, а не пера руля), корабли повернули на север вдоль берегов Норвегии. Корабли шли в свои, лежащие за Полярным кругом мурманские воды, и выбор этого маршрута составлял подлинный патриотический поступок организаторов плавания. Именно в этих, далеких от океанских столбовых дорог, малоизведанных, и благодаря Гольфстриму, незамерзающих северных водах должно было состояться становление нового поколения возрождающегося флота.
Путем, знакомым лишь кораблям норманнов, осколкам спасавшейся в 1588 г. вокруг Англии испанской Непобедимой Армады, да и одиночным кораблям и судам последующих веков, теперь должно было пройти первое соединение броненосного флота (о подробностях этого пути сказано в работе автора "Линейный корабль "Цесаревич", ч. II, С.-Пб, 2000). 6 сентября прибыли в Берген в исключительно тяжелых условиях. Дожди и шквалы первого дня сменились мощными зарядами со снегом. Преодолевая непроглядную пелену не раз набрасывавшейся на корабли пурги, цепко отлавливая являвшиеся строго по счислению неясные силуэты и огни никогда еще не виданных норвежских, а затем и отечественных маяков, корабли упорно пробивались к отечественным берегам, ночью, чтобы не разлучаться, обменивались позывными, освещая прожекторами облака. Свой высший класс снова подтвердила всегда безукоризненно работающая гидрографическая служба. 8 и 9 сентября, испытывая сильнейшую качку, заставившую отменить гардемаринскую стрельбу в море по щитам, корабли продолжали идти строем фронта. "Слава" занимала место правофлангового корабля-управителя.
