Унижение "приказом № 1" и декларацией А.Ф. Керенского, который вместо прежнего обязательного отдания чести придумал издевательское "добровольное взаимное приветствие", было продолжено снятием с офицеров погон и продолжавшимся изгнанием неудобных офицеров с кораблей. Комитеты все более бесцеремонно вершили всей жизнью корабля и о дисциплине вспоминали лишь при выходе корабля в море. Здесь все же сумели понять, что без офицеров им живым обратно не вернуться. Эту невыносимую обстановку можно прочувствовать из уже упоминавшихся книг С.Н. Тимирева и Г.К. Графа.
Есть такой замечательный памятник советской эпохи – сборник документов "Балтийские моряки в подготовке и проведении ВОСР (М., 1957), где даже предательская "Декларация" Керенского, открывавшая все возможности для безоглядного разложения армии и флота, (с. 339) именуется составителями "декларацией бесправия", а предостерегающий крик души флагманов флота от 18 октября 1917 г. о полном крушении флота, с той же простотой назван "тенденциозным" (с. 347). В этом сборнике "Слава" по числу страниц упоминаний занимала почетное четвертое место – после "насквозь революционных" "Петропавловска" (об убийстве на нем 21 августа 1917 г. четверых офицеров, как и об убитых в дни мартовских "праздников свободы" составители деликатно умалчивали), "Республики" и "Авроры". Как видно из этих документов, "Слава" была исполнена самого крайнего революционного энтузиазма и уже в апреле имела сплоченную, активно действовавшую, большевистскую организацию из 73 человек.
Следуя за командой дредноута "Петропавловск", "Слава" выступала против войны, против десяти министров-капиталистов, против наступления на фронте, против формирования ударных батальонов, за отказ от поддержки Временного правительства, за активную поддержку революционного Петрограда в борьбе за дело народа, за изгнание комиссара Временного правительства Онипко, за передачу всей власти в руки Всероссийского Исполнительного Комитета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов и образования "ответственного перед ним исполнительного органа однородного революционного демократического состава". Особенно убедительна была отдельная резолюция в шести пунктах, доказывавшая вред предпринятого на фронте наступления и единодушно принятая ("при 2-х воздержавшихся) общим собранием команд "Славы" и "Петропавловска" 27 июня 1917 г. (ВОСР, с. 108).
Все эти резолюции принимались без участия офицеров, которых революционные массы ни во что не ставили. Впрочем бывали и осечки. Знаменитый большевик Ф.Ф. Раскольников (Ильин, 1892-1939, Ницца), 7-17 июня 1917 г. при содействии Центробалта во главе агитбригады совершавший беспрепятственный объезд кораблей и баз Балтийского флота, именно на "Славе" встретил неожиданный отпор. Матросы "Славы" без энтузиазма восприняли призыв Ф.Ф. Раскольникова к "братанию" с немцами, а кто- то даже пытался оратору возражать, напомнив о бомбах, которые под Церелем немцы вместо братания сбрасывали на "Славу" (непонятно, правда, о каком "только что "происшедшем возвращении от Эзеля писал Ф.Ф. Раскольников в своей книге "На боевых постах" на с. 99-100, ведь "Слава" с позиций вернулась еще в 1916 г.). Неприятность ожидала и при прощании на корабле. Один из офицеров (в книге он упорно именуется "офицериком") отказался подать руку, хотя тут же, как рассказывал сам Раскольников, не желая быть невежливым, произнес слова извинения.
Но мичман Раскольников, полный революционного негодования, извинениями не удовлетворился. В своем отчете в Кронштадтском совете о проведенной "работе" он писал: и "я пошел в судовой комитет и заявил, что, находясь в гостях, был оскорблен и считаю, что в моем лице оскорблена вся кронштадтская организация". В судовом комитете с офицером обещали "разобраться" и свое "расследование" прислать в Кронштадт (ВОСР, с. 109). В своих мемуарах Ф.Ф. Раскольников все же назвал фамилию своего обидчика. Действительно, мичман Георгий Андреевич Деньер (1897-1921, расстрелян) по списку офицеров на 1 сентября 1917 г. состоял на "Славе" вахтенным офицером. Судьба его не установлена.
