6) Морскому Техническому комитету распорядиться скорейшим сообщением настоящей резолюции и сведений, изложенных в журнале № 19 и приложениях к нему, заинтересованным учреждениям.
Подписал генерал-адъютант Авелан. 6 февраля 1904 г."
При всей многозначительности резолюции нельзя не видеть в ней образец все той же бюрократической "распорядительности", за которой, кроме предписания "ускорить", не видно готовности немедленно содействовать этому ускорению соответствующими дополнительными расходами. Неизвестно, были ли на предписанное ускорение выделены и какие именно деньги или дело обернулось лишь вдумчивым, без видимого результата, рассмотрением предоставленных заводами "исчислений". Оплачивались, как говорят документы, и то с весьма придирчивым "рассмотрением", лишь те работы, которые в МТК признавались сверхсметными.
О том, что денег на ускорение работ выделять, похоже, не собирались, в своей книге "На "Орле" в Цусиме" свидетельствовал В.П. Костенко. По его сведениям, даже в марте 1904 г. на свое ходатайство о форсировании работ главный корабельный инженер С.-Петербургского порта Д.В. Скворцов получил из ГУКиС ответ об отсутствии каких-либо сверхсметных ассигнований. О таких расходах ничего не говорилось и в адресованном 7 февраля начальнику Ижорских заводов предписании начальника ГУКиС генерал-лейтенанта Л.А. Любимова (1845-1906) о необходимости сделать "все зависящие распоряжения" для ускорения готовности кораблей "согласно Высочайшей Его императорского высочества воле". Низкий материализм и здесь считался, видимо, неуместным, о расходах на ускорение готовности кораблей не говорится и в показаниях, которые в следственную комиссию по делу о Цусимском бое предоставил бывший начальник отдела заготовлений ГУКиС генерал-майор Иванов. Он называет лишь особый кредит в 10,7 млн руб., выделенный с началом войны на приобретение боеприпасов (приведена огромная таблица) и напоминает, что в предвоенный период "и время, и деньги были едва достаточны на обеспечение новых судов основным комплектом всего необходимого" и что периоды "предельных бюджетов" Морского министерства не соответствовали средствам, требовавшимся на выполнение кораблестроительных программ".
Лишь в виде исключения (и опять же в результате предшествовавших настойчивых ходатайств С.О. Макарова – Авт.) "ввиду военных событий", на приобретение второго боекомплекта было выделено в 1900 г. – 1,3 млн руб. и в 1903 г. -1,8 млн руб. Это частичное пополнение оговаривалось строжайшим Высочайшим запретом на все другие ходатайства, вызывающие "дальнейшее обременение казны усилением кредитов Морского ведомства".
В 1903 г. было еще раз Высочайшее повеление "направить самые энергичные усилия к задержанию роста расходов". Этой безумной экономией на оборону и объясняется удививший всех (В.П. Костенко, с. 87) в предвоенные годы "характер сознательной и правомерной задержки темпов всех работ". Невзирая на имевшиеся явно избыточные производственные возможности, работы эти "шли самыми замедленными темпами, в пределах строго ограниченных кредитов".
Нуждается в проверке и утверждение Ф.К. Авелана (в показаниях, представленных в следственную комиссию) о том, что на ускорение судостроения были будто бы ассигнованы особые средства" (с. 301). Но, кроме трех адмиралов, назначенных для наблюдения за работами (Невинский, Линдестрем, Паренаго), бывший Управляющий подробностей не приводит. Возможно, он свои намерения выдавал за реальность, возможно, за эти "ассигнования" он принимал оплату сверхсметных работ, вызванных инициативами МТК. Не мог же его превосходительство признать, что весь предвоенный год, неусыпно блюдя заповеди экономии, он умышленно готовил флоту поражение, а с началом войны объективно продолжал играть роль того же "агента влияния" японских интересов. Вопрос о стоимости войны – самый, наверное, глухой после проблем кораблестроения.
Огромные деньги были затрачены на закупку и доставку угля в Порт-Артур, Владивосток, Шанхай и непосредственно на эскадру Рожественского (контракт с немецкой фирмой он заключал лично), на приобретение снарядов, торпед, подводных лодок в США, оборудования для лодок, строившихся Балтийским и Невским заводами, пароходов для переоборудования в крейсера и мастерские, дальномеров и радиостанций. Особый кредит, соизмеримый со стоимостью всей программы 1898 г., был заготовлен для приобретения "экзотических крейсеров". Но именно поэтому и по извечной наклонности бюрократии к всегда лакомым для нее заграничным заказам (тьму примеров дает и наше время) денег на ускорение собственного судостроения могло и не оказаться. Не упоминались они и в обширных перечнях мероприятий, которые прилагались во исполнение директивы Управляющего по журналу № 19. Расчет, по-видимому, делался на патриотический энтузиазм и те резервные средства заводов, которые они могли выделить на оплату сверхурочных работ.
