– Ваше Величество, все в порядке. Просто…леди Ферили….
– Договаривай, – жестко потребовала королева.
– Уважаемая матрона всегда отлично справлялась со всеми обязанностями главной экономки. Но госпожа уже состарилась. Мне кажется, что пора отправить леди Ферили отдыхать. Она достаточно богата, имеет личные земли и поместья. А пост экономки уже должен перейти к более молодой сеньоре.
Увидев, как нахмурились тонкие брови Анны, Капиталина покорно опустила глаза:
– Простите мне мою дерзость, миледи, я не мела право говорить так с Вами.
Женщина улыбнулась. Взяв девушку за руку, она одобрительно моргнула глазом. Анна Австрийская была довольно умной и проницательной. Она очень хорошо понимала, что имеет виду ее фрейлина. Капиталина давно желала занять пост управляющей дворцовыми делами. Теперь такая возможность оказалась доступной, ибо королева пообещала подумать.
Служанка принесла чистое белье. Камеристки отвели свою владычицу в баню. Здесь повсюду были распалены очаги, в лоханях шипела нагретая вода, пахло благовониями. Посредине стоял мраморный сосуд, в который вела низкая лестница. Мягкие ковры позволяли согреть ноги.
Горничные сняли теплый халат с Анны. Оказавшись обнаженной, девушка посмотрела на свое отражение в воде. К сожалению, в свои пятнадцать королева выглядела на все тридцать. Далеко не шелковистая кожа пожелтела, потрескалось, как у старухи. Но тело было, возможно, даже чересчур стройным. Анна не имела пышных форм, из-за чего порой очень расстраивалась. Крохотная, как у девочки, грудь вообще казалась плоской под тугим корсетом, из-за ткани платья порой некрасиво выпирали торчащие ребра. Девушка знала, что хрупкость ценится во всех дворах Европы, но брезгливый взгляд Луи и его грубые шутки порой доводили новоиспеченную миледи до слез.
Королева расположилась в сосуде. Молоденькая камеристка принесла лакомства: запеченные в сахаре фрукты, гранатовый сок и клубничную ваниль. Служанки растирали тело госпожи множеством благовоний и духов. Наслаждаясь этим мгновением, сударыня не заметила, как в баню зашла Капиталина: – Ваше Величество, пришел мсье Илайдж де Каес. Сей сеньор ожидает Вашей аудиенции.
Молодая женщина подняла голову, жестом приказав фрейлине подойти: – Что нужно графу Беранскому? Он опять будет просить меня отдать ему земли своего брата? Или же он уже осмелился принести пергамент с договором покойного сэра де Каес?
– Если я правильно поняла, то сударь не намерен больше требовать вернуть те поместья. Он сказал, что у него другая проблема, касающаяся Вашего Величества.
Опираясь на руки горничных, королева вышла с сосуда. Пока камеристки вытирали ее шерстяной тканью, испанка ответила голосом истинной владычицы: – Передай сеньору, что пусть ожидает меня в тронной зале.
Подобные речи считались преступлением, поскольку королева, не ставшая регентшей, не мела право заходить в тронную залу без своего супруга-короля. Тем белее, принимать гостей некоролевской крови.
Капиталина, выросшая при дворе и знавшая все его тайны и обычаи, не смогла смолчать:
– Если я Вас правильно поняла…, – увидев резкий кивок Анны Австрийской, девушка добавила: – Помилуйте…, но законы не позволяют…
– Кто сотворил эти законы? Капети #769; нги? Бурбоны? Мария Медичи? Людовик XIII? Кто?! Пришла к власти я! Значит, мои законы будут учитываться! Только мои! Ни Мария Медичи, никто другой не может мне указывать! Поскольку я – королева этой династии! Чего стоишь?! Не слышала моих указаний?! Быстро иди к графу! – закричала королева рода Бурбонов и принцесса Габсбургов.
