На одном конце дивана сидит Лиа, на другом Ник пощипывает струны старой Нориной гитары, а между ними устроились мы с Эбби. Бибер скулит за дверью, наверху то и дело раздаются шаги, а Эбби рассказывает историю о Тейлор. Видимо, Тейлор сказала что-то бесёжное. Я стараюсь смеяться в нужные моменты и, кажется, слегка перевозбужден. Лиа же сосредоточенно смотрит в телик.
Когда мы заканчиваем есть, я бегу наверх открыть дверь Биберу, который чуть не кубарем скатывается с лестницы и влетает в комнату, словно пушечное ядро.
Ник выключает звук на телевизоре и на медленный лад играет мелодию «Brown Eyed Girl». Шаги наверху замирают, и я слышу чьи-то слова: «Ого, как красиво». Это одна из подружек Норы. Голос Ника оказывает сверхъестественный эффект на девятиклассниц.
Ник сидит так близко к Эбби, что я прямо физически чувствую волны паники, исходящие от Лии. Мы с ней устроились на полу и чешем Биберу живот. Она не произносит ни слова.
— Вы только посмотрите на этого пса, — говорю я. — Ни стыда ни совести. Такой, типа: «Щупайте меня».
Я чувствую странную необходимость быть супервеселым и разговорчивым.
Лиа проводит пальцами по завиткам на животе у Бибера и не отвечает.
— У него такой кока-коловый рот, — замечаю я.
Лиа смотрит на меня.
— Нет такого слова.
— Нет?
Иногда я забываю, что придумано у нас в семье, а что существует на самом деле.
И потом вдруг, не меняя интонации, она ни с того ни с сего говорит:
— Кстати, пост удалили.
— Знаю. — Я чувствую нервный трепет в животе.
Я еще не обсуждал тот пост на «Тамблере» с Ником и Лией, хотя в курсе, что они его видели.
— Но можем не обсуждать, — говорит Лиа.
— Все нормально.
Я поднимаю взгляд на диван. Откинувшись на подушках головой к Нику, Эбби сидит с закрытыми глазами и улыбается.
— Ты знаешь, кто его написал? — спрашивает Лиа.
— Да.
Она вопросительно смотрит на меня.
— Это неважно.
Мы ненадолго затихаем. Ник перестает играть, но мычит себе под нос и выстукивает ритм по корпусу гитары. Лиа с минуту скручивает волосы в пучок, а потом снова распускает, и они падают ей на грудь. Я смотрю на нее, избегая взгляда, и говорю:
— Я знаю, что ты хочешь спросить.
Она пожимает плечами, чуть улыбаясь.
— Я гей. Это правда.
— Окей, — отвечает она.
Я замечаю, что Ник больше не мычит.
— Но я не хочу раздувать из этого целое дело, ладно? Короче, не знаю… Кто-нибудь хочет мороженое? — Я встаю.
— Ты только что сказал, что ты гей? — уточняет Ник.
— Да.
— Ладно, — говорит он, и Эбби отвешивает ему шлепок. — Что?
— Это все, что ты хочешь сказать? «Ладно»?
— Ну он же попросил не раздувать из этого целое дело, — парирует Ник. — Что я еще должен сказать?
— Скажи что-нибудь ободряющее. Не знаю. Или неловко подержи его за руку, как я. Да что угодно.
Мы с Ником переглядываемся.
— Я не стану брать тебя за руку, — говорю я с полуулыбкой.
— Как хочешь, — кивает он. — Но знай, что я бы согласился.
— О-о-оу, так-то лучше, — одобряет Эбби.
Молчавшая все это время Лиа вдруг поворачивается к ней.
— Саймон уже рассказал тебе?
— Он… Э-э, да, — отвечает Эбби, покосившись на меня.
— А-а. — произносит Лиа.
И наступает тишина.
— Что ж, я пошел за мороженым, — говорю я и направляюсь к лестнице, а Бибер, путаясь у меня в ногах, пытается не отставать.
* * *
Через несколько часов мороженое съедено, Персик спущен
[37], а соседские фейерверки наконец израсходованы. Я пялюсь в потолок. У нас в подвале фактурный потолок, и в темноте из-за текстуры на нем вырисовываются картины и лица из теней. Ребята принесли с собой спальные мешки, но мы все равно сделали гнездо из одеял, простыней и подушек на ковре.
Рядом со мной спит Эбби, и я слышу, как неподалеку храпит Ник. Глаза у Лии закрыты, но она дышит так, словно не спит. Наверное, невежливо толкать ее из любопытства?..
Но тут она вдруг переворачивается на бок, и вздыхает, и распахивает глаза.
— Куку, — шепчу я, пододвигаясь к ней.
— Куку.
— Ты злишься?
— Из-за чего?
— Из-за того, что я сначала признался Эбби.
Несколько секунд она молчит, а потом отвечает:
— У меня нет права злиться.
— В смысле?
— Это твое дело, Саймон.
— Но у тебя есть право на эмоции, — говорю я. Если чему-то я и научился у матери-психолога.
— И все-таки это не меня касается. — Лиа переворачивается на спину и кладет руку под голову.
Не знаю, что тут ответить. С минуту мы молчим.
— Не злись, — говорю я.
— Ты думал, я паршиво отреагирую или не смогу смириться?
— Конечно, нет. Боже, Лиа, нет. Вовсе нет. Ты самый… Ты же познакомила меня с Драрри
[38]. Короче, ни о чем таком я и не переживал.
— Ну ладно. — Другая ее рука лежит на животе поверх одеяла, и я смотрю, как она поднимается и опускается в такт дыханию. — А кому ты еще рассказал?
— Семье. Нора увидела пост, поэтому пришлось.
— Ага, но я имела в виду кому еще, кроме Эбби?
— Никому, — говорю я. Но потом закрываю глаза и думаю о Блю.
— Тогда как это попало на «Тамблер»?
— Ах да. — Я корчу гримасу и, снова открыв глаза, добавляю: — Длинная история.
Лиа подвигает ко мне голову, но молчит, и я чувствую, что она за мной наблюдает.
— Кажется, я сейчас усну, — говорю я.
Но это не так. Я не сплю. Еще очень долго не сплю.
22
ОТ: bluegreen118@gmail.com
КОМУ: hourtohour.notetonote@gmail.com
ДАТА: 1 января, 13:19
ТЕМА: Re: старые добрые времена
[39]
