— Ты решила, что я больше тебя не хочу?
— Ну...
— Ты решила, будто я получил то, что мне было нужно, и
больше не заинтересован в физическом обладании?
— Этот поцелуй…
Дрейк повернулся ко мне, схватил меня обеими руками, и глаза
его стали темно-зелеными.
— Ты думаешь, что меня интересовала только охота?
Боже, иногда я способна свалять такого дурака. И все же я
чувствовала себя обязанной указать ему на очевидное.
— Ты же по природе хищник, Дрейк. Могу поклясться что охота
тебе нравилась.
— Допустим. Но обладание нравится мне больше. Я взглянула
ему в глаза; я хотела ему верить, но внезапно почувствовала себя очень
уязвимой. Он тяжело вздохнул, взял мою руку и положил к себе на брюки.
— А теперь скажи мне, хочу я тебя или нет.
Краска бросилась мне в лицо. Я нащупала под тонкой льняной
тканью нечто твердое. Он хотел женщину. Хотел меня.
— Прости. Сам видишь, я еще не разобралась во всех этих
делах с супружеством.
Он принял мои извинения грациозным кивком, выпустил меня и
расслабился. Я слегка погладила его по интересному месту, затем сжала его
бедро. Это был жест обладания, и я почувствовала себя увереннее.
— Эшлинг?
— Мм? — Мое воображение, всегда готовое рисовать фантазии с
участием Дрейка, уже неслось вперед, поглощенное бассейном с теплой водой,
виденным в последнем сне.
— Я не целовал тебя так, как мне хотелось бы, потому что это
неприлично. Мы находимся в общественном месте. — Он говорил хриплым,
напряженным голосом. Смысл его слов не сразу дошел до меня сквозь пелену
эротических фантазий, которые с необыкновенной четкостью разворачивались передо
мной.
— Что? — переспросила я, высвободилась из его объятий и
посмотрела на него. — С каких это пор тебя смущает такая мелочь, как несколько
зевак?
— Это было раньше, — ответил он, пытаясь снова притянуть
меня к себе. Я шлепнула его по руке чтобы он меня выпустил. — Тогда ты еще не
освоилась со своим положением. Но со своей супругой виверн может так
обращаться. Это неуважение.
Я пару раз моргнула, надеясь, что туман у меня в голове рассеется.
Но это не помогло.
— Значит, когда ты хватал меня и целовал взасос перед толпой
незнакомых людей, ты плевать хотел на уважение ко мне?
Дрейк поджал губы. В его взгляде появилось настороженное
выражение.
Я ткнула его пальцем в грудь:
— Ну?
В его глазах засверкали искорки. Он властным движением
притянул меня к себе, и его рука впилась мне в спину.
— Я не могу ответить на этот вопрос, не вызвав твоего гнева.
Я не буду отвечать.
Я уперлась локтем ему в бок, и он отпустил меня. Наверное,
он ожидал, что я отодвинусь на соседнее сиденье, потому что вид у него был
изумленный, — я бросилась на него, оседлала и сжала его голову.
— Некоторые правила созданы для того, чтобы их нарушать, dragam,
и это — одно из них.
Я впилась поцелуем ему в губы. Я вцепилась ему в волосы и
тянула, пока он не сделал то, что мне было нужно, — не открыл рот, и его
драконий огонь устремился в меня, охватил нас обоих, и вскоре мне уже показалось,
что лимузин горит.
Дрейк позволил мне проявить инициативу: руки мои устремились
к его груди, язык начал исследовать укромные уголки его рта. Но когда я
добралась до ремня и начала расстегивать его, Дрейк решил, что с него довольно.
Источник: http://darkromance.ucoz.ru/
— Ты отвергаешь законы клана? — прорычал он, не отрываясь от
моего рта, своим телом пригвоздив меня к дверце лимузина.
— Нет. Я просто хочу для разнообразия свести тебя с ума. Ну,
дракон, давай, я хочу почувствовать твой огонь.
Когда лимузин остановился у отеля, одежда на нас еще
оставалась, хотя рука Дрейка пробралась мне под блузку, пальцы его ласкали мою
грудь, а я сжимала его ягодицы, пытаясь притянуть ближе к тому месту, которое
буквально горело огнем.
Ни он, ни я не заметили, что машина остановилась. Поняли мы
это только тогда, когда Пал, не разглядевший сквозь тонированные стекла, что
происходит, открыл дверцу и мы вывалились на тротуар.
— О-ох, — промычала я, когда Дрейк приземлился на меня, чуть
не вышибив из меня дух, в результате чего я прикусила ему язык. В поле моего
зрения показалась пара туфель. Дрейк приподнялся и прикоснулся пальцем ко рту —
палец был в крови.
— Вы окажетесь в неподобающем виде на глазах множества
людей, — донесся до меня бесстрастный голос.
— Чтоб тебе пропасть! — рявкнула я, хватаясь за руку Дрейка
и вставая на ноги. — С меня довольно! Я с тобой сейчас рассчитаюсь! Вернись
сюда, ты, трус!
Я хотела было броситься за сумасшедшим Прорицателем, но
Дрейк остановил меня:
— Эшлинг, не надо. Ты только опозоришься еще больше.
— Мне все равно. Он специально надо мной издается, и я намерена
прекратить это немедленно,—крикнула я, пытаясь высвободиться из его рук, затем
заметила что люди, находившиеся в этот момент у дверей отеля, жадно наблюдают
за нами. Я прекратила вырываться, расправила блузку и попыталась сделать вид будто
это не я только что целовалась взасос на глазах целой толпы. — Извини за язык.
Очень болит? Дай взглянуть.
Дрейк отказался высунуть язык, чтобы я смогла оценить,
сильно ли я его укусила, и, вместо этого повел меня в отель, не обращая
внимания на перешептывания и смешки свидетелей этой незабываемой сцены.
Люди, толпившиеся у стойки администратора, вели себя так,
словно я была кем-то вроде Тифозной Мэри
[27].
— Здравствуйте, я Эшлинг Грэй, я хотела бы узнать...
— Мне прекрасно известно, кто вы, мадам, — перебил меня
чопорный человек с седеющими волосами в блестящем темно-синем костюме. Выглядел
он недовольным и даже рассерженным. Я порылась в памяти в поисках такого
поступка, за который персонал отеля мог бы разозлиться на меня, но ничего не
обнаружила. — Очень хорошо, что вы к нам подошли. Это избавляет меня от
необходимости подниматься к вам в номер. Администрация термального отеля
«Дунай» со всем уважением просит вас подыскать себе номер в другой гостинице.
Я выпучила глаза. Он хочет, чтобы я съехала?
— Прошу прощения. Если это из-за пятна на ковре, то клянусь,
что его оставила не моя собака. Когда я заняла номер, ковер уже был испачкан...
— Администрация возражает против вашего пребывания здесь не
из-за пятна на ковре, — снова перебил меня человек, произнося слова осторожно,
словно рот у него был полон шариков и он боялся их растерять.
— Но почему же тогда?
