В.А. Белли, например, попал на миноносец, где с изумлением обнаружил, что его командир капитан 2 ранга П.М. Плен (1875-1918), герой порт-артурской обороны, не проявлял ни малейших намерений приобщить мичмана к службе, поделиться своим богатым опытом, ознакомить с картами, научить управлению стрельбой. Не утруждал себя командир и плаванием по створам, предпочитал ориентироваться в море по вешкам. А когда выяснилось, что не склонный к спиртному мичман совсем не способен поддерживать регулярно устраиваемые командиром застолья и ресторанные загулы, то и вовсе начал третировать своего помощника . Спасаться от командира пришлось переводом по собственной инициативе на краткие артиллерийские курсы. Не все, конечно, были таковы, как герой-выпивоха П.М. Плен или легендарный порт-артурский командир ‘ Силача" С.З. Балк (1866-1913), "отличившийся" на "Вынос ливом" при спасении севшей в Риликс-фиорде на камни яхты "Штандарт" в 1908 г. Гораздо больше было прогрессивных командиров, всерьез озабоченных возрождением флота, таких как начальник 2-го отряда (в который входил "Прочный") капитан 2 ранга И.В. Студницкий (1857-1929) или командовавший первым отрядом миноносцев Н.О. фон Эссен.
С приходом в Россию гардемаринский отряд окунулся в атмосферу мало в чем изменившейся бюрократической рутины. Подобно ледоколу "Ермак", который в начале мая провел корабли в Кронштадт, отряд оказался перед необходимостью "пробивать льды" этой рутины. Во-первых, сразу же были сорваны планы предполагавшегося еще И.Ф. Бостремом скорого ухода отряда в новое плавание. Без промедления, проведя экзамены в Либаве или Ревеле, он рассчитывал с открытием навигации перейти в Кронштадт, подготовить там кораблик плаванию, к 10 июня разместить новые смены гардемаринов и не позднее 18 июня уйти в плавание к Мурманскому берегу. Там можно было бы пробыть до 15 сентября, то есть два месяца вместо одного.
Для полноценной практики гардемаринов надо было бы включить в отряд два минных крейсера или два миноносца. Немедленно по приходу в Кронштадт, между 7 и 12 мая, произошла замена командующего отрядом, что не могло не привести к потере преемственности в понимании задач плавания и подготовки к нему. Командующим стал заботливо продвигавшийся вверх правящими сферами и только что произведенный в контр- адмиралы А.А. Эбергард. После недолгого опыта фактического командования броненосцами "Император Александр 11" на Балтике и "Пантелеймон" в Черном море (было еще вошедшее в послужные списки, но не состоявшееся командование "Цесаревичем" в Порт- Артуре), новый командующий не мог взять на себя инициативу непременного плавания на Мурман. Слишком велики оказались препятствия, которые надо было заново преодолевать.
Новая смена гардемаринов прибыла на отряд 15 июня. Их начали "занимать службой" и совсем не по нх прямому учебно-строевому назначению. Огромных усилий, в частности, требовал надзор за переполнявшими корабли портовыми мастеровыми. Корабли буквально удушал огромный некомплект их экипажей, который даже к началу октября составлял 350 человек, в том числе 250 матросов-специалистов. Как докладывал А. А. Эбсргард, "полный комплект необходим как для пользы практики нижних чинов, так и в целях поддержания судового и боевого порядка на отряде". С неполными командами невозможно обеспечить полноценную практику гардемаринов и учеников строевых квартирмейстеров старшего выпуска". Без перемен сохранилась и укоренившаяся с давних пор система "сплавливания" портовыми структурами на корабли неподходящих для службы на них матросов. Из молодых матросов только 150 человек-гораздо меньше потребности, и среди них – 10 негодных по состоянию здоровья ("Грыжи", "Глухари"). На 75 человек меньше ожидавшегося было пополнение учеников с "Герцога Эдинбургского", которые должны были восполнить списание учеников, прошедших курс плавания на отряде. Значительно менялся и офицерский состав, нехватка которого заставляла последовательно "вытягивать" тех же гардемаринов, кто не выдержал экзамены в Либаве, после плавания и тех, кто неудовлетворительно держал проверочные испытания. Таких еще 31 августа на "Цесаревиче" было 37, на "Славе" 29, на "Богатыре" 24 человека.