Благодаря Ф.Ф. Раскольникову в историю русской революции вошел и мичман Георгий Александрович Севастьянов (1893-1917, погиб с эсминцем "Бдительный"). Это он в ходе последующего круиза делегации Раскольникова, увидев его на палубе корабля, приветствовал, как писал сам Раскольников, словами "Вон отсюда, мерзавцы!" (с. 107). Он же изобразил последующую сцену, где вызванные на транспорт "Виола" (прибежище Центробалта) для разбирательства мичман и командир эсминца сидели перед Дыбенко "как школьники, которых только, что высекли за неудовлетворительные оценки". Но кронштадтская работа, как писал Ф.Ф. Раскольников в своем отчете, текла "дружно и объединенно". И "Слава" их надежды не обманула. Предстоящее, как планировалось еще в 1916 г., возвращение корабля в Рижский залив (для чего и проводилось увеличение углов возвышения ее орудий) у большинства революционной команды энтузиазма не вызывало. Команда считала, что теперь наступила очередь идти в Рижский залив "Андрею Первозванному" или "Республике", "которые, по оперативным и лоцмейстерским соображениям, идти туда могут".
В июльские дни 1917 г. "Слава" была настроена вместе с "Республикой" присоединиться к "Петропавловску", который свою резолюцию от 21 июня против 10 министров-капиталистов подкреплял 24-часовым сроком ультиматума правительству и призывал флот идти бомбардировать Петроград, если ультиматум не будет принят. К 11 июля выяснилось (разговор 1-го помощника Морского министра Б.П. Дудорова (1883-1965, США) по прямому проводу с комфлота А.В. Развозовым), что команда "Петропавловска" не может считаться надежной, и следовательно, боевая ценность "Петропавловска" сводится к нулю". Близка к этой была, видимо, и оценка состояния "Славы" и "Республики". Командирам всех этих трех кораблей приказом Керенского от 7 июля 1917 г. предписывалось (как и Кронштадту) "в 24 часа арестовать зачинщиков и прислать их для следствия сюда в Петроград, а также прислать заверения в полном подчинении Временному правительству". В случае неисполнения этого требования правительство грозило объявить эти команды "изменниками родины и революции", с принятием соответствующих мер.
В ответ последовали негодования и уверения в верности отечеству ("мы не изменники родины и революции, а верные защитники ее", – говорилось в резолюции "Республики" от 10 июля), перемешанные с уверениями в поддержке Центробалта и готовности защищать его, "как свои собственные права". Резолюцию "Славы" составители сборника ВОСР почему-то привести постеснялись, предложив читателю обратиться в архив (РГА ВМФ ф. р. 29, д. 261, л. 75). Известно лишь, что эту резолюцию Комфлот Развозов признал более удовлетворительной, чем у "Республики", так как "Слава" имеет за собой большие боевые заслуги, и можно быть уверенным, что она была замарана кучкой безответственных лиц, писавших от ее имени резолюцию против наступления". С трудом удавалось тогда повернуть флот лицом к фронту и начать по плану развертывания перевод 2-й бригады линкоров на Лапвик, а 1-ю бригаду вывести в море на маневры и перебазировать в менее пораженный революцией Ревель.
"Доводам офицеров, убеждавших, что приказы надо выполнять, матросы не внимали, а разъяснительная работа большевиков принесла свои плоды", – гово^ рилось в книге С. А. Зонина. Возможно, что все было совсем наоборот, но переход "Славы" в Моонзунд все же состоялся. Пройдя стратегическим фарватером (под финским берегом) из Гельсингфорса до Лапвика и переждав штормовую погоду, мешавшую работать тральщикам, "Слава" пришла к о. Вормс 21 августа/3 сентября 1917 г. Ее командир В.Г. Антонов доносил начальнику 2-й бригады линкоров: "На трех буксирах прошел каналом к Шильдау и стал на якорь… Проход каналом "Андрея Первозванного" и "Республики" считаю невозможным".