Программа предстоящих ускоренных работ наиболее полно была представлена в подготовленных еще 3 февраля 1904 г. для председателя МТК справках артиллерийского и минного отделов.
!["Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)](img/photo_books/77678/pic_3.jpg ""Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)")
"Боевая песенка донцов" (С плаката того времени)
27. Формула адмирала Остелецкого
Из справки и.д. Главного инспектора морской артиллерии (№ 409 от 3 февраля 1904 г.) генерал-лейтенанта А.С. Кроткова (1848-?) следовало, что "Бородино", получив уже все орудия, через месяц после перехода в Кронштадт мог завершить их установку в кормовой 12-дм башне, восьми 6-дм орудий в средних и кормовых башнях и начать их испытания стрельбой. В доставке брони задержек не было, ожидались лишь последние две плиты нижнего каземата.
На "Орле" были получены все пушки 75- и 47-мм калибра и четыре 6-дм, остальные планировали доставить в феврале. Из 12-дм орудий одно уже отправили, остальные ждали через неделю. Их станки также были получены портом (последний готовили к отправке с Металлического завода на лошадях), получена вся броня Обуховского и Ижорского заводов, к отправке в Кронштадт готовят испытанные стрельбой (30 января) 18 круппированных плит подачных труб, 35 круппированных плит бортового верхнего пояса и боевой рубки (6- и 8-дм) и 33 плиты крупповской нецементированной брони (3 дм) для казематов. Чтобы к 1 июля успеть испытать стрельбой башенные установки, Металлический завод просил на обоих кораблях усилить освещение и перевести их в Кронштадт одновременно. В порту на хранении с 1903 г. находятся приборы управления артиллерийским огнем (ПУАО), детали и аппаратура системы подачи снарядов, а вот лебедки, заказанные Кронштадтскому порту, будут готовы только через два месяца. Часть ПУАО, заказанных этому порту, могли быть готовы не ранее трех месяцев, но и то при условии резкой интенсификации работ.
Для "Князя Суворова" из уже изготовленных четырех 12-дм орудий два отстреляны на своих станках и могли быть доставлены к назначенному Балтийским заводом сроку – к открытию навигации. Ускорению мешали, видимо, другие незаконченные работы с башнями. Испытали стрельбой все 6-дм пушки, и их готовились доставить на лошадях. Из 12 75- и 12 47-мм пушек были готовы семь и четыре, из них, как об этом заявил Балтийский завод, будут доставлять по мере готовности с расчетом получить их полностью к 1 апреля. Все они, при сомнительности их пользы и заметной тяжеловесности (с броней казематов), изрядной трудоемкости работ по установке и оборудованию погребов и подачи, продолжали в вооружении корабля оставаться своего рода неприкосновенными священными коровами. Еще не готовые 18 плит 4-дм брони верхнего пояса Обуховский завод обещал доставить "зимним путем". 26 6-дм плит верхнего пояса, полностью готовые на Ижорском заводе, на корабле пока что не требовались. Их следовало "ранней весной" доставить в Кронштадт. Предложений для помощи Балтийскому заводу в расширении фронта работ в справке не высказывалось. Уже нужные для установки 32 плиты 3-дм брони для казематов будут приняты на Ижорском заводе без испытаний стрельбой. Сборку механизмов и электрических систем 12-дм башен Путиловский завод заканчивал. В носовой башне станки были установлены, а для кормовой испытывались на полигоне. Поскольку Балтийский завод, не успевал подготовить орудия этих башен, то он намеревался получить их только с открытием навигации, а к стрельбе башни приготовить к 1 июля. Пригонку к рубашке брони 6-дм башен и расточку фундаментов оставалось довершить в двух башнях. Все их вращающиеся части были готовы, и надо, чтобы начали их доставку на лошадях. Если в феврале башни будут погружены на корабль, то Путиловский завод, закончив сборку, сможет 1 июля начать их испытание стрельбой. Из систем подачи сомнение в сроках и качестве работ вызывали электрические проводники, заказанные фирме московского предпринимателя Подбедова. Чтобы не сорвать поставку, на завод для жесткого освидетельствования состояния работ был командирован артиллерийский приемщик полковник М.И. Бархоткин(1853-?, в 1899-1901 гг. состоял в Комитете, наблюдавшем за постройкой в США "Варяга" и "Ретвизана").
