Я распахнула дверь и ворвалась внутрь, молясь о том, чтобы
не было слишком поздно. Якоб сказал, что морфей — единственный, кто способен
появляться без зова, а это означало, что он мог нанести удар в любой момент.
Дорогу мне загородила группа людей. Я протиснулась через толпу, бормоча
извинения, и внезапно очутилась в центре зала, где как раз должен был выступать
докладчик.
— Э-э-э...
На возвышении стоял Костич с листком бумаги в руке, он
зачитывал в микрофон какие-то имена. Костич обернулся и взглянул на меня. Я
уставилась на него, затем, медленно повернув голову, увидела перед собой толпу
из двух тысяч Стражей, Оракулов, Прорицателей и Магов, которые смотрели на
меня, онемев от изумления и не веря своим глазам.
Только в этот момент до меня дошло, что мой эксперимент с
огнем Дрейка, последующая пробежка по городу и столкновения с автомобилями не
прошли для меня даром. Мое платье из тонкой ткани было перепачкано, заляпано
бензином и грязью, разорвано на боку, в том месте, куда меня толкнула машина,
подол был обуглен. Руки были черными от сажи и дорожной пыли. Волосы
рассыпались по плечам и свисали как сосульки. Нос распух от рыданий.
Но все это не важно, сказала я себе; я профессионал. У меня
есть дело, и я только что пожертвовала своим счастьем и Дрейком ради этого. Я
расправила плечи, пригладила платье и выступила вперед.
Доктор Костич попятился от меня, и я наклонилась к
микрофону:
— Кто-нибудь видел Нору Чарльз или Мониша Лакшманана?
Эхо моего голоса разнеслось по просторному помещению. Кое у
кого перехватило дыхание; очевидно, потому, что я назвала полные имена. Я
прищурилась, потому что в глаза мне бил свет софитов, и поискала взглядом
Мониша и Нору. Две тысячи ошеломленных, недоверчивых пар глаз в ужасе
уставились на меня.
— Никто не видел Нору? Или Мониша? Кто-нибудь видел демона в
облике ньюфа, откликающегося на имя Джим?
В зале стояла такая тишина, что можно было бы услышать, как
стрекочет сверчок, если бы там жили сверчки.
— Гм. А как насчет Марвабель О’Галлахан? Она здесь?
Доктор Костич, не приближаясь ко мне, произнес леденящим
кровь тоном:
— Если вы закончили свое представление, позвольте мне
продолжить зачитывать список учениц, принятых наставницами.
— Ой. Конечно. Извините. — Я попятилась, уступая ему место у
микрофона. — Э-э-э... Думаю, моего имени в вашем списке нет?
Он лишь гневно взглянул на меня.
— Верно. Да я и не надеялась. Простите, что прервала вас. Я
уже ухожу.
Я торопливо направилась в дальнюю часть зала, и тревога,
вызванная моим открытием, заслонила в сознании мысли об унизительном и глупом
положении, в котором я оказалась перед собранием людей, стоявших выше меня в
Мире ином. По крайней мере, я надеялась, что когда-нибудь смогу присоединиться
к их сообществу. Сомневаюсь, что они на это надеялись. Рене ждал меня у двери,
но, прежде чем я добралась до него, чья-то рука схватила меня за локоть.
— Эшлинг, ты выглядишь такой печальной. Когда я смотрю в
твои глаза, мне хочется плакать. У тебя неприятности?
По крайней мере, Тиффани была жива и здорова Люди, сидевшие
за ее столиком, зашипели на нас — доктор Костим продолжил зачитывать свой
список. Тиффани встала и пошла со мной к двери, благосклонно улыбаясь Рене.
— Добрый вечер, Рене. Как хорошо, что у тебя не печальные
глаза.
— Ты не видела Мониша или Нору? Или Джима?
— Да, видела всех троих. Джим ворвался сюда за минуту до
тебя. Все трое вышли через боковую дверь.— Она указала на дверь, ведущую в
соседнее помещение.
— Спасибо. — Я собралась было идти, но остановилась. — Рене,
наверное, тебе следует остаться здесь, с Тиффани. Парень, за которым я охочусь,
положил на нее глаз.
— Это который? — осведомилась Тиффани.
— Мы пойдем с тобой, — объявил Рене, открывая дверь и
выталкивая Тиффани из зала. Я посмотрела на него; мне не хотелось, чтобы ему
досталось, если сейчас начнутся неприятности, но он задрал подбородок упрямо,
как Дрейк.
— Ну хорошо, только не вини меня, если сейчас увидишь нечто
такое, после чего тебе несколько лет будут сниться кошмары, — предупредила я
его и открыла дверь.
И очутилась среди толпы голых инкубов.
Глава двадцать седьмая
— Мы пришли помочь тебе, — объяснил Якоб.— Я рассказал
братьям о том, что настала пора самим распоряжаться своей жизнью, и они
согласились со мной; мы больше не желаем, чтобы нас использовали как
секс-игрушки для женщин. У нас есть права! У нас есть собственные нужды и
желания, как у всех остальных живых существ. Петр хочет стать музыкантом. —
Петр, стоявший за спиной Якоба, помахал мне. — Стефан хочет писать романы. Мы
восстали против тирана, который долгие годы держал нас в рабстве.
— Э-э-э... ну, очень хорошо. Просто здорово. Но как, черт
побери, вы сюда попали?
— Нас вызвала Нора. Умный ход с ее стороны, верно? Она
пообещала, что ты расскажешь нам, что делать дальше. Поскольку ты помогла нам
сбросить оковы рабства, мы решили помочь тебе.
Я оглядела группу из двенадцати симпатичных мужчин,
наделенных превосходным телосложением и выдающимся мужским достоинством.
Тиффани подошла к темноволосому инкубу с «кубиками» мускулов
на торсе, который, наверное, в состоянии был выдержать удар кувалды.
— У тебя приятная улыбка, — сообщила она инкубу.
— Чем мы можем тебе помочь? — спросил Якоб.
Я подумала было предложить им накинуть на себя что-нибудь,
но это заняло бы слишком много времени.
— Для начала ответь на мой вопрос. Ваш предводитель, морфей
— его зовут Дьёрдь?
Якоб кивнул:
— Да. А как ты узнала?
— Это он убил двух Стражей. Где он сейчас? У Якоба отвисла
челюсть.
— Он куда-то ушел. Сказал, что получил знак свыше,
повелевающий ему отомстить за нанесенное оскорбление и заявить свои права на
Светоч Целомудрия.
— На что?
— На меня, — объяснила Тиффани. Двенадцать голов закивали.
— О боже. Он собирается убить Марвабель и похитить Тиффани.
Ну почему мне все время попадаются какие-то маньяки? — воскликнула я,
расталкивая инкубов. — Где Нора?
— Она без сознания, — ответил Якоб. — Демон Джим сказал, что
она попросила его вырубить себя, чтобы собрать нас всех. В состоянии медитации
она могла призвать не больше одного инкуба, но во сне или будучи без сознания
она способна вызвать нас всех.
— О, проклятье! А где Мониш?
— Кто?
— Неважно. Мне кажется, я знаю, куда они пошли.