Служанки отвели свою госпожу в ее покои на верхнем этаже. Камеристка Бланш Кавелье принесла десяток разных платьев, которые были пошиты из редких тканей и украшены драгоценными камнями: – Что будет угодно душе нашей великой сударыни? – учтиво спросила горничная, склонившись в низком реверансе и держа в руках золотой разнос, на котором лежали принадлежности женского туалета. Анна показала на темно-зеленое платье, сшитое из редкого, восточного шелка, привезенного с самого Дамаска. Надев стягивающий корсет, королева посмотрела на себя в зеркало. Она не любила эти вещи, которые делали из нее миниатюрную девочку, а не властную женщину. Анна порой не надевала такого предмета туалета, но, став женой могущественного монарха, она была вынуждена стягивать талию, чтобы подчеркнуть свою молодость. Приступив к основному наряду, королева удовлетворенно наблюдала за своими девушками, которые одевали ее в незабываемое платье. Этот наряд был неописуем своей красотой и нежностью. Множество юбок меркли перед самым последним слоем, сделанным не из шелка, а из бархата, переливающегося лиловым оттенком. Королева не надела пояса, а подчеркнула талию роскошным жакетом, обшитым серебром и золотом. Пышные рукава имели тонкие прорези, через которые виднелась белая сорочка. Королева надела плоскую шапочку в виде треугольника. Один конец был приколот к затылку, другой свободно ниспадал на лоб, что делало лицо более округлым и приятным. Золотая сетка обвивала открытые места головы, а маленькие рубины украшали головной убор. Анна не заколола волосы в высокую прическу, а гладко зачесала и собрала в толстую косу, перебросив ее через плечо. Большие серьги имели форму полумесяца. На шеи виднелся огромный, серебряный крест и множество изысканных подвесок. Яркая румяна придала лицу свежести и красоты. Королева нанесла на губы розовую помаду, которая сделала губы большего объема, а тусклые глаза украсила черная тушь.
Удовлетворенно посмотрев на свое отражение в зеркале, сударыня направилась в зал. Идя по коридору, она думала:
«Я – Анна Австрийская, рожденная 22 сентября 1601 года в Вальядолиде. Несчастная принцесса, которая в десять лет потеряла мать и была вынуждена жить с суровым отцом. Меня нарекли Анной, что означает светлая, чистая леди и покорная дочь своих родителей. Но я, к сожалению, стала самой обездоленной европейской инфантой, выросшей в нищете, обязанной прятать лицо под сутаной своих темных нарядов, как простая монахиня. Я ела не из золотых мисок, а из глиняных, вкушала не копченые яства и сладости, а монашескую пищу, спала не в роскошной, мягкой кровати, а на твердой лежанке. Меня жалели даже подданные, унижали и оскорбляли. Однажды я поклялась, что поднимусь с этого дна сама, рассчитывая на собственные силы и старания. Я хотела стать жемчужиной своего королевства, а не служанкой.
Я – Анна, в четырнадцать лет вынужденная стать женой великого, но юного короля Людовика XIII, девочка, которую отправили в королевский двор Франции, сказали, что мое мнение – это лишь пустой звук, и я обязана делать то, что приказали. Испуганная и несчастная, я наблюдала, как передо мной открылись врата истинного рая, которым назывался французский дворец. Вся эта роскошь, богатства, изысканность и великолепие сводило меня с ума. Познав интриги, ревность и все сладострастье европейский дворов, я поняла, что значит жить принцессой, многоуважаемой и богатой. И вот настал тот день, которого я ожидала и боялась: 18 октября 1615 года я пошла под венец с прекрасным королем, обрела звание законной супруги, венчанной жены, его цветком, розой, орхидеей, первой женщиной…которой мне не удалось стать. Что же за судьба у меня такая? Даже первой, брачной ночи у меня не было. Тот, чей женой я стала, не пожелал коснуться меня.