Одновременно приходилось вести обширные ремонтные работы, включавшие не только устранение повреждений по корпусу, переборку механизмов, но и усовершенствование артиллерии. На всех трех кораблях требовалось установить новые оптические прицелы (вот когда дошла до них очередь!). Для всех кораблей предстояла замена фугасных снарядов с новой взрывчаткой, а у бронебойных снарядов, имевших пироксилиновую иачинку, – заменить трубки. Эти работы начали еще в Либаве, сразу по окончании гардемаринских экзаменов. На "Цесаревиче" меняли лопасти гребного винта, поврежденного еще при взрыве 26 января 1904 г. в Порт- Артуре. На "Богатыре" требовалось (также в доке) полностью демонтировать подводные минные аппараты, заменить проржавевшие места в клинкетных коробках, азатем – установить новые станки 6-дм орудий.
Но замшелые портовые порядки, далеко ушедшие от заветов Петра Великого, продолжали создавать препятствия для флота. Пришлось вернуть на склады принятую было на корабли солонину. Годным для работ оказался лишь один Александровский док. К осени предстояло принять ожидавшиеся для отряда новые фугасные снаряды, снабженные тринитротолуолом, вместо прежнего пироксилина. Не к месту был и высочайший смотр, проведенный в угоду императору 10 мая.
Процедура была проведена по всей форме, а "Слава", получив изъявления императорской признательности за блестящий смотровой вид (стоит только представить, чего это могло стоить в разгар ремонтных работ) и боеготовность, должна была после этой никчемной процедуры войти в док для ремонта днища, скуловых килей и окраски подводной части.
Только 5 июля "Слава" и "Богатырь" вышли в море для уничтожения девиации. "Цесаревичу", шедшему на буксире на малый рейд, "повезло" боком сесть на отмель, которая при углублении рейда осталась незамеченной. Таким было "глубокое" реформирование ведомства после войны. По счастью, дело обошлось 20 минутами страхов и возни на фарватере, после чего, придя в себя, "Цесаревич" отправился в море для проверки данных технологических формуляров и уничтожения девиации. Собравшись в Биорке-Зунде, корабли 17 июля вышли на совместное маневрирование.
Все лето 1907 г. отряд вместо похода на Мурман провел в учебно-демонстрационных плаваниях в Финском заливе. Бюрократия, по-видимому, все еще не решалась для единственной своей реальной силы избрать подходящий маршрут. Конфуз с бездумно подписанным при участии А.А. Бирилева в 1906 г. договором с Вильгельмом II в Биорке заставлял императора быть осмотрительнее. Отряд же тем временем, не ведая о предстоящих здесь через 10 лет событиях, в очередном плавании до Усть-Нарвы занимался простейшими эволюциями, побывал в Рижском заливе, с 8 по 14 августа занимался рейдовыми учениями в оказавшейся весьма удобной для этого бухте Тагалахт на севере острова Эзель. Шли северные ветры, разводили здесь крупную волну, отчего шлюпки с гардемаринами приходилось целые сутки держать на берегу. Весьма неустроенной, не соответствующей значению бухты на краю империи, была и телефонная связь. Ближайший телефон располагался в поселке Кильконд, отчего от него в Аренсбург удавалось позвонить два раза в неделю. Радиосвязь с Либавой из-за возвышенного берега удавалась только через Гельсингфорс. Негостеприимно принимали отряд и в Либаве, куда за углем пришли 14 августа. Здесь чрезвычайно медленным подвозом сорвали акцию отдела заготовлений ГУКиС по недопоставке на кораблях донецкого угля, отчего на "Славе" и "Богатыре" успели получить только по 100 т.
