– Не знаю, но у меня плохое предчувствие. Не дай Бог, это предзнаменование чего-то дурного, – прошептала женщина, чтобы их разговор никто не услышал. На самом деле, она еще и тревожилась из-за ребенка, о котором знала только она и Джесси.
– Прости меня, святой отец, – лепетала Анна: – Но разве я виновата, что Господь не посылает мне детей? Это не мой грех.
– Не смей осквернять волю Всевышнего! Я говорю не о деторождении, ибо такой подарок может преподнести только Он, Творец Неба и Земли! – гремел священник. Его старое, морщинистое лицо выражало такое отвращение, что Людовик, стоявший тихо и безмолвно, отвернулся. Он не боялся за то, что супругу могут забрать в Испанию, к отцу, чтобы там она искупала свои грехи. Больше того, король желал этого. Анну он не любил и был бы рад, если бы на его место пришла другая. И не факт, что владыка не грезил о том, чтобы этой «другой» стала Арабелла, которая явилась, подобно призраку. Людовик XIII довольно улыбнулся. Эта птичка жива и, возможно, вновь захочет порхнуть в его королевское ложе. Корыстный король еще тогда не знал, что эта «птичка» беременна от другого, и пылает любовью тоже к другому.
– Была ли между тобой и супругом твоим близость? Стала ли ты законной женой его? – неожиданно спросил старец.
Королева всхлипнула. Подняв заплаканные глаза на священника, девушка молчала.
– Отвечай! Отвечай мне, духовнику и отцу своему духовному! Отвечай при всех присутствующих, здесь и сейчас! Об этом имеет право знать вся Франция! Отвечай! – прогремел Георгий.
Король стоял бледный и мрачный, как тень. Чтобы не обременять жену таким откровенным и неприятным вопросом, Людовик ответил сам: – Позволь ответить мне, святой отец. Между мной и дочерью Испании, Анной Австрийской, не было брачного акта. Мы не состояли в супружеской близости. Из-за этого у нас и нет детей, – по залу пронеслись крики отвращения.
– Разве она королева Франции, если не возлегла на ложе короля? Вон такую королеву, вон! Мы требуем законную правительницу! Мы требуем наследника! Мы требуем сына Франции! – выкрикнул кто-то из толпы гостей. Несколько голосов подхватили эти речи. Георгий подняла руку, призывая всех к тишине. Было видно, что достопочтенный старец очень разгневался таким открытием, но не подал виду ради соблюдения порядка:
– Почему вы кричите? Почему бунтуете? Если между дочерью Филиппа III и сыном Марии Медичи не было близости, значит, мы должны это устроить. Сегодня ночью, в усыпальнице Святой Богоматери Парижского собора, вы совершите свою первую ночь. И точка. Это не обсуждается. Таковы законы. А утром все увидят простыню с кровью Анны Австрийской, – королеву такой исход дел не успокоил. Анна, которую все считали богобоязненной испанкой, уже давно потеряла свою невинность в объятиях чужого мужчины.
Людовик кивнул. Но инфанта продолжала сидеть на коленях, тихо всхлипывая: – Святой отец, зачем из этого делать такое события? Мы бы могли молча, никому не говоря….
– Замолчи! – требовательно воскликнул священник: – И еще я хочу, чтобы при этом присутствовали свидетели. Чтобы они удостоверились в том, что дочь Испании стала настоящей женой короля Франции.
– В таком случае, – королева поднялась: – Я хочу, чтобы этим свидетелем стала мадемуазель Арабелла де Фрейз. Пусть она подтвердит действительность моего брака, – было ясно, что Анна это делает из-за ненависти и ревности. Она ожидала, что ее соперница откажется, но дочь герцога лишь язвительно улыбнулась:
– Если так угодно Ее Величеству, то я не смею отказать, – все повернулись к говорящей девушке. Георгий, несмотря на всю свою хладнокровность и сдержанность, не смог скрыть своего удивления при появлении француженки. Разве не он отпивал ее душу, считая, что несчастная давно погибла от рук разбойников, как думал весь двор? Но он не был глупцом, чтобы не понять: леди спаслась, вот и все. В этом нет ничего фантастического.
– Если мадемуазель хочет присутствовать при совершении акта близости, я тоже согласен. А сейчас, веселье закончилось. Все расходитесь по своим домам, король, королева, готовьтесь к первой, брачной ночи. Пусть Господь помогает, – никто не осмелился ослушаться грозного священника. Все, как один, покинули замок синьора Мучениго. Королевская чета последовала за Георгием.
