Хэнк почти не участвовал в разговоре, открывая рот только
для того, чтобы отправить туда вилку с едой. Если я или Нора обращались к нему,
Марвабель отвечала за него, не давая ему произнести ни слова. Он, казалось,
вовсе не был этим ни раздражен, ни огорчен, так что я решила, что она совсем
подавила его и он окончательно смирился с этим.
Банкет закончился, ораторы произнесли свои речи, после чего
были розданы награды выдающимся Магам, Стражам и так далее. Я представления не
имела, за что здесь можно получить награду, но аплодировала вместе со всеми.
Нора пересела поближе ко мне и негромко комментировала каждую победу, и к концу
ужина я уже начала понемногу разбираться в хитросплетениях Мира иного.
Чувство облегчения моментально испарилось с прибытием
полицейских сил Мира иного в лице Мониша и моего друга, заботливого
Прорицателя.
— Эшлинг, мне очень жаль, но, действуя в качестве
официального наблюдателя l’au-dela, я обязан побеседовать с тобой касательно
смерти двух Стражей, — сообщил мне Мониш, когда все остальные начали
подниматься и расходиться. — Если у тебя сейчас найдется немного времени, мы
сможем провести допрос.
Марвабель радостно хихикнула. Мониш, сверкнув шоколадными
глазами, взглянул на нее, затем снова на меня.
— Ой, — произнесла я, чувствуя себя несколько глупо. — Вы
наблюдатели? Это что-то вроде полиции?
Мониш кивнул и махнул рукой в сторону Паоло, стоявшего
молча, с самодовольным видом.
— Нас семеро. Нас с Паоло попросили выполнить это задание,
поскольку мы с тобой уже встречались. Комитет l’au-dela решил, что ради твоего
блага допрос лучше проводить знакомым людям.
— Очень любезно с их стороны, — ответила я, внезапно
занервничав. Я не сделала ничего плохого, к тому же меня часами допрашивали в
настоящей полиции о моих отношениях с погибшими Стражами; но самое худшее, что
могла сделать полиция, — это задержать меня. Мне почему-то казалось, что у
оккультных наблюдателей имелись в распоряжении гораздо более неприятные
средства воздействия. — Разумеется, сейчас я могу с вами поговорить, хотя мне
бы очень хотелось, чтобы допрос закончился как можно скорее. Меньше чем через
час у меня важная встреча.
Под внимательным взглядом Норы и довольным — Марвабель
«полицейские» проводили меня в небольшую комнату для совещаний, располагавшуюся
неподалеку от конференц-зала. Я ожидала от Паоло какого-то замечания
относительно моей недавней угрозы с ним разобраться, но он ничего не сказал. Он
вообще не произнес ни слова и только кивал, когда Мониш объяснял что-то. Честно
говоря, я была даже разочарована. Я рассчитывала хотя бы на какое-нибудь предсказание
вроде «Ты попадешь в ужасную, ужасную передрягу».
Хотя мне не нужны были предсказания — я и так понимала это.
— Сначала я обязан сделать тебе предупреждении и ты
подпишешь бумагу, которая называется «Заявление о согласии», — сказал Мониш,
усадив меня в конце длинного стола. Они с Паоло устроились напротив открыли
какие-то черные кожаные папки. Я едва удержалась, чтобы не вытянуть шею и не
заглянуть в бумаги. — Если кратко, в нем говорится, что ты признаешь власть
наблюдателей l’au-dela и согласна находиться под нашей юрисдикцией. Ты
добровольно соглашаешься понести наказание, которое наблюдатели сочтут нужным
назначить тебе.
— Наказание? — хрипло повторила я и откашлялась. — Какое еще
наказание? И за что меня наказывать? Я ничего плохого не сделала. Я не имею
никакого отношения к смерти Стражей...
Мониш, подняв руку, остановил меня:
— Я не сказал, что ты будешь наказана. Я сказал лишь, что,
если наблюдатели и комитет сочтут наказание необходимым, ты согласишься с их
решением.
Я сделала глубокий вдох:
— А что будет, если я откажусь признать полномочия комитета
или ваши?
Мониш положил руки на стол. Паоло сидел со скучающим видом.
— В таком случае тебя исключат из l’au-dela. Тебе будет
запрещено общаться с членами общества и называть себя Стражем.
— Ага. — Я прикусила губу, обдумывая его слова, разумеется,
должны существовать неофициальные Стражи. Члены Мира иного сразу поняли, кто я
такая, когда я даже не подозревала о его существовании. Возможно, если бы я
продолжала жить своей жизнью, меня оставили бы в покое...
— Изгнание из l’au-dela — это серьезно, Эшлинг. Это значит,
что для тебя будет полностью закрыт доступ в общество. Ты не сможешь пройти
обучение, не получишь, ни помощи, ни пристанища. Я советую тебе как следует
подумать, прежде чем принимать подобное решение. — Лицо Мониша было
бесстрастно, но я уловила в его мягком, певучем голосе некий намек.
Похоже, что выбора не оставалось. Либо я признаю власть Мира
иного и соглашусь играть по их правилам, либо мне не разрешат играть вообще. Я,
конечно, могла сказать «нет», уйти и остаться просто супругой Дрейка, но
подобная перспектива меня не устраивала. Я хотела быть Стражем, я хотела, чтобы
меня ценили за мои способности, умения, уважали меня за личные достоинства, а
не за то, что мои хромосомы хорошо сочетались с хромосомами Дрейка.
Я сглотнула ком в горле, загнала подальше беспокойство и
нараставший страх и кивнула:
— Ну хорошо. Я согласна вам подчиниться.
Мониш откинулся на спинку мягкого кожаного кресла, на его
губах промелькнула тень улыбки, затем он снова стал серьезен:
— Прекрасно. А теперь, пожалуйста, объясни, о чем вы разговаривали
во время ваших встреч и почему ты выбрала именно этих Стражей в качестве
потенциальных наставниц.
Следующие двадцать минут я повторяла то, что уже рассказывала
будапештской полиции: как я оказалась на конференции (хотя полицейские понятия
не имели о ее истинных целях и считали нас группой более или менее безобидных
чудаков), зачем искала наставит и почему решила обратиться к Моа и Теодоре. Ког
я закончила свой рассказ, Паоло принес нам кофе; у меня пересохло в горле, но я
чувствовала себя спокойно и уверенно. Пока со мной не случилось ничего хуже
того допроса, что проводили в полиции. Но эти иллюзии быстро развеялись.
— Очень хорошо. То, что ты сообщила, совпадает с рассказом в
полиции, — сказал Мониш, когда я отпила глоток кофе, поставленный передо мной
Паоло. Я поблагодарила его, но он ничего не ответил, лишь снова сел рядом с
Монишем, взял ручку и принялся делать какие-то заметки. — А теперь перейдем к
цели нашей встречи.
— К цели? — удивленно переспросила я. — А я считала, что
цель — это выяснить, как я познакомилась со Стражами. Вы же не думаете, что они
погибли из-за меня! Полицейский инспектор сказал, что, по предварительным
данным, обе женщины скончались во сне.
Мониш наклонил голову:
— Да, это так, но мы в l’au-dela лучше, чем полиция
смертных, умеем расследовать подозрительные смерти. Да, оба Стража умерли во
сне, но мы считаем, что это было убийство.