– Зачем ты согласилась? – в один голос спросили Арабеллу Джесси, Мучениго и Джеронимо.
– Я не вижу в этом ничего страшного. Было бы трусостью с моей стороны отказать. Успокойтесь. Я не собираюсь больше ничего делать плохого Анне. Пусть живет своей жизнью. А у меня есть своя любовь. И такой любви, горячей и счастливой, испанка никогда не добьется, несмотря на свой высокий титул и положение при дворе, – Арабелла нежно коснулась губами щеки Джеронимо. Мужчина аккуратно приподнял ее подбородок, всматриваясь в широко распахнутые, голубые глаза:
– Дорогая, ты что-то от меня скрываешь? Я же вижу, что твое сердечко что-то терзает. Скажи мне, не таись, – Джесси и Мучениго удалились, чтобы не портить откровенный разговор.
Молодая женщина подошла к окну, смотря на летний пейзаж: – У меня есть подарок для тебя. Я беременна, – глаза князя засветились счастьем. Подбежав к любимой, он страстно заключил ее в объятия:
– О, как я счастлив, моя богиня! Ты подаришь мне наследника, подаришь сына, будущего князя! О, я неописуемо рад, моя любовь! – девушка отстранилась от Джеронимо. Ее взгляд затуманился, а руки непроизвольно оттолкнули итальянца:
– О каком наследнике ты говоришь? Ты женат, у тебя есть семья, жена, три дочери.
– Но не одна из моих дочерей не может унаследовать все мое имущество! Не может, потому что она – женщина. Княжество фон Формине никогда не признает своей правительницей женщину. Нужен сын, здоровый, сильный сын. Эрсилия его мне подарить не сможет, я знаю. Лекари сказали, что она больше не способна забеременеть.
– Допустим, я рожу сына. Но кем он будет? Бастардом, незаконным ребенком? Не женившись на мне, ты не сможешь сделать нашего малыша наследником.
– Дорогая, любимая, я все понимаю. Но пойми и ты. Ватикан и Папа не дадут согласия на развод. Павел V – мой господин. Я подчиняюсь ему, как своему духовному и всемогущему властелину. Сколько раз он принимал меня и мою семью у себя в аббатстве, сколько раз говорил, что рад моему браку. Он сам лично благословил меня и Эрсилию. Он сам дал имена нашим девочкам. Я не смогу пойти против его воли. Прости.
– Мне очень жаль, Джеронимо, что чувство долга заглушили в тебе чувство любви ко мне. Очень жаль, что из-за Церкви ты оставишь меня и нашего ребенка, – девушка задрожала. Ей хотелось, чтобы все эти испытания закончились, чтобы звезда счастья засветилась над ее головой. Неужели князь, ее любимый, верный князь, из-за Ватикана предаст ее и вернется к своей семье в Рим?
– Тише, успокойся. Кто тебе сказал, что я тебя брошу? Клянусь, что никогда этого не сделаю. Мы будем жить здесь, во Франции, все вместе: я, ты и наши дети. Обещаю тебе, – итальянец печально вытер слезы на щеках любимой.
– А, как же то, что я протестантка? Ведь все итальянцы и испанцы ненавидят протестантов, считают их отступниками от истинной веры. Что будет, когда Папа узнает, что ты завел себе любовницу-протестантку? Он ведь пожелает передать меня инквизиции. И нашего ребенка тоже казнят, если он не станет католикам? – выпалила дочь герцога: – Но запомни одно: я никогда не стану католичкой. Моя мать и отец были протестантами, бабушки и дедушки, все родственники воспитывались в этой вере. Но я не забыла, что сделала Мария Кровавая с моими предками в Англии. Не забыла, как всех сожгли на костре из-за протестантства. Я не удивлюсь, если такое будет и при правлении Анны Австрийской, во Франции. Да, Франция одобряет протестантство, но короли этой страны – католики. Что будет, если меня и нашего малышка отправят на суд инквизиции? Где тогда будешь ты? Со своей семьей, в Риме? Не знаю, что со мной происходит, но я неоднократно видела в своих снах костер инквизиции, видела и слышала, как Палата Священного Суда говорит: «Виновна, виновна, виновна». Такие ведения мучают меня уже давно. Мне кажется, что мой конец близок, если я не уеду из Франции, если ты официально на мне не женишься. Считай это женскими фокусами, но я чувствую на себе пламя огня священной инквизиции.
